Femme Terrible » Книги

Москва, «Опустошитель», 2021

Собранные в этой книге беседы, интервью и эссе призваны расширить представления отечественных читателей о современной культуре. И не только потому, что практически все ее герои проживают за пределами России, главным образом, во Франции, — не менее существенно, что все они интересуют автора прежде всего как нарушители общепринятых устоев. Нормой для культуры является ее преодоление. Для того чтобы это лучше почувствовать, иногда бывает полезно бросить взгляд «за Границу».

Опустошитель.

Холод и отчуждение

Москва, «Опустошитель», 2019

В своей новой книге Маруся Климова даёт впечатляющую картину жизни России и Европы, окончательно стирая границы между странами, прошлым и будущим, трагическим и комичным, запрещенным и дозволенным, здравым смыслом и безумием.

Опустошитель.

Профиль Гельдерлина на ноге английского поэта

Москва, «Опустошитель», 2016

Профиль Гельдерлина на ноге английского поэта» — книга, где наиболее полно раскрывается излюбленная тема автора: противостояние гения и толпы. Вслед за скандальной «Моей историей русской литературы» и исполненной мрачного юмора «Безумной мглой» новая книга писательницы продолжает игру в злого гения. Заигрываясь, Маруся превращается в гения окончательно, чтобы еще раз напомнить читателю: главное — это всех ненавидеть, а остальное приложится.

Опустошитель.

Безумная мгла

Москва, «Опустошитель», 2013

«Безумная мгла» — это больше, чем книга, это википедия окружающей повседневности, концентрат примеров человеческого идиотизма и остроумные заметки обо всем на свете. «Мгла» погружает читателя в бездонный мир идей. Прочитав ее, вы посмотрите на людей и питерские подворотни совершенно новым взглядом, ваша жизнь изменится окончательно и бесповоротно

Антон Кораблев

Портрет художницы в юности

Москва, «Опустошитель», 2013

Нельзя сказать, что юмор Маруси тонок (читая ее повесть «Портрет художницы в юности» в поезде из Делфта в Амерсфорт [ехал в министерство], я ржал как конь, шокируя сдержанных голландцев), но он безусловно изыскан и непредсказуем. В эпоху, когда Россия интеллектуально способна только мастурбировать над великим прошлым или неудачно имитировать успешных соседей, когда и одноклеточный Захар Прилепин в России — писатель, Марусю Климову можно назвать подлинным и самобытным мастером художественного слова.

jan_vrij

Моя история русской литературы

СПб, Гуманитарная Академия, 2004
Москва, АСТ, 2014

Лучший текст на русском. Никто даже рядом не стоял. Собственно и в мире мало найдется подобных вещей. По меньшей мере, мне не так противно находиться в среде человеческого рода, когда есть на планете Маруся Климова. Ее злоба высокой пробы и недоступна для масс. Она дарит веселье и радость. Наслаждение от текста возможно, если он написан Марусей. Все эти писаки и графоманы у нее в долгу — она втащила их в Вечность. В долгу и сам русский язык — в будущем его будут знать только по подобным текстам.

Андрей Король

Моя теория литературы

СПб, «Гуманитарная Академия», 2009
Москва, АСТ, 2014

Уже само название: «Моя теория литературы» функционирует как double-bind, двойное противоречивое послание. «Ты должен быть таким, как я, но ты не можешь быть, таким, как я» — на исходе Эдипа говорит отец ребенку, что буквально означает: ты должен быть таким же смелым, умелым, умным или мудаком, как я, но спать с матерью ты не можешь. Зато, когда подрастешь, ты сможешь сделать это с ее прототипом, то есть с фигурой ее замещающей. Так и Маруся Климова, сначала смотрит на тебя с обложки и говорит: «Моя теория литературы», но как только процесс чтения пошел, ты уже всегда обнаруживаешь ее в себе причем, как свою теорию литературы.

Екатерина Наумова

Парижские встречи

СПб, «Ретро», 2004

В предлагаемой читателям книге собраны беседы и интервью с деятелями отечественной и зарубежной — главным образом, французской — культуры. Среди собеседников Маруси Климовой как общепризнанные классики, так и овеянные ореолом скандальности маргиналы: Натали Саррот, Пьер Гийота, Умберто Эко, Ефим Эткинд, Евгений Лебедев, Иван Жданов, Доминик Фернандес, Габриэль Мацнев, Владимир Сорокин, Евгений Юфит, Катрин Милле, Тимур Новиков и многие другие.

Селин в России: материалы и исследования

СПб, «Общество друзей Л.-Ф. Селина», 2000

Сборник «Селин в России» является первым, наиболее полным на сегодняшний день собранием всего, что написано по-русски о крупнейшем французском писателе XX века Луи-Фердинанде Селине, чье имя в нашей стране долгое время находилось под запретом.

Среди материалов сборника: малоизвестные широкой публике документы, связанные с пребыванием Селина в Ленинграде осенью 1936 года (большой отрывок из скандально знаменитого памфлета «Безделицы для погрома, памфлет "Mea culpa", единственная публичная речь писателя «Похвальное слово Золя», письма, новые архивные розыскания), а также впервые собранные воедино и систематизированные отклики на творчество Л.-Ф. Селина в России (подборка материалов 1-го Съезда советских писателей, статьи Льва Троцкого, Виктора Ерофеева, Вячеслава Кондратовича, Маруси Климовой, Сергея Дубина, Кети Чухрукидзе, Сергея Юрьенена, Франсуа Жибо, Сюзанны Лафон и других).

В сборнике представлены уникальные фотографии из личных архивов писательницы и переводчицы Маруси Климовой, вдовы Селина Люсетт Детуш, а также президента Всемирного Общества Друзей Селина, биографа Селина Франсуа Жибо.

Издание сопровождается подробной библиографией, примечаниями, научными комментариями.

Морские рассказы

СПб, «Общество друзей Л.-Ф. Селина», 2000;
СПб, «Митин Журнал», 1999

Отец Маруси был капитаном, брат — тоже моряк. Байки из флотской жизни, услышанные писательницей от родственников и переработанные ей составили цикл «Морские рассказы». Стиль этого произведения можно определить как здоровый суровый реализм в духе лучших материалов «Лимонки». Лично мне больше всего понравился рассказ «Хозяин», посвященный проблеме межрасовых отношений в моряцком коллективе.

Говорят, что, прочитав одну из книг Маруси Климовой, композитор Андрей Петров, излечившийся было от своей болезни, снова стал заикаться. Символично, что через несколько месяцев после появления книг Маруси Климовой на петербургских прилавках, наконец-то помер академик Лихачев: эти книги ставят жирный черный крест на розовом гуманизме интеллигентов-либералов. И отлично! Пускай подыхают побыстрее. Нам давно надоела их сопливая любовь к «маленькому человеку» и его правам.

А.-Д. М.Т. («Лимонка»)

Белокурые бестии

роман

СПб, «Сети», 2001
Москва, «АСТ», 2015

Все герои марусиных романов, а по преимуществу это жизнерадостные гомики, только и думают о том, у кого бы еще на халяву отсосать, кому бы полизать зад или вставить пистон, а также они не прочь облапошить любого зазевавшегося простака, пожрать за его счет и повеселиться, а вместо благодарности, как это обычно бывает у нормальных людей, они способны в любой момент своего благодетеля кинуть, подставить, опустить, а может быть, даже и замочить. Стоит героям Маруси кого-нибудь увидеть, первое, что им приходит в голову — это мысль: «Хоть разок с ним посношаюсь!». И им совершенно не важно, кто перед ними…».

Это — отрывок из третьего романа блистательной петербуржской писательницы Маруси Климовой «Белокурые Бестии», завершающего трилогию (продолжающего эпопею?), которую вместе с ним образовали «Голубая Кровь» и «Домик в Буа-Коломб.

Павел Соболев

Домик в Буа-Коломб

роман

СПб, «Митин Журнал», 1998

М.,, «Опустошитель», 2017

Таллин, Loomingu Raamatukogu, 2016

Основные персонажи её романа «Домик в Буа-Коломб» — свихнувшиеся — по тем или иным причинам, в ту или иную сторону — особи. Откровенно безумен француз-русофил Пьер, шизофреничный романтик, превративший свой дом в пригороде Парижа в «проходной двор» для эмигрантов, для случайных русских. В безумие превращается и жизнь Гали, вышедшей замуж за Пьера ради эмиграции с дочерью из России. Вообще все судьбы эмигрантов представлены как анамнезы душевнобольных, как постепенное превращение «совков» в клошаров с русским акцентом. В этом ряду ненормальных особенно выделяется Костя, видения и фантазии которого в совокупности составляют целостную картину русского эмигрантского психоза.

Но не стоит делать простые выводы из текста «Домика», это не сатира на русскую эмиграцию, не мораль на тему «как плохо покидать родину». Безумие для Климовой просто факт, естественный элемент реальности.

Елена Трофимова

Голубая кровь

роман

СПб, «Мифрил», 1996;
СПб, «Митин журнал», 1999;
СПб, «Общество друзей Л.-Ф. Селина», 2000;
М., «Опустошитель», 2018;

Роман Маруси Климовой про это — про нелепость русской жизни, про нелепость самого города Ленинграда, про то, как неотвратимое сцепление дурацких событий уже подмигивает издали столь же идиотским финалом. Роман ошеломительно смешон, поскольку Климова видит в жизни прежде всего, если не исключительно, абсурдное и дурацкое, и при этом ни разу не позволяет себе даже намека на усмешку. Виртуозный мастер детали, Климова, словно трезвенник-невидимка, подсевший к пьяной компании и дотошно фиксирующий поцелуи, анекдоты, бессвязную болтовню.

Действие романа происходит в роскошную в своем безумии эпоху поздней перестройки, когда все немножко спятили, даже самые здравомыслящие люди внезапно начинали нести восторженную ахинею. «Работай, работай, работай…» — назидательно читает глупая тетка дурацкое стихотворение из книжки с нелепо-претенциозным названием «Путешествие в страну Поэзия». И продолжает недоуменно: «…и будешь с уродским горбом… Чушь какая-то!»

Маруся Климова пишет о вздоре, ее книгу читаешь с восторгом узнавания, постигая давно известное, что важнее этого вздора, в сущности, ничего и нет.

Дмитрий Волчек

Заказать на