[часть 2]

***

Казалось бы, такая чепуха… маленькая речная фантазия… забавный кораблик… какие-то люди на нем… и вот на тебе!.. меня так трясло!.. что зуб на зуб не попадал!.. мне необходимо было лечь… и все из-за моего идиотизма, из-за того, что я торчал там на холоде… мадам Нисуа и та так бы себя не вела!.. да!.. теперь я понял… это приступ!.. приступ!.. вне всякого сомнения… во время приступа всегда так… сначала все нормально, а потом в голову начинает лезть разная чепуха… уже по меньшей мере два­дцать лет со мной такого не случалось… и вот теперь в результате переохлаждения на набережной… и поделом! надо быть поумнее!.. холодное дыхание Сены!

Лили спрашивает, что она должна делать… о, черт возь­ми! да ничего!.. просто оставить меня в покое!.. любой врач, если только за годы практики он не превратился в полного болвана, понимает, что в подобных случаях главное… это покой! и все!.. уж такая это болезнь, малярия… она дает рецидивы в течение всей жизни!.. вас вдруг охватывает такая «священная дрожь»!.. что кровать под вами ходит ходуном! скрипит! визжит!.. приступ следует за приступом!.. все идет как по нотам!.. вам остается только ждать!.. сначала внезапная дрожь! а потом, так же внезапно, начинается бред!.. и какой! я думаю, на сей раз я буду бредить основательно!.. еще бы, за двадцать лет столько всего накопилось!

— Не обращай внимания, Лили!

На всякий случай я ее предупреждаю… о, но завтра? мадам Нисуа!.. а как же!.. перевязка!.. нет!.. послезав­тра!.. в крайнем случае!.. через три дня!.. я снова к ней обязательно спущусь!.. и снова увижу «Общество» с этими скоморохами на борту!.. о, непременно! непременно! у меня просто руки чешутся разобраться с этим Хароном! я его так отделаю, что он меня надолго запомнит! макака саблезубая!.. это уж точно! о-ля-ля!.. он и пикнуть не успеет!.. этот ихний Харон!.. пусть все полюбуются, как он будет ползать передо мной на коленях и умолять о пощаде! я его заставлю это сделать! веслом по морде!.. для начала! прямо там!.. хр-рясь! я так и вижу себя с этой бандурой в руках!.. бах!.. трах!.. только щепки полетят!.. его размеры меня совсем не смущают! так уж и не смущают?.. нисколько!.. я бы мог поднять два! три! четыре таких весла! я чувствую в себе страшную силу! такую, что койка подо мной вся трясется! скрипит! дрожит! раскачивается из стороны в сторону!.. что это со мной?.. о, я знаю… знаю что… это долгая история! впервые это случилось со мной давно!.. еще во время моего пребывания в Камеруне¹⁴²! мне нужно было своевременно сообщить об этом куда следует!.. тогда сегодня я имел бы двадцати-, даже тридцатипроцентную надбавку к пенсии! вместе с тем, что я получаю как инвалид войны, это составило бы 130 процентов! не меньше!.. тогда мне не надо было бы теперь работать курам на смех! чтобы кормить Ахилла! и всех этих «пидарасов» из его окру­жения!.. унижаться! тянуть лямку, как бурлаки на Волге!.. впрочем, волжские бурлаки и те сумели подняться! чтобы ­в этом убедиться!.. нужно хоть разок увидеть, какие у самых задрипанных комиссаров жопы!.. они у них как у Архиепископов!.. tutti quanti[13]! когда все феллахи с Нила отрастят себе такие же жирные жопы, как у Архиепископов, вот тогда можно будет смело сказать: кто был ничем, тот стал всем! простые люди всей земли мечтают отрастить себе жопу, как у Архиепископов! а брюхо, как у комиссаров!.. посмотрите на Пикассо!.. мадам Рузвельт!.. какие у нее сиськи!.. лифчик! обалдеть!

Одного я не могу понять… и даже теперь, в горячке и бреду, меня не перестает это волновать, куда все-таки Ахилл зафигачивает свои сто миллионов в год?.. наличными! они идут на отращивание жоп?.. на блядей? а может быть, он откладывает их себе на гроб?.. о, тогда у него будет настоящий супергроб, он его сможет всячески укра­сить, инкрустировать!.. отделать шелком небесно-голубого цвета, фестонами, сеткой, серебряными слезами… а в изголовье? в изголовье у него будет подушечка Вечности!.. с золотым пухом внутри и розовыми помпончиками!.. в Пламенеющей Часовне¹⁴³ он будет как огурчик… вечный Ахилл! наконец-то его поганые глаза закроются!.. и он перестанет улыбаться своей отвратительной жалостливой улыбкой!.. хотя бы в гробу на него будет не противно смотреть!

Приятно, конечно, помечтать, отвести душу!.. но черт возьми! я напрасно тешу себя иллюзиями! мне его не пережить!.. я работаю на износ!.. а он, он отдыхает… по­следнее слово геронтологии: ни хрена не делай и живи за счет других!.. credo! сутенера!.. блядуй! копи себе на гроб! а я тем временем буду на него ишачить!.. гнуть спину! выбиваться из последних сил! пока — оп! не околею ­от непосильного труда… нет, ему это не грозит!.. он себя бережет… можете не сомневаться, он протянет дольше, чем я!..

Посмотрите на Б!.. Х!.. Мориса¹⁴⁴!.. этим товарисчам было бы полезно оказаться на моем месте! поишачить на Ахилла!.. может быть, тогда их жопы немного поуменьшились бы!.. обрели более пристойные формы! их задницы и ряхи с двойными подбородками!.. да, как же! они предпочитают нейлоновые корсеты и лифчики! достопочтенные архиепископы-комиссары!.. увы, жопень выдает их с головой!.. все люди одинаковы! но разве не вы сами допустили их до кормушки? какая разница, кто их кормит: Народ или Святой Дух? главное, что они раздаются вширь на глазах!.. как свиньи… да вы просто садисты!.. и вас не мучают угрызения совести?.. вам их не жалко?.. вам безразлично, что с ними стало? у них ведь такие трагические судьбы? они так много страдали? благо народа! ради него они были готовы на все!..

Так!.. так!.. я все смеюсь! упражняюсь в остроумии! в конце концов, это вам надоест… перевязки мадам Нисуа?.. как моя голова? крыша как?.. жар не спадает! меня по-прежнему лихорадит!.. а как же все-таки перевязки мадам Нисуа? ночь!.. ночь не кончается!.. все вокруг трясется! дрожит! когда же наконец обрушится эта чертова кровать! кажется, я достаточно ее раздолбал! она вся трещит!.. у меня малярия! приступ в самом разгаре!.. приступ лихорадки!. и злобы!.. что они там орали мне снизу! эти ублюдки… со своего поганого корабля! сам ты «гладиолус»!.. совсем обнаглели!.. «трус!» и еще! «давай отваливай!»… отвалю, не унесут!.. я им так отвалю, что мало не покажется!.. сам лично!.. я еще с ними увижусь!.. от возмущения я раскаляюсь, как утюг! чувствую, что вот-вот взорвусь!.. шконка подо мной сейчас развалится! эту заразу я подцепил в 1917-м в Камеруне!.. они еще пожалеют! я щупаю свой пульс!.. жар увеличивается! 40 градусов, не меньше!.. надо собраться с мыслями!.. опять я тряхомудствую?.. может быть!.. в голове все перепуталось… смешалось… Нижний Медон… Зикмаринген… да!.. а Петэн?.. о, он здорово устроился, этот Петэн!.. он ведь имел статус «Главы Государства»!.. все равно как Богомолев или Тито¹⁴⁵!.. Гюголь или Нассер¹⁴⁶!.. один хрен!.. ему полагалось шестнадцать карточек на питание!.. у Лаваля¹⁴⁷… Бишлонна¹⁴⁸… Бринона¹⁴⁹… Дарнана¹⁵⁰… их бы­ло меньше!.. всего шесть… или восемь… о, они вели гораздо более скромный образ жизни!.. ну, а у нас и вовсе было по одной!.. ну и что?.. да ничего! министры, не министры, Главы Государств! на том свете все равны!.. все ведь уже скукожились! умерли, несмотря на привилегии! и без особой помпы!.. просто составили протокол, и все!.. забавно, но я опять о похоронах!.. куда ни ткнись… всюду покойники!.. покойники!.. и Ахилл, тот тоже никуда не денется…

Но постойте!.. кажется, я забежал вперед и забыл, о чем говорил!

Мне хотелось, чтобы кровать развалилась!.. чтобы я куда-нибудь полетел! пусть даже в воду!.. я бы с удовольствием погрузился вместе с ней в волны! я задыхался… пот стекал по мне ручьями.

— Тебе ничего не надо?

— Нет… нет… милая!

Мне ничего не надо… ничего… ни поцелуя… ни полотенца!.. мне необходимо все снова восстановить в своей памяти!.. и чтобы мне не мешали!.. все детали!.. все обстоятельства!.. это все, о чем я прошу! меня гораздо больше питает ненависть, чем лапша!.. но ненависть вполне определенная!.. не «отвлеченная»!.. да!.. и признательность тоже! извините!.. чуть не забыл!.. Нордлинг, спасший Париж, несколько раз пытался отмазать меня от кичи¹⁵¹… это должно остаться в Истории!.. ничто не долж­но быть забыто!.. так? так!.. а там внизу?.. на набережной?.. Ля Вига?.. действительно он был одет как гаучо?.. внизу? кассир и гаучо… Ле Виган кассир… мне необходимо это вспомнить! уточнить!.. во что бы то ни стало!.. лихорадка лихорадкой! а факт должен быть восстановлен!.. Ахилл и Жертрут считают, что я исписался?.. все выдумываю? извините!.. пусть они сначала докажут, что ничего подобного в Зикмарингене не было, да! тогда, где это было? в бреду?.. может быть, и на набережной я ничего не видел?.. ни «Общества»?.. ни призраков!.. Ля Вига не был гаучо!.. и сомбреро на нем не было!.. а был огромный тюрбан! для меня такой сварганить — раз плюнуть! огромный тюрбан!.. я еще сорвал его в схватке!.. на снегу!.. в самом деле, из-за чего мы тогда сцепились?.. а его тюрбан оказался повязкой!.. повязкой от отита!..

Я-то все отчетливо помню… а то вдруг все путается… и исчезает!.. чепуха какая-то! ничего не понять!.. наверное, возраст!.. все равно!.. я просто обязан запечатлеть Ля Вигу! Зикмаринген!.. Петэна с его восемнадцатью карточками!.. и я это обязательно сделаю!.. и Лаваля, и Менетреля¹⁵²!.. они теперь со мной навсегда!.. Черный Лес и большой орел!.. о них я вам еще тоже расскажу! и про замок Гогенцоллернов¹⁵³!.. подождите!..

***

Нет, я так с ходу выбрать не могу, да еще в горячке… Ахилл?.. Жертрут?.. мне они оба в равной степени противны!.. а если они вдруг загнутся? такое ведь тоже может случиться!.. и тот, и другой?

О, я определенно решил больше ничего не писать… мне всегда казалось неприличным само это слово: писать!.. «а ты меня читал»… как это претенциозно, нарциссично звучит… от одного этого… с души воротит!.. нет!.. я на место в Пантеоне не претендую! пусть там великие как-нибудь без меня! Суффло¹⁵⁴, фуфло!.. мне все равно!.. я не тщеславен! газ, морковь, сухари… это другое дело! понимаете?.. если я и влип в это грязное дело… то только из-за газа, моркови и сухарей!.. ну, и из-за собак, конечно, их ведь тоже нужно кормить… я и написал-то всего ничего, а сколько на меня обрушилось ненависти!.. сколько на меня всего навешали!.. и вот еще что!.. у меня, как у никого другого, была возможность убедиться в ничтожности человеческого существования, особенно когда в пере­рыве между двумя отсидками в Дании меня запихнули в больницу Сонби в Копенгагене… вы не представляете, какой там стоял вой!.. все палаты были забиты раковыми больными «в последней стадии»… мне сделали большое одолжение, поместив туда… все же лучше, чем в «Ванстр»… ну, и конечно же, я должен был помогать… присматривать за умирающими… звать санитарку… упаковывать вместе с ней жмуриков… ей оставалось лишь докатить их до двери… и в коридор!..

В Копенгагене, в Дании, все настолько благоустроено, все так замечательно, гигиенично, все так отлажено, что просто охренеть… не верьте тому, что говорят!.. там так же, как и везде!.. впрочем… не совсем… там все держится на уборщицах!.. за все, везде и всегда отвечают они! в министерствах, в ресторанах, в политических партиях, в больницах! все решают уборщицы!.. они приводят в порядок досье, статьи, государственные секреты, точно так же, как жмуриков!.. все спят… но только не уборщицы!.. это не женщины! а муравьи!.. к утру все будет в порядке!.. жмурик уже в ящике!.. бедный Йорик! и ни единого вздоха!.. если нужно, они будут вопить!.. если нужно, будут ждать!.. морфий!.. зондаж! о-ля-ля!.. я был у них «на подхвате»!.. добрый самаритянин со звонком!.. предсмертный хрип? дзинь! дзинь! пожалуйте! еще один!.. Эрна… Ингрид… тут как тут… позевывая… выкатывают беднягу в коридор… уверяю вас, так все и было… в госпитале Сонби за главного врача был профессор Грам… опытнейший клиницист!.. субтильный, нервный… за все время моего пребывания там он не проронил со мной ни слова!.. я ведь был заключенный!.. хотя я тоже там лечился… я уже начал заживо гнить… правда, это был не рак! еще не рак!.. просто последствия пребывания в яме, в «Вестергфанселе»… насчет ямы я ничего не преувеличиваю… яма там была настоящая!.. очень сырая, темная, с единственной амбразурой под самым потолком… когда будете в Копенгагене, попросите, чтобы вам показали этот отсек в «Вестергфанселе»… вы ведь собираетесь путешествовать, не правда ли? значит, должны осмотреть все!.. а не ограничиваться Nyehavn, Тиволи и «Отелем д’Англетер»!.. бояться вам нечего, вы же турист!.. в тюрьме у раковых больных было одно существенное преимущество, у них в палатах не было ни решеток, ни амбразур… а были широкие и высокие окна с видом на какие-то луга… травы на севере бледные… совсем как тамошнее небо и Балтика… там все такое: люди, облака, море, травы… ощущение какой-то призрачности происходящего… кажется, вот-вот появятся феи… впрочем, «раковых» феи не интересовали! и я находился там не для того, чтобы их вызывать… а для того, чтобы вслушиваться в предсмертные хрипы!.. дабы не будить Эрну и Ингрид… раньше!.. или позже, чем надо!.. Грам, немного поразмыслив, решил мне это поручить, хотя, оставаясь в течение всей ночи без наручников, я мог оттуда и слинять… в сущности, сделать это было не так уж и сложно!.. но?.. во-первых, Лили оста­лась бы одна… с Бебером… и потом, куда мне было бежать?.. у всех полицейских была моя карточка… меня бы быстренько сцапали!.. легавые вездесущи! в мире нет такой страны, где бы не было легавых! человек по природе своей сатир, вор, убийца, но более всего: легавый!.. может быть, в соседнюю Швецию?.. в Мальме?.. покорно благодарю!.. там я и ста метров бы не прошел! меня бы схватили!.. заковали в цепи! бросили на дно трюма!.. и отправили обратно! шведы большие специалисты по транспортировке! не верите?.. а хотите, я вам назову сейчас имена тех, кто покончил с собой… там! в том же лечебном заведении!.. прямо у меня на глазах!.. в ожидании военно-полевого суда!.. вот вам и «политическое убежище»! посмотрел бы я на Монтерлана¹⁵⁵, Морана¹⁵⁶, Карбуччиа, окажись они на их месте! это вам не на светском рауте потягивать через соломинку коктейль… интересно, что стало бы тогда с их роскошной обстановкой?

Как бы там ни было, но, будучи ответственным за звонок, я имел достаточно времени для размышлений… все умирающие, а в данном случае это были больные раком, вопят, поднимают много шума… поэтому лучше всего, если вы сами приговорены к смерти, тогда вы не будете этого замечать… я и не замечал, а думал, думал много и плодотворно… не то что сейчас в, лихорадке… пеллагра притупляет зрение, видел я плохо, зато думалка у меня работала прекрасно… ночью, в окружении умирающих, которыми были переполнены два огромные зала… я имел возможность реально оценить обстановку!.. нетрудно бы­ло догадаться, что бы со мной стало, вернись я на Монмартр… меня бы просто распилили между двумя досками!.. вы наверняка думаете, что меня бы арестовали?.. как бы не так! между двумя досками!.. запросто! что стало с моей жалкой лачугой, я уже знал! забрали все подчистую! часть имущества продали с молотка!.. а остальное — на барахолке!.. неплохо повеселились… даже кровати сожгли, чтобы обогреться… так что, зная все это, куда мне было бежать?.. праведное негодование, жажда мести… о, те, кто способен преисполняться этими чувствами, в отличие от обычных убийц, даже самых жестоких и расчетливых, редко бывают маньяками!.. они гораздо хит­рее.. дальновиднее!.. изворотливее!.. единственная их ма­ния — это счет в банке! самые ярые поборники справедливости, учинявшие во имя нее жесточайшие терроры, разрывавшие людей на куски, выкалывавшие им гла­за, отрывавшие им яйца, только и знают, что твердят вслед за Летицией: "Карашо пы эта потольше протлилось!»¹⁵⁷!..

Нет, из Сонби мне было уходить не с руки, во всяком случае, до тех пор, пока меня там терпели и лечили!.. витамины… овсянка… я тоже думал: карашо пы эта потольше протлилось! я потерял все свои зубы… и почти пятьдесят кило веса… это с тех пор я стал такой стройный… тюрьма — не санаторий… пребывание там на пользу еще никому не шло… вы, наверное, думаете: ну и хлюпик же он! наболтал тут с три короба!.. ничего подобного!.. я зря говорить не стану!.. камеры в датских тюрьмах действительно жуткие… даже такие специалисты по тюрьмам, как норвежцы, финны и шведы, признают, что условия там ужасные… Мориак, Моран, Арагон, Вайян и tutti, представляю, что бы они запели после шести месяцев заключения! ах, Нобели! Гонкуры! и frutti[14]! эка невидаль!.. да они бы просто обосрались! сразу бы все увидели, что они из себя представляют! а я там не дрогнул и этим горжусь, но духовно, конечно! физически мне было тяжело, признаю… я превратился в настоящую развалину… все тело покрылось кровавыми язвами… как будто меня кто-то покусал… профессиональная болезнь тех, кто работает на «плавучих доках»… и подолгу не видит солнечного света… среди раковых больных я смотрелся вполне естественно!.. а те девицы меня наверное таким и считали… пеллагра?.. рак?.. какая разница!.. в любой момент они и меня тоже готовы были выкатить в коридор… а пока я им помогал!.. вслушивался в предсмертную икоту!.. и звонил! но не позже… и не раньше, чем надо!.. кроме того, я должен был уложить покойника на тележку… предварительно его обмыв… и обратите внимание, все это молча! говорить мне не полагалось!.. ни с девицей, которую я будил, ни со своими товарищами по несчастью на следующий день… незаменимых ведь нет!.. какой-нибудь пустяк, одно лишнее слово, и мне перестали бы доверять…

И вот однажды утром я никого не вижу… ни санитарки… ни врачей… они всегда приходили точно по рас­писанию… а тут ни тех, ни других… я, конечно, сразу ­сказал себе… все! кранты!.. если вы оказываетесь в экстремальных условиях, к тому же еще не «по своей воле», вы сразу же врубаетесь!.. сразу же чувствуете, заранее, когда с вами должно что-то случиться, и именно с вами, а не с кем-нибудь другим… у вас срабатывает инстинкт, как у животного… это только человек туго соображает, разводит диалектику и все затуманивает…

Проходит еще день, потом ночь… мне никто ничего не говорит… санитарки рядом со мной больше нет… жмурик уже остыл… и так и остался лежать, как был, на боку, весь желтый, с открытой пастью… нет даже интерна… только я и бьющиеся в предсмертных судорогах больные… я дергаю за звонок раз, другой, третий… никакой ре­акции…

Ну вот, наконец-то!.. но не санитарка… шофер!.. в проеме больших дверей… я сказал «больших»… огромных!.. с двумя створками!.. этого типа я знаю… тот же самый шофер, что привез меня сюда… о, он совсем не грубый!.. очень спокойный, коренастый… даже не в форме «тюремного надзирателя»… в «штатском», в габардиновом френче… из такого же габардина, что и мой «Пуанкаре»… я вдаюсь в такие подробности, которые вам, наверное, совсем не интересны… не обращайте внимания!.. просто случайное совпадение!.. мы взаимно вежливы!.. в обоих залах кроме нас двоих и умирающих больше ни души… ни санитарок, ни стажера, ни интерна… «Komm!» — говорит он мне… не стоит!.. я и так уже все понял… он снова забирает меня в куток…

Надо сказать, что, несмотря на жалкое существование, которое мне всегда приходилось влачить, у меня накопилось довольно много воспоминаний… и не каких-нибудь там халявно-занимательных… а настоящих! оплаченных дорогой ценой… пусть для вас это и ничего не значит, но я навсегда запомнил эту сцену, она мне крепко запала в душу… этот шофер!.. говорящий мне «komm!» в амбразуре двери… не грубо, и не каким-нибудь там особым голосом… спокойный, коренастый… который явился, чтобы отвезти меня в куток… на другой конец города… без сопровождения… без наручников… без каких-либо видимых признаков принуждения… в лимузине… и мне придется провести там еще много-много месяцев… эту сцену я никогда не забуду…

Много месяцев в кутке, вам это, конечно, ни о чем не говорит… скорее всего, да…

И действительно, прошло много месяцев… пока они решали: освобождать меня?.. или нет?.. 75-я статья, черт бы ее побрал… все газеты Копенгагена писали о том, что я продал что-то очень важное, что точно, они не знали, но, по меньшей мере, линию обороны в Альпах… 75-я статья все-таки!.. там, наверху, в течение нескольких лет не могли прийти к окончательному решению… освободить меня?.. или так и оставить подыхать в тюряге?.. а может, в больничке?.. или где еще?

Если вы не видели, как в амбразуре двери неожиданно появляется тюремный шофер в штатском, значит, вы не видели ничего…

О, но и теперь мне не лучше!.. не намного лучше… потому что я вынужден писать для Ахилла… или для Жертрута!.. да насрать мне на них обоих! на них!.. и вообще на всех!.. на всех этих грязных ограниченных ублюдков, которые только и думают, как бы побольше нахапать!.. я на них на всех положил!.. суки!

***

Норбер Лукум, это я специально, чтобы его достать, рассказываю про то, как там в одиночке… он ведь сам вряд ли когда-нибудь туда попадет, черт бы его побрал!.. ни он!.. ни Ахилл!.. ни Мальро… ни Мориак… ни этот недоносок Тартр!.. ни Обрыгон!.. ни Труляле на столе!.. этих хитрожопых на кривой не объедешь!.. сливки ебчества!.. корчат из себя черт знает что!.. «кукареку, железный занавес!»… супербазуки!.. бомбы!.. петарды!.. Запад!.. Восток!.. все гремит!.. а на самом деле они ведь всегда были паиньками!.. только о пенсии и думали всю жизнь… начиная с грудного возраста… томная корми­лица, привилегированный лицей, друг сердца, «теплое ­местечко»! и оп! десять, двенадцать раз подсуетиться, дать кому надо на лапу… готово! персональная пенсия Хамелеона! цель достигнута!.. размер пенсии «проиндексирован»!.. можно надевать Парик!.. милые шалости ­в общественном туалете… так, шутки ради!.. Академия!.. Ришелье¹⁵⁸!.. интрига!.. а главное, можно больше не платить!.. никогда!.. все оплачивается! приехали! конечная остановка: «Набережная Хитрожопых»! Сонм воспаленных ректумов и простат!.. «О, месье, вы совсем не похожи на других!.. вы такой утонченный, такой эмоциональный, такой выдающийся мудила!.. Апофигеоз!..»

Видел бы Ришелье все это!.. Мориак, Бурже, Аспирин!.. в наши грустные времена наверх почему-то вылезают одни гумозники!.. живи Людовик XIV вместе с Жу­ановиси, он бы не то что «солнцем», фонарем бы не стал! а уж об «утечке информации»¹⁵⁹ я вообще не говорю!..

Не обращайте внимания, что я все время перескакиваю!.. с одного!.. на другое!.. и еще эта непонятная история, «Общество»… но неизвестно, как бы вы сами себя вели, окажись на моем месте?..

— Тебе не холодно?

— Нет… нет… нет!

В таком возрасте… 63 года… вам только и остается, что отвечать: нет!.. нет!.. или исчезнуть!.. навсегда!.. вы ведь требуете дополнительных затрат!.. сколько раз вам желали смерти после шестидесяти трех?.. и не сосчитать!.. может быть, вас и согласятся терпеть еще несколько месяцев… одну весну?.. две?.. но это только в том случае!.. если у вас есть деньги! много денег!.. очень много!.. это самое главное!.. и если вы продемонстрируете своим наследникам, как вы их любите!.. добрый Дедушка Мороз!.. а для этого вы должны собственноручно составить завещание, заверить его у нотариуса, зарегистрировать, поставить печать, чтобы они были уверены, что все свое имущество вы оставляете им!.. дорогому Люсьену!.. а не Камилле!.. при этом вы должны находиться в таком ужасном состоянии! в котором уже ничего не сможете изменить! быть на последнем издыхании!.. испускать предсмертные хрипы!.. трястись всем телом! не держаться на ногах! язык у вас должен быть черным с желтым налетом… и постоянно вываливаться!.. вот тогда… тогда… может быть, тогда?.. вас и перестанут считать отвратительным капризным тираном и кровопийцей… не все, конечно!.. но имейте в виду!.. вы постоянно должны оста­ваться скукоженным! задыхаться!.. харкать кровью!.. хромать!.. если вас попросят встать?.. хватайтесь за воздух!.. и падайте!.. можете пригласить священника… соборование доставит несколько приятных минут тем, кто все свои надежды в этом мире связал с вами!.. с вашим последним вздохом!.. вы не представляете, как способен нервировать всех членов семьи умирающий!.. который никак не может кончиться!.. о, эти томительные «послед­ние мгновения»!.. соборование, развязка опять откладывается!.. сколько не выдержали и сошли с ума, пока умирающие, вроде вас, медлили и не решались отправиться на тот свет!

Чьих только предсмертных судорог и где только я ни наблюдал, в тропиках, во льдах, в нищете, в роскоши, за решеткой, на вершинах Власти, пользующихся всеобщим уважением, всеми презираемых, отверженных, во время революций, в мирное время, под грохот артиллерийской канонады, под звон новогодних бокалов… моему слуху доступны все оттенки звучания органа de profundis… но тяжелее всего, я думаю, бывает: собакам!.. кошкам!.. и ежам… о, все это я видел собственными глазами! сам, лично!.. и знаете… не потому что я любопытен!.. или испытывал от этого зрелища какое-то особое удовольствие!.. просто так вышло… случайное стечение обстоятельств!.. я мог бы, к примеру, встретить однажды вечером и Мадлен Жакоб, а у нее рак в последней стадии, метастазы уже в суставах… не стану же я себя вести как Харон!.. конечно, нет!.. потрошить ее, разрезать на части и подвешивать за опухоль на крюк… мол, болтайся ты тут, сука, как дохлый кролик… нет!.. это я вам безо всякого бляд­ского кокетства «а ля Швейцер» или «а ля аббат» говорю! и не только говорю, а могу доказать, привести множество фактов, что еще никогда никому не отказывал в помощи! даже своим злейшим врагам… самым гнусным и отвратительным… таким, как эта Мадлен, к которой даже в гигиенических перчатках противно прикасаться!.. па­скуда!.. нет! ваш покорный слуга умеет справляться со своими чувствами! я готов мою Мадленочку холить и лелеять! всячески перед ней распинаться, ползать на коленях! как пылкий любовник! словом, вести себя так, как учит аббат Пьер! или тот другой проповедник… в своем «Тропическом Загармоничном Дайджесте»!

А как же томительные последние мгновения?.. да! говорить-то легко!.. у меня жар!.. Мадлен, Швейцер, Аббат!..

Я вижу, как они приближаются… точно… это они! Мадлен, Швейцер и Аббат, я их приветствую… о, совсем не так, как Харон… я не собираюсь раскраивать им черепушки! я не хочу, чтобы они все передохли! нет!.. вот увидите! наоборот! я очень предупредителен!.. опий делает меня добрым, мягким!.. 2 кубика морфия!.. но черт возьми!.. Сиденхем¹⁶⁰ еще в 1650 году заявил, что способен при помощи четырех или пяти унций опия исцелить любую болезнь… а результат?.. поэтому я всегда говорю своим коллегам: не растрачивайте попусту свой опий! приберегите его на самый крайний случай… одни говорят одно!.. другие другое!.. а если у вас начнется агония?.. тогда никакая болтовня вам не поможет!.. на крайний!.. запомните!.. на самый крайний случай!.. когда вы будете одной ногой в могиле… вот тогда он вам пригодится!.. можете им воспользоваться!.. всему свое время… во всем надо знать меру…

Мое воображение такой меры явно не знает! черт!.. оно воспалено до предела… раскачивается из стороны в сторону!.. как моя кровать… мадам Нисуа!.. это из-за нее я оказался в таком состоянии!.. переохладился!.. там на набережной!.. чертов ветер!.. так и околеть недолго!.. тени усопших!.. а что это за «Общество»?.. «Общество»!.. да эта коматозная старушенция здорово меня подставила!.. черт бы ее побрал!.. не надо было мне трепаться с этой шпаной с корабля!.. наглые рожи! «гладиолус», так они меня назвали… гладиолус! надо же! сучьи дети!

Посол Карбунья¹⁶¹, сам не меньше вишист, чем Бриссон¹⁶², и такой же дориотист¹⁶³, как любой наш провинциальный цирюльник, а какие сцены он закатывал Его Превосходительству!.. и все из-за того, что меня не упрятали в Винсенн¹⁶⁴!.. в припадках безумной ярости он сотрясал своей Посольский кабинет и с таким остервенением вцеплялся зубами в висевшие на стенах гобелены, будто намеревался сожрать все Посольство вместе со всеми бумагами и мебелью! все висело буквально на волоске! только солидное повышение по службе! и отправка на другое полушарие! могли избавить его от страданий, по сравнению с которыми мои казались просто чепухой!.. мое пребывание в «Вестергфанселе» в непосредственной близости от него делало его жизнь невыносимой… больше всего его убивало то, что меня до сих пор не посадили на кол!.. а ведь я оскорбил Монтгомери¹⁶⁵!.. Фюрера!.. и как он уверял! даже Принца Бернадотта¹⁶⁶! об этом он писал в письмах балтийским министрам!.. требуя от них принять меры! я до сих пор храню у себя копии этих образцов эпистолярного жанра…

Теперь, в лихорадке, меня трясет так же, как его! простыня подо мной вся взмокла… но подобной чепухи я не несу, во всяком случае, по поводу своей роли в этом мире я не заблуждаюсь!.. это уж точно!.. я всегда был исключительно привлекательной добычей для этих псов! крупняк!.. Слава! Смелость! Редкостная Изворотливость! о, если даже в таком состоянии, как теперь, весь седой, прикованный к постели, я все еще продолжаю действовать на них возбуждающе… я это нутром чувствую! вперед! вперед!.. к намеченной цели!.. разорвать его на части! на тысячу кусков!.. уничтожить!.. стереть с лица земли!.. единственный и неповторимый кусок мяса: Фердинанд!

Представляю, как они все на меня набросятся!.. вме­сте со своими напомаженными сынками… все!.. у них руки так и чешутся!.. потому что я помню все имена, все адреса… в том числе всех моих гонителей и трусливых убийц! даже умирающий, но все еще живой, я для них как бельмо на глазу… я ведь знаю все их биографии наизусть… с самого рождения… я их себе частенько пересказываю… знаменательные даты… мгновения наивысших взлетов!.. падений!.. я часто прокручиваю их у себя в мозгу!.. в следующий раз им должно повезти больше… они меня не упустят!.. о, они это предчувствуют!.. очень хорошо!.. и уже наверняка сделали стойку!.. я хорошо представляю себе эту картину!.. очень хорошо!.. после 39 градусов воображение начинает работать с утроенной силой! хоть в чем-то жар помогает!.. так уж я устроен, что никогда ничего не забываю!.. никогда!

***

Да! еще бы!.. после восьми месяцев в том сучьем кутке… я весь покрылся язвами… но я вам об этом уже говорил, я повторяюсь… тсс!.. я вам, наверное, надоел!.. э, теперь мне на это насрать, меня теперь волнуют другие проблемы! не менее значительные!.. достойные самого подробного рассмотрения!.. во-первых, Ахилл!.. он, и «навар», который он имеет со своих махинаций… 90 миллионов в год!.. недурно! он уже настоящий миллиардер! вот мразь! его окружает целая армия прилипал, которые только и делают, что лижут ему все места, а он все время чем-то недоволен, все время жалуется! мученик Ахилл! ему этого мало! языки, видите ли, недостаточно треплюнявые! книги недостаточно гениальные! все это делает его жизнь просто невыносимой!.. писаки, которые на него ишачат, решили его вогнать в гроб!..

Теперь, когда жар пошел на спад… стал чуть меньше… я начинаю понимать, что несу полный бред… горячка?.. надо сосредоточиться!.. «Политика — это Судьба»!.. так, кажется! мнение Бонапарта!.. что ж! теперь все стали комуняками? так скомуниздимся и мы!.. Ахилл и тут всех опередил!.. он ведь уже здорово полевел!.. во время по­следней Чистки ему пришлось глубоко залезть в свой ­карман, чтобы отмазаться!.. во время следующей он тоже не станет жаться!.. такой все отдаст!.. мост Понтуаз и Триумфальную арку в придачу!.. теперь он в одной ­компании с Монсеньором Фельтеном¹⁶⁷, Лакретелем¹⁶⁸ и прочими невинными ангелочками того же пошиба! но окажись Лакретель или какой-нибудь там месье Робер под этой чертовой 75-й статьей, разве бы они тогда опрустились? стали бы писать лучше?.. а?.. Лукуму, тому вообще теперь больше всего подошел бы сан прелата!.. в окружении всех этих дебилов!.. его бесформенная харя напоминает вагину… она все в себя всасывает! к тому же все время истекает влагой!..

Жар еще не прошел… голова раскалывается… так что вы уж меня извините!.. нет! Лукум представляет собой нечто гораздо более гнусное, чем все эти мандавошки из «Общества»! Харон, увидев его, и тот дрогнул бы… не смог бы сразу решить, что с ним делать!.. раскроить ему череп своим веслом?.. или обратиться за помощью к божественному Саду?.. а что?..

Знаю… знаю… я прозевал… Харона!.. задержись я там еще на минуту, я бы его обязательно увидел!.. Ля Вига и остальные, они-то его точно видели!.. но я должен был уйти, потому что чувствовал приближение приступа… было и еще одно обстоятельство!.. я вам о нем потом расскажу…

Ну и черт с ними! с этими шакалами!.. если уж на то пошло!.. я вам могу предложить прогуляться в другое место!.. славное такое местечко!.. ничего, что у меня лихорадка!.. место, в самом деле, очень живописное!.. для туристов!.. и не только для туристов!.. для мечтателей, историков, больных!.. просто идеальное! для легких, для нервов… правда, немного сыровато, возле реки… пожалуй… Дунай… берег реки, тростники…

***

Может быть, и не стоило бы так расписывать Зикмаринген?.. но уж больно живописное место!.. немного смахивает на оперетку… роскошные декорации… кажется, вот-вот зазвучит сопрано или тенорок… и эхо разнесется по всему лесу!.. а какие там огромные деревья!.. Черный Лес весь завален елями, кругом — водопады… черное плато — это сцена, на которой расположен город, он весь какой-то фисташковый, немного напоминает конфетку… зеленые, розовые кабаре, отели, лавки бросаются в глаза, выдают причудливую фантазию «постановщика»… смесь «бошского барокко»¹⁶⁹ и «Белой лошади»¹⁷⁰… маэстро, музыку!.. и надо всем этим: призрачный замок!.. действие пьесы разворачивается прямо в городе!.. домики из папье-маше, выкрашенные под мрамор!.. о, если бы… если бы вам удалось соорудить нечто подобное на площади ­Пигаль: Замок, городок, Дунай! народ бы повалил туда валом!.. это было бы почище, чем «Небо», «Дыра» или «У Жиля»¹⁷¹!.. а сколько бы вам понадобилось «tourist-car»[15]!.. нарядов полиции! это просто с ума можно сойти, сколько бы было желающих на это поглазеть, причем ­за деньги!

А нам там, должен вам признаться, было далеко не весело… конечно, мы тоже были чем-то вроде туристов! правда, не совсем обычных… слишком уж озлобленных отсутствием хлеба и присутствием огромного числа поли­цейских… к тому же армия Леклера¹⁷² была уже совсем близко… и неотвратимо надвигалась… тесаки сенегальцев… нависли над нашими головами!.. а не над головами хрен знает кого!.. теперь во всех газетах льют слезы по поводу ужасной участи, постигшей несчастных венгров… о, если бы наша участь хоть кого-нибудь тогда также волновала! уверяю вас, наши несчастья никто и не думал оплакивать, жаловаться было бесполезно! все вокруг плясали от радости! в отличие от этих героических венгров, тех, на ком висела эта чертова 75-я статья, Коти к себе на ужин не приглашал!.. и черт побери!.. окажись на нашем месте простые граждане Франции, их бы прикончили, и дело с концом!.. но большинство из нас было инвалидами войны! к тому же награжденными орденами за бо­евые заслуги! о, поэтому нас надлежало разорвать на куски! французы ведь по-настоящему вдохновляются только тогда, когда занимаются самоистреблением! это их любимое занятие! нация мазохистов!

Там в мансардах, подвалах, под лестницами мы подыхали от голода, и поверьте, это мало напоминало оперетту!.. плато приговоренных к смерти!.. 1142!.. столько нас там было, число мне известно точно…

Я снова предлагаю вам обратить свой взор на это живописное местечко! город воды и туризма… историческая достопримечательность!.. Славное Прошлое! вглядитесь повнимательнее в Замок!.. искусственный мрамор, пристройки, хаотичное нагромождение всех стилей, ­башенки, трубы, горгульи… нечто невообразимое!.. этакий супер-Голливуд!.. все эпохи, начиная с ледникового периода, динозавров, перекрытия Дуная, победы Святого Фиделиса¹⁷³ до Вильгельма II¹⁷⁴ и Геринга.

Самым башковитым среди нас там был Бишлонн, ­он не только лучше всех разбирался в технике и в шахтах… но и в истории! геологии!.. извините!.. но это был еще и при­рожденный кибернетик! вот он наверняка мог ­бы нам все объяснить! все! все эти странные особенности Замка! почему тот накренился к югу, а не к северу?.. думал ли он над этим? а почему трубы, амбразуры и прогнившие подъемные мосты наклонились к западу?.. причудливая колыбель Гогенцоллернов! черт бы ее побрал! взгроможденная на вершину скалы!.. кое-как! вся перекосившаяся!.. снаружи!.. изнутри!.. все комнаты, лабиринты, переходы, все! все было перекошено и вот ­уже четырнадцать веков грозило рухнуть в воду в любой ­момент!.. если вы туда поедете, вы сами увидите!.. эту ­колыбель, это логовище, откуда берет начало порода ед­ва ли не самых хищных волков Европы! пристанище сильных мира сего! а знаете, как оно тряслось, когда над ним пролетали воздушные эскадры, тысячи «летающих ­крепостей», направлявшихся на Дрезден, Мюнхен, Аугсбург… днем и но­чью… как дребезжали его стекла и со звоном падали в реку!.. вы не представляете!..

***

Этот замок Зигмаринген, несмотря на свой фантастический несуразный облик, и то простоял тринадцать… даже четырнадцать веков!.. а вот Бишлонн оказался ­не таким стойким… инженер, министр, умница… он умер в Хохенлишене, в Восточной Пруссии… глупое кокетство!.. бзик!.. отправиться туда на операцию, дабы подправить неправильно сросшийся перелом¹⁷⁵… он, наверное, видел себя триумфально возвращающимся в Париж, гордо шествующим рядом с Лавалем, увенчанным лаврами и все такое!.. Арка Этуаль, Елисейские поля, могила Неизвестного¹⁷⁶!.. он буквально зациклился на своей хромой ноге… теперь она его больше не беспокоит!.. представляю, как его там оперировали, в этом Хохенлишене… свидетелей больше нет… самого хирурга тоже!.. Гебхардт повешен как военный преступник¹⁷⁷!.. нет, не за оперирование Бишлонна!.. за геноцид, за маленькие приватные Хиросимы… о, не подумайте только, что я считаю Хиросиму ужасным преступлением!.. посмотрите на этого лоснящегося, довольного жизнью и собой Трумэна¹⁷⁸, как он увлечен игрой на клавесине!.. миллионы избирате­лей готовы снова отдать за него свои голоса!.. вдовец, о котором мечтают миллионы вдов!.. Космический Ландрю!.. за клавесином Амадеуса¹⁷⁹!.. главное, не суетиться… можете мочить всех подряд!.. все только этого и ждут!.. одного Деноэля недостаточно!.. Марион… Бишлонн… Бе­рия… потом Б… Х… Г…¹⁸⁰! целая очередь!.. очередь из сучащих от нетерпения ногами… сгорающих от желания отправиться на тот свет, покинуть этот мир, точнее говоря, быть повешенными!.. огромная навозная куча! весь Пале-Бурбон¹⁸¹ в полном составе, все 600 человек!.. посмотрите на них, как они взволнованы, они просто вне себя, и все от нетерпения поскорее быть отданным на растерзание львам!

А вот мы там, все 1142, только и думали, что о про­гулке!.. там, на курорте в Зикмарингене!.. да еще о том, как бы получить свою пайку… по правде говоря, я с детства привык довольствоваться малым, но тогда, как и потом на севере, мы действительно по-настоящему голодали, причем постоянно, а не время от времени, нет, я серьезно!..

Что за бессвязный бред я несу! я начал перечитывать написанное… тут сам черт ногу сломит! то об одном!.. ­то о другом!.. бац! и нить повествования окончательно ­ускользает!.. я понимаю, что это моя вина!.. и все-таки если я говорю слабым голосом и постоянно перескакиваю с одного на другое, то этим я просто напоминаю большинство гидов, вот и все!.. когда вы наконец вникнете в суть того, что я говорю, ваши претензии ко мне отпадут сами собой!.. поэтому я повторяю!.. следуйте за мной!.. я болен, кровать подо мной трясется, тем лучше!.. лучше для вас!.. обзорная экскурсия в глубь воспоминаний!.. пусть же приступ меня как следует встряхнет! вытря­сет из меня все детали!.. и даты!.. я хочу, чтобы вы знали все…

Черт возьми, под этим хаотичным нагромождением пятнадцати… даже двадцати кое-как наваленных друг на друга средневековых замков находилась библиотека, и какая!.. о-ля-ля-ля-а-а-а! роскошная! богатейшая!.. но мы к этому еще вернемся, я вам о ней потом расскажу…

Понимаете, нас там было 1142, и в какой-то момент, когда армия Леклерка приблизилась… подошла совсем близко… всех вдруг охватило какое-то беспокойство!.. стремление к познанию!.. желание побольше узнать!.. особенно интеллектуалов!.. а у нас там на них была своя квота! интеллектуалы Зикмарингена… башковитые, серь­езные!.. уровня Гасотта, не ниже¹⁸² не чета нынешним тусовщикам с террас, славянам, венграм, янки и прочей шушере… всем этим амбициозным пьяницам с дебильными лицами, привыкшим скакать от интрижки к интрижке, от писсуара к писсуару, от рюмки к рюмке, от тряпки к тряпке, от одной моды к другой, путающим крест с серпом, вечно одержимым какой-нибудь очередной мо­риако-тартровостью, питающимся объедками с чужого стола… нет, таких там не было!.. только настоящие интеллектуалы самой высшей пробы!.. иными словами, ­не халявщики! не любители потрепать языком! нет! отнюдь!.. а из тех, что за все платят сполна! им ведь всем грозила эта чертова 75-я статья! все с петлей на шее!.. это вам не boys из Гринвич-Блумсбери!.. нет!.. посерьезней!.. «обжалованию не подлежит»! я бы еще так сказал: они все были настоящими профессионалами! загибаясь от голода, холода, чесотки… они все равно были одержимы жаждой познания, им хотелось знать, существовали ли ко­гда-либо в прошлом… или нет… какие-нибудь бандитские кланы, группировки, которые так же, как и мы, были бы всеми прокляты, отвергнуты и которых столь же яростно травили бы огромные своры легавых (ах, венгры, душки!), дабы воткнуть в них бандерильи, поджарить на рашпере, посадить на кол?..

Представляете, как непросто вести подобные разыс­кания, исследования! так вот, должен вам сказать, наши профессионалы за это взялись!.. они раскопали мно­же­ство отвратительных случаев, примеров гнусных из­де­вательств! из самых разных эпох! спартанцы? жирон­дисты?.. тамплиеры!.. Коммуна?.. мы долго думали… просмотрели все Хроники, Кодексы, Пасквили… сопо­ставили так… этак… пожалуй, мы были?.. да, пожалуй?.. чем-то вроде сподвижников Наполеона, которых ведь тоже травили во всей Европе, готовы были растерзать и вы­бросить на первую попавшуюся свалку?.. например, на Святую Елену!.. пожалуй?.. особенно его испанских сподвижников!.. коллаборационистов идальго!.. жозефисты¹⁸³! не правда ли, знакомое словечко!.. а нас можно было бы назвать адольфисты!.. так много у нас было общего с жозефистами! ах, «коллаборационисты» всех времен!.. обосранные всеми жаверы¹⁸⁴!.. во всяком случае, травили их так же… как и нас!.. нас было 1142! и армия Ле­клера была уже в Страсбурге!.. сенегальцы точили свои тесаки!.. а эти венгры жалуются на монгольское нашествие¹⁸⁵, черт бы их побрал!

Понимаете, в этой императорской королевской библиотеке было богатейшее собрание книг!.. чего там только не было! там можно было найти буквально все!.. рукопи­си, мемуары, инкунабулы… надо было видеть, как наши книжники с самым серьезным видом карабкались по лесенкам… агреже¹⁸⁶, студенты педагогических институтов, почтенные академики, «бессмертные»¹⁸⁷, облаченные в тряпье, копошились во всех углах! исследовали манускрипты! на латинском, греческом, французском!.. вот, это я понимаю, культура! а ведь они все скреблись от чесотки!.. наверху каждой лесенки!.. но они были полностью поглощены! каждый своим текстом!.. своей хроникой!.. им необходимо было знать, были мы менее ненавидимы или более, чем коллабос Жозефа?.. стоили наши шкуры больше?.. или меньше?.. неважно, во франках или в эскудо того времени?.. Декан Юридического факультета склонялся к мнению, что «пожалуй, больше!» «бессмертный» утверждал, что «меньше»!.. мы проголосовали… фифти-фифти! человек предполагает, а Бог располагает! воистину так! «бессмертный» — тот ошибся! дальнейшие события это ясно показали!.. участь «адольфистов» оказа­лась бесконечно более тяжелой, чем участь всех ­подобных им, вместе взятых! явление столь же феноаномальное, как и водородная бомба!.. мощность которой в 100000 раз превышает мощность нашего жалкого снаряда образца 14-го! сверхмощный взрыв всеобщей ненависти! никакой посчады врагам!.. травля! до полного уничтожения!.. чтобы никто из нас не ушел от расплаты!.. и все из-за этой сволочи Людовика Святого!.. это он обрек нас на смерть! я знаю, что говорю!.. безмозглая скотина! придурок!.. он ведь умудрился насильно окрестить целый миллион иудеев!.. на славном юге нашей славной Франции! вот за это его и причислили к лику святых! да, этот тип хуже, чем Адольф!.. там, перебираясь со стремянки на стремянку, мы кое-что узнали о нем!.. ах, Святой Людовик!.. канонизированный в 1297-м¹⁸⁸!.. но мы еще к нему вернемся!

***

Раз уж я взял на себя роль вашего гида, пожалуй, стоит вам немного рассказать и о дорогих гобеленах, деревянных панно, посуде, оружейных залах… трофеях, латах, стягах… там каждый этаж — это музей… а прибавьте к этому бункеры под Дунаем, бронированные туннели… сколько принцев, герцогов и бандитов рыли эти норы, камеры, подземные тюрьмы?.. в тине, в песках, в скалах? четырнадцать веков Гогенцоллернов! черт возьми, какие-то коронованные крабы!.. под Замком у них находился «общак»… дублоны, окаменевшие трупы повешенных врагов… сверху видимое обманчивое великолепие: башенки, дозорные вышки, колокола… открытые всем ветрам! облюбованные жаворонками!.. а самое главное внизу: семейное золото!.. скелеты похищенных, караваны из дунайских ущелий, сокровища флорентийских купцов, авантюристов из Швейцарии, Германии… чьи рискованные предприятия закончились здесь, в каменных мешках под Дунаем… этим каменным мешкам было уже четырнадцать веков… о, нам они очень пригодились!.. и не раз!.. мы спускались туда по сигналу тревоги! спасали там свою жизнь!.. вы не представляете, какое это было столпотворение! многотысячная толпа в этих куничьих норах под Дунаем! мамаши с младенцами, папаши, их собачки… фрицы в парадных мундирах, министры, адмиралы, штурмовики, просто доходяги из Фиделиса или местного отделения НПФ¹⁸⁹, прочий невесть откуда взявшийся сброд… люди Дарнана… все смешались и пробирались впотьмах на ощупь из одной катакомбы в другую… в поисках туннеля попрочнее…

Теперь, когда я познакомил вас с Замком, вы можете представить себе мою жизнь при Дворе… о, тут все не так просто!.. на полном пансионе я не был!.. имейте в виду!.. мне полагалось не шестнадцать продовольственных карточек!.. или хотя бы восемь!.. а всего одна!.. это очень существенная деталь: карточка!.. я жил в Замке, да!.. конечно! но не для того, чтобы хавать, а чтобы «вести учет»!.. сколько там больных гриппом? беременных женщин? чесоточных?.. сколько морфия у меня осталось?.. камфарного масла?.. эфира?.. а как себя чувствуют детишки?.. что касается детишек, то Бринону было не так просто от них отмахнуться, в этом вопросе я проявлял особую настойчивость! разве они должны были там находиться, в этом лагере? шесть смертей в неделю?.. мы сами обрекали своих детей на гибель!.. да, мы! мы сами!.. я уверен! всего несколько глотков похлебки из сырой моркови за целый день!.. да!.. еще бы! все дети «колла­борационистов»… должны были быть уничтожены!.. их смерть всех устраивала!.. а должен вам заметить, даже немцы больше всего были озлоблены против «коллаборационистов»… не против евреев, которые были так ­сильны в Лондоне или Нью-Йорке… или против юнцов, которые составляли будущее так называемой «новой Хрянции»!.. сильной и здоровой… а именно против отвергнутых миром «коллабос»! всеми презираемых, униженных, растоптанных, отданных на милость победителя!.. и против их детей, еще более беззащитных… я считаю: Нюренберг следовало бы провести заново!.. говорили там много, да все попусту! о самом главном не сказали ни слова.. все о какой-то ерунде!.. тартюфы чертовы!..

Лагерь для детей располагался в Сиссене, где их всех и травили похлебкой из сырой моркови… своеобразный «Большой Кукольный Театр» под руководством липовых врачей, изуверов и изощренных садистов…

Бринон, конечно, и сам все знал… в моих словах не было для него ничего нового… но он ничего не мог сделать!

— Прискорбно, доктор! прискорбно!

Тот самый Бринон, это «мрачное коварное животное, неприветливое и очень опасное»…

— Будьте осторожны, доктор! будьте с ним осторожны!

Боннар меня предостерегал… Абель… Боннар¹⁹⁰, наверное, знал его лучше… но должен сказать, что со мной во всем, что касалось нашей совместной работы, Бринон был всегда очень корректен, предупредителен… а ведь он мог бы донести! ему-то это ничего не стоило!.. обо всех этих разговорах, которые мне приписывали!.. все, кому не лень!.. мол, фрицы все просрали!.. Адольф все развалил!.. так, болтовня, слухи! но Бринон мог бы просто воспользоваться удобным поводом и отослать меня куда-нибудь!.. а он этого не сделал!.. несмотря на все свое коварство… в Партиях ведь тоже относились ко мне с подозрением… Бюкар¹⁹¹, Сабиани¹⁹² и иже с… Милиция¹⁹³… я ни в одной из них «не состоял»… поэтому все считали, что мне лучше было бы находиться где-нибудь подальше, в лагере…

Вот так всегда и бывает, кто-нибудь ляпнет какую-нибудь глупость, а все повторяют…

О, безусловно, мне следовало опасаться этого «мрачного коварного животного», Бринона…

Как только подача рапортов, жалоб и контржалоб заканчивалась, я приступал к обходу больных… все в том же Замке, с этажа на этаж… три, четыре, каждое утро… я научился там ориентироваться, слава Богу… коридоры, обои, ложные выходы, настоящие… да… винтовые лестницы, лепные украшения, небольшие перекрытия… тысячи укромных мест и закутков, в которых запросто можно было нарваться на кинжал!.. да так и остаться там гнить навечно!.. тут поневоле начнет казаться, будто Гогенцоллерны не брезговали и такого рода делами!.. мешок на голову, и дерг за рычаг!.. коридор кренится!.. Дунай!.. тело летит в воду!.. одна из старейших династий в Европе, а все равно все считают, что они должны были убивать не менее тысячи человек в день! и так на протяжении одиннадцати веков!.. черт побери!.. это все Синяя борода со своими шестью женами в стенном шкафу! но разве он был основателем подобной династии?.. вероятно, я выглядел смешно, когда жаловался, что детишки с морковками обречены на умирание! Бринон, конечно же, в душе полностью разделял мое мнение, но как верноподданный вассал вынужден был помалкивать… «Граф фон Бринон» — так было написано у него на двери…

Забавно было наблюдать снующих вокруг посыльных, весь цвет французской армии, целые полки в «аксельбантах»… в Лондоне они, наверное, ведут себя точно так же… наверное, так же?..

***

Этаж Лаваля… Лаваля я иногда лечил… к Петэну же никогда даже не приближался… Бринон после отстранения Менетреля мне предлагал… «Да лучше мне сразу умереть!..» — так отреагировал на это Петэн… точно так же реагируют на меня и обитатели Нижнего Медона… Севра… Булони… моя теща… о, ничего страшного! это даже хорошо, когда ты никому не нравишься!.. один отлипнет! другой! замечательно!.. но вот как быть со жратвой?.. одиночество — это, конечно, очень романтично, но где взять деньги?.. тебя не любят, но у тебя есть бабки, и ты спокойно увядаешь в одиночестве!.. что может быть лучше! знать, что тебя уже никто и никогда не будет до­ставать!.. богачам вроде Ахилла об этом можно только мечтать… конечно, если они не такие безмозглые, как он…

Таким образом, я неплохо ориентировался в этом Замке, во всех его коридорах, но по сравнению с Лили я не знал ничего! Лили была там как у себя дома! она изучила все потайные углы и лабиринты! поддельные гобелены с услужливо склонившимися фигурами, огромные апартаменты, будуары, шкафы с тройным дном, винтовые лестницы, окруженные ложными входами… все повороты, темные лестничные площадки!.. неожиданности, которые подстерегали вас при подъеме и спуске… в Замке действительно можно было заблудиться… в любом месте… он ведь создавался Гогенцоллернами в течение многих веков… смешение всех стилей!.. Барбаросса, Ренессанс, барокко, 1900… я сам порой плутал там от двери к ­двери… завороженно пялился на портреты членов этой черто­вой семейки… а там их было навалом!.. вдоль стен всех коридоров… скульптурных… на лошадях, стоя, лежа… самых разнообразных!.. запечатлевших историю вырождения рода Гогенцоллернов… с арбалетами… в касках, кирасах… в придворных нарядах… времен Людовика XV… их епископов!.. их палачей!.. палачей с вот такими топорами!.. эти висели в самых темных коридорах… художники в то время себя не особенно утруждали, лепили всем одинаковые профили…

Когда я ходил к де Бринону докладывать по поводу не­выносимых условий существования наших ребяти­шек, у меня была возможность повнимательнее рассмотреть профили этих достопочтенных Сеньоров… вот они, я думаю, были по-настоящему круты: сгорбленные, пузатые, в кирасах, на козлиных ногах… и не только с детиш­ками!.. кстати, а мы-то на кой ляд приперлись в Зикмаринген!.. не только дети?.. а мы сами?.. мы бежали сюда, дабы нам не выпустили кишки, не обрезали яйца, не содрали с нас кожу… хорошенькое дельце! зато я мог немного поразмышлять, прогуливаясь по коридорам Гогенцол­лернов… от портрета к портрету… должен признаться, эти принцы меня весьма занимали, особенно те, что постарше… головы в три или четыре раза больше, чем у Дюллэна¹⁹⁴… хари наглые, тупые, хищные… сразу видно: ос­но­ватели Династии!.. Бонапарт, тот слегка смахивает на барышню, черты лица тонкие, ручки изнеженные, а-ля Фрагонар¹⁹⁵… тогда как стоит только взглянуть на Гогенцоллерна, особенно из первых, так сразу в голову при­ходит: «вылитый Ландрю!»… ну и рожи!.. одна хуже другой!..Тропманн!.. Дебле¹⁹⁶!.. галерея уродов!.. отвратительных!.. мрачных!.. жестоких!.. жадных!.. сотни чистокровных Ландрю!.. три!.. четыре этажа Ландрю!.. его кузенов! с пиками!.. вооруженных до зубов! бутафорским оружием!.. в шпорах!.. доспехах!.. изощренные садисты!.. титулованные Ландрю! нет, это вам не скромник Ландрю из Гамбэ!.. недалекий тихий маньяк с наспех починенной газовой плитой, поджидающий свою жертву в темном зале… куда ему!.. эти Ландрю полны уверенности в себе!.. в своем благородстве!.. копья, кирасы! такие не остановятся ни перед чем, Gott mit uns[16]!.. от этих портретов «дух захватывает»!.. Gott в сапогах!.. такие не только способны изрубить на куски своих невест!.. нет!.. они действуют с царственным размахом!.. поджаривают на сковородке целые герцогства!.. городки, крепости, монастыри… на вертеле! хотят те того или нет!.. в огонь!.. в огонь!..

Ну и хари… друг за дружкой… занятные, ничего не скажешь… обходя больных, от двери к двери, я все время на них натыкался… XIII… особенно XII век!.. вы их тоже увидите! этих чудовищ!.. гм?.. гм?.. не спешите с определением!.. тут нужно хорошенько подумать, вглядеться повнимательней… дьяволов, вот это будет точнее, пожалуй!.. двуличные!.. с копьями!.. факелами!.. рогами!.. основатели династии! вся семейка, как на подбор! все бесы!.. когда сатанинское начало в них стало ослабевать, их империя рухнула!.. все империи одинаковы!.. везде одна и та же хренотень!.. посмотрите на русских в упадке… Б… Х… М…¹⁹⁷ у них ведь тоже вид люциферов, но не столь уверенных в себе!.. они жеманятся, прячутся за танками, не брезгуют диалектикой… а теперь взгляните на Ленина!.. Сталина!.. вот это да! дьявольское так наружу и прет!.. такие же лица в галереях Гогенцоллернов! на всех пяти этажах! и еще в башенках!.. основатели не жеманятся! их династии держатся крепко!

Я люблю все смешивать, вы это, конечно, заметили… но я не шарлатан!.. я вам мозги не пудрю!.. выкладываю все как есть, начистоту!.. об «Обществе» я вам рассказал, теперь мы совершаем экскурс в глубь Истории!.. главное, избегать однообразия!.. Зикмаринген, Гогенцоллерны!.. я хочу, чтобы вы от души повеселились!.. глядя на эти портреты, бюсты, статуи…

Должен признаться, по правде говоря… я там постоянно путался в этих коридорах!.. а Лили или Бебер меня находили… у женщин ведь инстинкт лабиринтов, они способны находить выход из любой путаницы… животное чутье!.. только порядок их озадачивает… им больше по душе абсурд… хаос — это их стихия… среда обитания!.. как у кошек: чердаки, груды хлама, заброшенные сараи… они испытывают непреодолимую тягу ко всякого рода жилищам из «Волшебных сказок»… где нам, простым смертным, делать нечего!.. это ведь они воздействуют на эмбриогенез¹⁹⁸, на все его неожиданные выверты, резкие скачки гамет… аномальное поведение атомов… и животные такие же!.. посмотрите на Бебера!.. он высовывал свою мордочку из окошечка… над нишей!.. мрр!.. мрр!.. а потом исчезал!.. это он меня так дразнил!.. кошки, дети и женщины сделаны из одного теста… Лили свободно разгуливала по всему Замку Гогенцоллернов… из одного лабиринта коридоров в другой… поднималась на самый верх, на дозорную башню с колоколами, а потом спускалась в оружейную палату на уровне реки… полагаясь только на свой инстинкт!.. на разум там полагаться бесполезно!.. винтовые лестницы, лесенки деревянные, каменные!.. подъемы!.. повороты!.. обивка… гобелены… ложные выходы… повсюду ловушки!.. даже с планом там сам черт ногу сломит!.. в каждом углу вас подстерегают убийцы!.. труверы, летучие мыши, феи… кого только не встретишь, блуждая по этим коридорам… Игрека… Зета… я специально называю имена умерших… живых пока оставим в покое… мертвых достаточно!.. одни умерли в Испании… другие закончили свои дни где-то еще… подальше!.. что касается обличений, то пусть этим займется Тацит!.. он ведь уже родился¹⁹⁹, говорят… ну и черт с ним!.. а Замком тоже следовало заняться… представляете, что будет, если он рухнет!.. этот трухлявый колосс… не вечно же ему балансировать над пропастью! в любой момент он может опрокинуться в Дунай!.. Schloss[17], библи­отека, лабиринты!.. деревянные панно!.. фарфор, каменные мешки!.. буль-буль!.. останутся одни воспоминания!.. принцы крови, наместники дьявола!.. все исчезнут под водой!.. ах, бурливый и своенравный Дунай! он поглотит всех!.. вот вам и Donau blau[18]!.. бляха муха!.. эта безумная неукротимая река способна унести Замок вместе со всеми его колоколами… и демоническими личностями!.. да что там! черт побери! все трофеи, латы, знамена и горны, от которых в свое время сотрясался весь Черный Лес и огромные вековые сосны!.. они тоже не выдержат и рухнут!.. смешаются с лавиной обломков!.. конец средневековых феерий, замков, призраков, тройных подземелий и китайских ваз! горшки алхимиков!.. порфиры Аполлона!.. Венеры из слоновой кости! все унесет поток! Охотницы Дианы! целые этажи Охотниц Диан!.. Аполлонов!.. Нептунов!.. все награбленное этими бандитами в доспехах в течение десяти веков!.. вы представляете!.. общак семи династий! когда вы там будете, вы сами увидите этот замечательный филиал «Всемирного Гоп-Стоп-Торга»… я не хотел бы соревноваться с Тацитом в красноречии, но вы представляете, сколько за десять веков могли награбить эти гангстеры-сатанисты!.. к тому же еще и коронованные! каким поборам подвергались караваны зажиточных купцов, направлявшихся из Рима в Пруссию!.. ах, Дианы!.. Венеры!.. Аполлоны!.. антиквариат! купидоны! купцы, отправляясь в путешествие! должны были заручиться высоким Покровительством! Гогенцоллернов!.. этих дунайских гангстеров!.. о, они любили роскошь!.. красивые вещи!.. я в этом немного разбираюсь… я видел апартаменты Петэна… семь его салонов на шестом… и апартаменты Габольда²⁰⁰ на третьем… паркет, инкрустированный розовым деревом… чудесная работа!.. нынче такого ни за какие деньги… никто вам не сделает! не осталось больше умельцев!.. а эти миниатюрные «чайные сервизы»… таких тоже больше не делают!.. и у Лаваля, на втором, я тоже был!.. Первая Империя!.. пчелы, орлы… причуды Времени!.. а такого бархата вы тоже больше нигде не увидите… настоящего лионского…

Вот так династии и создаются… натащат отовсюду понемножку!.. подремонтируют, натянут драпировку… и вы­ставляют на всеобщее обозрение!.. фантастическая чудовищная лавка, пожалуй, раза в три больше, чем Нотр-Дам!.. готовая вот-вот рухнуть со скалы!.. в пропасть!.. можете спросить у тех, кто там был… туристов туда пускают, их ведь опасаться нечего, они только пялятся по сторонам да восторгаются… а посмотреть там есть на что!.. сундуки, горы всякого хлама, сувениры, безделушки…

Я вам рассказываю обо всем понемножку… а сам по-прежнему трясусь, койка подо мной ходит ходуном… я уже и сам не понимаю, отчего меня так трясет… что это, лихорадка?.. или просто изголовье провалилось?.. но, пожалуй, жар начинает помаленьку спадать… так мне кажется!.. там, на набережной, я здорово прокололся!.. с «Обществом»!.. и этими грязными шутами!.. хамье!.. приступ малярии!.. свежий ветерок с Сены!.. окончательно выбили меня из колеи… и вот результат!.. мысли в голове все перепутались!.. ну и «идиот»!.. думаете, наверное, вы обо мне… «совсем спятил, бедняга»!

— Тебе лучше?.. как ты себя чувствуешь?

— Знаешь… не так уж и плохо!..

Я так много думал последнее время… мне хочется, чтобы вы меня выслушали!.. я думал, например, о том, что она там ориентировалась, как у себя дома… ни разу не за­блудилась… могла отыскать меня в любом коридоре… где я часами торчал, уставившись на какого-нибудь очередно­го Гогенцоллерна! Хьельмара… Курта… Ганса… или кого еще!.. обязательно горбатого!.. да!.. да!.. совсем забыл… они ведь все были горбатые! Бурхард… Венчеслас… Конрад… вот они все от меня драпают!.. XII!.. XIII!.. XV век!.. век за веком!.. горбатые и без ног!.. вместо ног у них ­козьи раздвоенные копыта!.. у всех!.. потрошители из Преисподней!.. ах, они как будто опять у меня перед глазами! я снова вижу их всех!.. и бородавку тоже!.. их семейную бородавку!.. на конце шнобеля…

***

Мозг — это что-то вроде огромного завода, который периодически дает сбои в работе… представляете! две тысячи миллиардов нейронов, о которых вы практиче­ски ничего не знаете… малейшая простуда! и нейроны окончательно выходят у вас из подчинения! небольшое повышение температуры, и в голову уже лезет всякая чушь, все мысли путаются!.. и вы ничего не можете сделать… а мне теперь, лежа на боку, так хотелось бы еще с вами немного поболтать… картины, гербы, занавесы, драпировки!.. но я уже ничего не соображаю… мысль ­ускользает! перед глазами все плывет… о, но секундочку!.. я сейчас снова соберусь с мыслями!.. вы, Замок… голова!.. сейчас… сейчас… вот промелькнуло какое-то слово!.. я его знаю!.. я инстинктивно хватаюсь за него!.. Бебер!.. кажется, я снова нащупал нить!.. Бебер — это наш кот… ах да, точно!.. в башнях, в подвалах, во всем огромном Замке Бебер тоже чувствовал себя как дома… в коридорах Лили и он иногда встречались… но не разго­варивали… делали вид, что никогда раньше не видели друг друга… каждый сам по себе! сознание животных так устроено, что стоит вам хоть на четверть миллиметра отклониться в сторону, и вы уже не вы… вас больше для них не существует!.. вы в другом мире!.. такая же таинственная метаморфоза происходила потом в датских лесах с моей собакой Бесси… она убегала… я ее звал… ко мне!.. но она не слышала!.. бежала… и все!.. она проносилась мимо, почти задевая нас… десять!.. двадцать раз!.. стремительно!.. как стрела!.. с такой скоростью, что вы не видели ее лап! настоящий болид! носилась, как угорелая!.. звать ее было бесполезно! меня для нее больше не существовало!.. а эту собаку я обожал… и она тоже… я думаю, что она меня тоже любила… но у нее была своя животная жизнь! в течение двух… трех часов… я для нее ничего не значил… она погружалась в животный мир, полностью отдавалась бегу через леса, луга, мимо кроликов, ланей, уток… когда она возвращалась, лапы у нее были все в крови… Бесси умерла здесь, в Медоне, ее похоронили в саду, напротив окна, я и сейчас вижу этот холмик… умирала она мучительно… я думаю, от рака… перед смертью ей захотелось побыть на воздухе… я держал ее голову… оставался с ней до самого конца… о, это была воистину великолепная тварь… даже смотреть ­на нее было удовольствием… которое трудно передать… так она была красива!.. ни одного изъяна… масть, стать, лапы… ни на каких Конкурсах я ничего подобного не видел!..

Я ничего не преувеличиваю, я и сейчас все время думаю о ней, даже в лихорадке… я всегда был привязан к своим воспоминаниям, к людям, но больше всего к собакам… по натуре я вообще очень привязчив и ответственен… я чувствую себя ответственным… ответственным буквально за все!.. это какая-то болезнь… ненормальность… жизнь жестоко мстит вам за это!.. но животные тут ни при чем, даже такие любительницы побегать вроде Бесси… впрочем, в стаях их обычно убивают…

Несмотря на все ее эскапады, я ее очень любил и не отдал бы ее и за все золото мира… так же, как Бебера, этого отвратительного злобного котяру с когтями как у тигра!.. но иногда он бывает таким ласковым… и он мне предан! я убедился в этом в Германии… в его звериной преданности²⁰¹…

Я видел, что в Медоне Бесси скучала по Дании… ведь в Медоне негде побегать!.. там нет ни одной лани!.. разве что какой-нибудь кролик?.. и то вряд ли!.. я отводил ее в лес Сен-Клу… чтобы она немного размялась… она принюхивалась… бросалась вперед… но почти сразу же возвращалась… не проходило и двух минут… в лесу Сен-Клу некого было выслеживать!.. она продолжала прогулку рядом с нами, но очень грустная… это была очень выносливая собака!.. ей в свое время здорово досталось… она, и в самом деле, прожила нелегкую жизнь… 25 градусов мороза… а у нее там не было даже конуры!.. и не несколько дней… а месяцы!.. годы!.. на замерзшей Балтике…

Ей повезло, что она встретила нас!.. мы ей ни в чем не отказывали!.. она ела то же, что и мы!.. убегала… возвращалась… никогда ни одного упрека… можно сказать, что она ела с нами из одной тарелки… чем большим унижениям мы подвергались, тем больше мы ее баловали… так что с нами ей было совсем неплохо!.. но она очень страдала перед смертью… уколы делать я ей не стал… ей не помешало бы немного морфия… но она испугалась бы шприца… а я ее никогда не пугал… хуже всего ей было последние пятнадцать дней… о, она не жаловалась, я сам видел… сил у нее уже почти не оставалось… она лежала рядом с моей кроватью… а однажды утром ей вдруг захотелось на улицу… я попытался уложить ее на солому… было раннее утро… но она не захотела там лечь… ей хотелось в другое место… с самой холодной стороны дома и на булыжниках… там она покорно легла… и сразу же начала хрипеть… это был конец… мне потом объясняли, но я не верил… а похоже, это действительно было так: она легла, вытянувшись по направлению к своему прошлому, к тому, откуда она пришла, к северу, к Дании, повернувшись мордой на север… своеобразная собачья верность, верность лесам, где она бегала, Корсору… и своей тяжелой жизни тоже… леса в Медоне ей были безразличны… она умерла после двух… трех небольших хрипов… о, совсем тихих… без особых стонов… если можно так выразиться… и в позе действительно очень живописной, застыв, как бы в порыве, на бегу… но лежа на боку, окоченевшая, мертвая… носом к своим лесам, где она бегала, где она родилась, где страдала… да Бог ее знает, что еще!

О, мне довелось наблюдать множество агоний… самых разных… и в разных местах… но таких, в которых были бы столько же достоинства, красоты… благородства я не видел… все же человек и в агонии слишком суетен… человек всегда как бы на сцене… даже перед смертью…

***

Конечно, я надеялся, что скоро мне станет лучше… ­я снова буду в состоянии встать!.. не мог же приступ продолжаться вечно… может быть, неделю!.. от силы месяц!.. а что за лето, какая погода!.. такого холода не было, наверное, уже лет сто… только снега не хватало!.. но холод работать не мешает, главное, снова не простудиться… а потому — никаких набережных! никакой Сены!.. но как же мадам Нисуа?.. дней восемь… десять… она может и подождать… в крайнем случае Тэльфе²⁰² навестит ее вместо меня… у него ведь есть машина, у этого Тэльфе… я ему позвоню… он мне не откажет… в голову лезут всякие мысли… приятные и не очень!.. Тэльфе преуспел в Науке… уж он-то сумеет найти набережную Экс-Федерб… конечно, он не откажет мне в этой услуге… заодно и на «Общество» посмотрит… мы ведь с Тэльфе старые приятели… он преуспел… стал Мэтром… сумел подняться… а я вот окончательно опустился… судите сами: без угля, без цикория, последняя надежда была на книги… и те больше не продаются!.. замечательно, ничего не скажешь! ждать, пока они продадутся?.. как же, дождешься!.. пока они кого-нибудь заинтересуют… о-ля-ля! меня теперь часто лихорадит… в голове — путаница! писать совсем разучился! всерьез рассчитывать на чью-либо поддержку не приходится!.. так что накатать какое-нибудь фуфло!.. и вперед!.. пусть богатые комплексуют… они могут себе это позволить!.. а в моем возрасте! с моим здоровьем! терять нечего!.. меня бойкотируют?.. ну и что?.. «как, он еще не покончил с собой?..» удивляются иные!.. «а как он устарел, как исписался!..» о-ля-ля! а по мне так сами они падаль вонючая! им самим давно пора на свалку!.. у каждого из них, видите ли, своя идея!.. да, каждый из них «re-writer«[19] до мозга костей! все, что они пишут, уста­рело еще в 1900-м!.. ярмарка тщеславий! турнюры, фальшивые сиськи!.. как у мадам Эмери с улицы Рояль… в Париже и Трувиле в разгар сезона у вас рябило в глазах от этих платьев! сляпанных, кстати, получше, чем их ро­маны!.. более тщательно! мягкие линии, горошек!.. хорошая работа!.. теперь таких не делают… теперь у ­каждого — своя идея!.. на нагромождение самых разных Стилей и Эпох я насмотрелся вдоволь, а теперь, если, конечно, дожи­ву (уголек, морковка), я, вероятно, повсюду вынужден буду созерцать бессмысленное нагромождение претендующих на «актуальность» произведений… плоды упор­ного труда тупых бездарных бумагомарателей!.. ну и черт с ними!.. уголек! морковка!.. главное условие! покрой достаточно жесткий!.. тут: прихватить ниткой!.. ­маленькие кусочки воспоминаний! там!.. еще!.. тут: историче­ский факт!.. приметать!.. еще!.. и не забыть один «голодный бунтик»!.. о, очень симпатичный бунтик!.. он наверняка вам понравится…

Я не встану… не хочу вставать… Тэльфе сходит вместо меня!.. я ему позвоню…

Бунт… но не в Нижнем Медоне! нет!.. в Зикмаренгене… я болтаю, а вы и уши развесили… о, безусловно!.. мои воспоминания имеют историческую значимость… мне следует быть внимательнее!.. вот мы и там!.. Зикмаринген… состояние духа!.. не на высоте!.. несмотря на все призывы к «сражающейся совести» «Единой Европы»… подавленное! точно так же, как и теперь, несмотря на призывы Даллеса, Коти, Лазаря, Юссефа, Папы… слабый, слабый, слабый человек!.. «воля к Победе»… есть она, нет!.. обычно это никого не колышет! и тогда никто не вякал, все прикусили языки!.. «коллаборационистскую» верхушку такой расклад вполне устраивал, ведь все 1142 были обречены, надо всеми висела эта чертова 75-я статья… но кое-кто все-таки начал наглеть!.. жаловаться на дерьмовое питание, и речь шла не о качестве «Stam­gericht» или «Hausgericht»²⁰³, подобная херня никого не волновала!.. голод!.. вот о чем говорили, сначала вполголоса, а потом все громче и громче! и еще о том, что там, в Замке, разные шишки, министры и прочая шушера, «активные», «пассивные»²⁰⁴, их жены, любовницы, телохранители, нянюшки и детки, напротив, питались совсем неплохо!.. генералы, адмиралы, невесть откуда взявшиеся послы!.. все выглядели сытыми, упитанными, полно­кровными, по 8, 16 карточек на рыло!.. так что у них было чем и поблевать!..

Конечно, подобные настроения уже встречались: в про­шлом!.. повсюду снуют дотошные легавые!.. один-два стукача — в каждой каморке!.. Замок встревожен!.. пожив немного в Зикмарингене, начинаешь лучше понимать средневековье… ненависть и озлобление окрестных вилланов²⁰⁵, подыхающих от голода, холода, лихорадки и прочих напастей… а у баловней судьбы из Замка — свои испытанные способы укрощения плебеев… во-первых, это слухи!.. распространялись слухи о каком-нибудь приятном событии!.. в данном случае был пущен слушок о том, что вельможи собираются отобедать вместе с вилланами!.. на равных, безо всяких церемоний!.. прямо на навесном мосту!.. вместе с 1142!.. всей этой ропщущей чернью!.. клошарами из убогих лачуг!.. сначала будет бесплатная раздача хлеба!.. здорово, не правда ли!.. всем беженцам в городке!.. в четверг, в полдень!.. ровно в полдень!.. никто не будет обделен! никто!..

Вы не поверите, но подобную чепуху многие восприняли всерьез!.. на подвесном мосту яблоку было негде упасть!.. народ повалил в назначенный день!.. с самой зари!.. голод ведь не тетка?.. на мосту собрались все коллабос… кроме доходяг из Фиделиса, которые уже не могли встать, и тех, кто скрывался в Черном Лесу… во всяком случае, можно с уверенностью сказать, что из 1142 по крайней мере 1000 были там и надеялись что-то получить… а о чем там говорили, спорили!.. в предвкушении пищи!.. черный хлеб?.. ситный?.. булочки?.. какая замечательная осведомленность! а может быть, это провокаторы?.. специально поднимали настроение масс?.. а сами прекрасно знали, чем все это кончится!.. детям: круассаны, бриоши!.. ах, тоже мне нашли о чем спорить!.. я-то знал, как там в Сиссене кормят детишек, поэтому понимал: все это фуфло… всех голодных собрали в кучу!.. собрали для каких-то своих целей!..

А пока бриоши не вынесли, присутствующие были поглощены блохами, клопами и чесоткой… со стороны казалось, что они бьются в конвульсиях! какая-то толпа эпилептиков… но главное — голод!.. больше всего их мучил голод!.. о, как они сейчас обожрутся! о-ля-ля!.. переминаясь с ноги на ногу… выскребая на своем теле чесоточные борозды… они столпились полукругом перед навесным мостом… и завороженно глядели вдаль… в предвкушении предстоящей пирушки!.. о, не только хлеб!.. ветчина будет тоже! сандвичи… топленое сало… даже я, хотя я и не был настроен столь романтично в отношении обещанной жратвы, я тоже невольно преисполнился серьезностью момента и пялился на дыру в катакомбах справа от моста… там, в груде обломков, образовалось нечто вроде кратера… я готовился к худшему, например, к налету немецких полицейских… или чему-то в этом роде… появлению из подземелья диверсионной группы, получившей специальное задание… СС?.. СА?.. Sicher­heit²⁰⁶?.. ведь фрицам все это уже давно надоело!.. наверняка!.. постоянно видеть этих чесоточных, кашляющих, трущихся друг о дружку, вечно чем-то недовольных оборванцев… да что им опять надо? чего они ждут?.. явления Иисусика? великого восстания Валгаллы?.. Зигфрида на белом коне? как, еще и хлеба? надо же, они хотят жрать!.. нам недостаточно наших «штамсов»²⁰⁷ с репой!.. наших жидких похлебок на маргарине!.. это уже слишком!.. ­с них довольно!.. особенно теперь, когда они сами находились на грани… полного Краха!.. когда их армии беспорядочно отступали!.. мы со своими амбициями были всего лишь лишними свидетелями!.. свидетелями того, в какой глубокой жопе они оказались!.. а чтобы в этом убедиться, достаточно было взглянуть на небо… оно уже было сдано!.. по двадцать!.. тридцать самолетов за каждым облаком!.. в основном, ФРА²⁰⁸! настоящая карусель!.. плюс америкашки!.. по три-четыре эскадры «воздушных крепостей»… постоянно… день и ночь… Лондон… Мюнхен… Вена… и ни одного крыла фрицев!.. представляете, как их должны были раздражать наши прожорливость и брюзжание… мол, от фрицев ничего другого ждать и не приходилось… так что столкновение могло произойти в любой момент!.. а мы перед навесным мостом продолжа­ли обсуждать, что нам выдадут… хлеб К²⁰⁹?.. сол­датскую пайку?.. или бриоши?.. раздача, должно быть, начнется в полдень, нужно подождать еще часок… поскрестись, ­чтобы не скучать… я чувствовал, что добром это не кончится… час с четвертью!.. внезапно!.. раздается звон колоколов! звон доносится со сторожевой башни! очень красиво!.. вы сами услышите, если там будете!.. о, но я совсем забыл про дыру! про кратер… наверняка оттуда сейчас кто-нибудь появится… и точно!.. я замечаю, как оттуда выползают какие-то две огромные крысы!.. две закутанные с ног до головы фигуры!.. женские… две женщины… я вижу, как они приближаются… никогда раньше я их тут не видел… они появляются из глубины впадины… ­в насыпи… должно быть, они живут в катакомбах… ни­кто никогда еще не забирался в катакомбы, в самую глубину… они тянутся под Дунаем!.. до Базеля!.. а в другую сторону — до Бреннера!.. так говорят!.. точно никто не знает, потому что туда еще никто не спускался… разве что эти женщины?.. они ведь должны были все время там находиться, потому что я знал всех обитателей Замка, а их никогда не видел… Лили тоже… я ее спросил… одна вы­глядела довольно молодо… о, зато другая была просто настоящая карга!.. вся сгорбленная!.. и обе с зонтиками в руках… да!.. розовыми такими зонтиками… старуху я хорошо разглядел… даже ее нос… он весь был покрыт бородавками… она щурилась и все время закрывала то один глаз… то другой… свет!.. должно быть, они жили в темноте… отвыкли от дневного света?.. а зонтики? они-то им зачем? между собой они не говорили… впрочем, нет!.. говорили!.. наверное, старшая интересовалась, что тут происходит? но на бошском… да черт ее разберет, эту старуху!

— Что вы говорите? что говорите?

— Franzosen[20]!

— Чего им надо?

— Brot[21]!

— Тогда понятно! понятно!

Она смотрит на меня, а я на нее… рядом со мной Лили и Бебер! та, что помоложе, приближается и обращается ко мне по-французски: «Извините, месье, вы тоже ждете хлеба?» — «Да! а как же! я тоже удостоился этой чести! надеюсь, еще недолго осталось!.. вы ведь слышали колокола?..» — «Да, да, месье!..» на самом деле колокола тре­звонят уже во всю мощь! да и навесной мост уже сотрясается от ударов каблуков! так что ждать действительно осталось недолго! ждать! и пошло-поехало! «сволочи! спекулянты проклятые!.. дармоеды! предатели! хлеба да­вай!.. трах! тарарах!.. к стенке Лаваля! скотина! мерзавец! хлеба!.. у-у-у, падла!.. Бринон!.. сволочь! хлеба!..» озлобление нарастало!.. по крайней мере, триста человек с воплями кинулись на штурм водяного рва!.. бах! трах! по навесному мосту! казалось, на навесном мосту их было не меньше трех тысяч! еще чуть-чуть, и они превратились бы в настоящую армию, вооруженную артиллерией! что ж, от этих гнусных чесоточников всего можно было ждать! чем сильнее они сучили своими ногами, тем сильнее раскачивался под ними мост! что касается меня, то я не сомневался, что Раумниц специально затеял возню с хлебом, дабы собрать в кучу всех недовольных… а потом загрузить все это быдло в фургон и отправить в какой-нибудь лагерь… «цып-цып! глупые цыплята!» у фрицев коварство в крови!.. с ними нужно держать ухо востро! ведь не случайно же в мюзик-холлах все фокусники из бошей!.. они даже приветствие специальное выдумали, чтобы друг дружку узнавать!.. один Геббельс чего стоит!.. от таких, как он, можно ждать чего угодно!.. «солдатик! на Восточный вокзал!.. не оглядывайся! прыгай!.. два миллиона трупов!»

Я не сомневался, что все было подстроено… спровоцировано!.. я продолжал внимательно следить за ­отверстием под обломками, откуда появились две женщины… странные все-таки личности… зачем им два розовых зонтика?.. а эти зеленые и серые покрытые паутиной пеплумы?.. из какого подвала они вылезли?.. все это мне хотелось выяснить… я решил порасспросить ту, что говорила по-французски… «Вы что, там живете?.. прямо в подземелье? а, мадам?» она сама первая заговорила со мной, поэтому я мог, не нарушая приличий, поинтересоваться, откуда она пришла!

— Да, месье!.. да!.. а вы?.. вы что, из Парижа?

— Но с кем имею честь, мадам?

— Я фрейлина Принцессы!

Ее принцесса не слишком общительна!.. мы ей явно не нравимся… она на нас даже не смотрит… но ее нос мне что-то напоминает! я стараюсь разглядеть его получше… три, четыре бородавки…

— Какой Принцессы?..— уточняю я у нее.

— Эрмилии де Гогенцоллерн…

Я обалдел!.. похоже, она говорила правду!.. нос-то был настоящий!.. за несколько месяцев я на хари Гогенцоллернов достаточно насмотрелся, изучил все их портреты, во всех коридорах Замка!.. на всех стенах!.. горбатый нос и обязательно с прыщом… точнее, с одной, двумя… или тремя фиолетовыми бородавками! о, даже на самых старинных портретах!. X… XI века… нос был, как у нее, крючковатый с фиолетовыми бородавками на конце… как у этой принцессы!.. странно все-таки, что я никогда не встречал ее в ее собственном Замке!.. странно, потому что в Замке были люди!.. на всех этажах!.. четырнадцать министров, плюс Бринон… пятнадцать генералов… семь адмиралов… не считая самого Главы Государства!.. штаб и свита!.. но ее там не было… эта кокетка пряталась!.. ни Лили, ни я ее не видели… а ведь Лили обошла там все!.. вероятно, она жила в глубине туннеля… а сейчас вышла оттуда специально ради куска солдатского хлеба!.. и оказалось в эпицентре грандиозного пиршества!.. вокруг ­буй­ствовала толпа!.. бам! бум!.. все трещало!.. казалось, навесной мост вот-вот рухнет!.. хррясь!.. отовсюду доносилась грубая брань!.. благородная Эрмилия держалась с достоинством, однако одним зонтиком вряд ли можно было справиться с этими бандитами… она говорила! исключительно со своей фрейлиной!.. о, но от своего куска хлеба и не думала отказываться!.. nun! nun![22] подгоняла она свою робкую даму!.. nun! nun! мол, пусть та тоже стучит! стучит вместе со всеми! кричит вместе с остальными 1142-мя и требует свою пайку! бам! трах! эта обнаглевшая орда крушила все кругом! требовала обещанный хлеб! тут раздается звук горна!.. да!.. раздается!.. с той стороны укреплений!.. трубили «сбор»!.. это были не боши, они предпочитают рожки!.. нет! настоящий горн!.. можно было подумать, что вы в Люневиле²¹⁰ или на Пепиньер²¹¹… навесной мост весь затрясся… цепи заскрипели… блоки задвигались… настил моста дрогнул… тот конец, что был поднят… начал постепенно… медленно опускаться… бам! бум!.. готово! он опустился!.. можно идти!.. казалось, сейчас появится множество слуг, нагруженных корзинами, полными хлеба, бриошей, сосисок и печенья!.. начнется долгожданная раздача!

Хер вам!.. появляются легавые!.. основная масса впере­ди… за ними пятьдесят немецких полицейских в огромном газогенераторном грузовике… далее большая группа… но уже французских полицейских!.. а вслед за ними… сам Маршал!.. да!.. сам!.. собственной персоной!.. слева, чуть сзади, Дебене²¹²… однорукий генерал Дебене… «ужин не нужен»!.. маршал вышел погулять!.. вот чего, оказывается, ждали 1142 доходяги!.. и представляете… ­ничего!.. никто из них не завопил на него… бессовестный! подлец! вовсе нет!.. а у него ведь было 16 карточек!.. об этом все знали!.. он их сам все сжирал!.. никому не оставлял ни крошки! отсутствием аппетита он не страдал!.. не говоря уже о том, что именно на нем лежала главная ответственность за все! за Верден! Виши! и многое другое! за нищету, в которой мы находились! мы все расплачивались за ошибки Петэна! а он прохлаждался у себя там наверху и в ус не дул!.. в его распоряжении был целый этаж!.. отоп­ление! четырехразовая хавка! 16 карточек, плюс подарки фюрера, кофе, одеколон, шелковые рубашки… полк легавых!.. начальник штаба… четыре автомобиля…

Казалось бы, вся собравшаяся там шелупонь должна была встрепенуться! наброситься на него! растерзать на части!.. ан нет!.. всего несколько тяжелых вздохов!.. и все расступаются!.. пропускают его на прогулку… он помахивает тросточкой! и надо же!.. какое благородство! он отвечает на приветствия присутствующих… дам и кавалеров… маленькие девочки делают реверанс!.. Маршал вышел погулять!.. «ужин не нужен!»… одна Эрмилия де Гогенцоллерн не приветствует его!.. она горда и тверда… Komm! Komm!.. мол, пусть ее дама отчаливает!.. они снова исчезают… даже не попрощавшись с нами!.. в той же дыре, откуда пришли… это что-то вроде норы среди булыжников… она и ее спутница… зарылись туда почти мгновенно… ни Эрмилии!.. ни ее дамы!.. они снова исчезли под Замком… бедняжки, хлеба они так и не дождались!.. черт!.. и мы не дождались!.. дьявол!.. Лили, я и Бебер притащились сюда только ради него… но не успели мы по-настоящему расстроиться… как появляется Ма­рион²¹³! это я его заметил… Марион, пожалуй, был там единственным, кто нам сочувствовал и кто нас никогда не забывал… он постоянно приходил к нам в «Lowen»²¹⁴ и приносил все, что мог… не много, конечно!.. какие-то крохи… булочки, например… в Замке ведь давали булочки… тоже не много, но все-таки каждому министру полагалось три четвертушки… иногда звание министра хоть что-то значит… Марион все время заботился о нас и Бебере… он любил повторять, что Бебер напоминает ему Люсьена… Люсьена Декава²¹⁵… я надевал на Бебера свое кашне… и тогда тот со своими боевыми усами действительно очень напоминал Люсьена Декава… так мы развле­кались… ах, как все это было давно!.. я часто вспоминаю об этом… Люсьен!.. Марион!.. Бебер!.. их всех уже нет!.. они тоже стали воспоминаниями!.. незаметно ушли…

Так вот, как я уже сказал… я замечаю Мариона! он тоже вышел на прогулку… но старался держаться подальше от Петэна!.. они ведь не разговаривали… не разговаривали совсем!.. во все времена при всех режимах ми­нистры ненавидят друг друга… и самое скверное, что в момент, когда все валится, рушится!.. эта ненависть до­стигает апогея!.. озлобление больше ничем не сдерживается… у них это зашло так далеко, что они даже не осмеливались взглянуть друг на друга!.. они дошли до полного идиотизма и запросто могли убить друг друга прямо за столом во время еды за один косой взгляд!.. когда подавали груши и сыр, они с таким остервенением сжимали в своих руках ножи, что их жены невольно вставали!.. «Пошли! Пошли!..» и уводили своих министров, генералов, адмиралов из-за стола!.. во избежание поножовщины! настолько обстановка была накалена! и так везде!.. в Берх­тадгадене, Виши, Кремле, Белом Доме: когда доходит до груш и сыра, от этих мест лучше держаться подальше!.. и от Ганноверов или от Виндзоров²¹⁶ тоже!.. когда доходит до груш и сыра… таким образом вы представляете себе эту прогулку… дистанции!.. все расписано!.. о том, чтобы идти под ручку, не могло быть и речи!.. никакой интимности!.. каждый старался держаться подальше от остальных!.. сам Маршал, Глава Государства, шествовал впереди в полном одиночестве! слева от него, в трех шагах сзади, шел начальник Штаба, однорукий Дебене… далее министр… потом еще один министр… друг за дружкой… на расстоянии примерно в сто метров… ­за ними легавые… процессия растянулась по меньшей мере километра на три… я не чувствую себя связанным никакими обязательствами, поэтому могу говорить все, что мне заблагорассудится, ибо он меня всегда недолюбливал, этот Петэн… он считал себя последним монархом Франции, «Филиппом Последним»… величественная осан­ка, взгляд, устремленный вдаль!.. он действительно в это верил!.. победитель Вердена… в семьдесят лет с гаком получивший предложение возглавить государство! почему он согласился?.. уму непостижимо! «О, вы же олицетворяете Францию, господин Маршал!» вот это «олицетворение» его и околдовало!.. смею вас уверить, перед этим никто бы не устоял!.. если бы мне сказали: «Селин! Господи Боже мой! вы являетесь олицетворением Пассажа! Пассаж — это вы! он весь в вас!» — у меня бы тоже крыша поехала! да возьмите любую самую обыкновенную улитку и скажите ей, что она что-нибудь олицетворяет!.. вы увидите, что она просто рехнется!.. считайте, что вы полностью ею овладели! она ведь больше не принадлежит себе!.. вот и Петэн, олицетворявший Францию, так взъерепенился, что перестал понимать, о чем, собственно, идет речь — о сале, свиньях, виселице, Трибунале, Дуомоне²¹⁷, о Рае, Аде или о Торезе… все это он олице­творял!.. нет большего счастья для человека, чем служить олицетворением чего бы то ни было!.. вы можете отрезать ему голову: он олицетворяет!.. а посему голова довольная возносится на Небеса к ангелам! Шарлатан²¹⁸, расстрелявший Бразильяка²¹⁹! тоже будет у ангелов! он тоже олицетворяет! они оба должны быть на Небесах!.. ибо оба являются олицетворением!.. правда, есть еще и Лаваль?

Трюк с «олицетворением» действует безотказно, вы всегда можете извлечь из него по крайней мере самую минимальную практическую пользу! например, улучшить свое питание!.. представляете, завтра они снова начнут вас кормить… у вас ни в чем не будет недостатка… вы перестанете чесаться!.. и все благодаря трюку с олице­творением!.. для этого сгодится любая дрянь, любой первый попавшийся автор из провинции, главное — начать! хватайте его и лепите из него все, что хотите… «О Всевышний, только вы один!.. только вы можете стать олицетворением Пуату²²⁰!» — внушаете вы ему! «Понимаете ли вы значение написанных вами 32 страниц? там весь Пуату!» заметано!.. с питанием у вас больше проблем не будет! сельскохозяйственные продукты вам будут присылать по почте!.. повторите это в Нормандии!.. потом в Де-Севр! в Финистере! считайте, что вы обеспечены на случай пяти-шести войн и двенадцати голодух!.. посылки посыпятся на вас тоннами! десятками тонн! и все благодаря «олицетворению», этот источник никогда не иссякнет! вам нужно только все время повторять кому-нибудь, что в его творчестве воплотился весь Дром! Юра!.. Майенна!.. или Рокфор, если вам вдруг захочется сырка!.. не, я тюльку гнать не люблю: вспомните Деноэля!.. покойник был не промах… наш пострел везде поспел, но каков бы он ни был, этот бельгиец, свои дела он умел обтяпывать… вот он ничем не брезговал, теперь его не стало, а тех, что пришли ему на смену, с ним даже сравнить нельзя: им до него далеко!.. за пару дней до его гибели я писал ему из Копенгагена: «сматывайся… черт бы тебя побрал! уноси ноги!.. тебе не место на улице Амели!..» а он и не подумал уезжать… меня ведь никто никогда не слушает… каждый считает себя самым умным!.. мол, авось пронесет!.. ну и черт с ним!.. вольному воля!.. тем не менее, как бы там ни было, а до того самого момента, пока его не убили, жрачки у него всегда было навалом, млеко, курка, яйки, даже трюфели… по полному рациону!.. ешь — не хочу!.. он неплохо пожил!.. и все за счет «олицетворения»!.. Великой Миссии Авторов!.. Явления их народу!.. но предупреждаю!.. внимание!.. будьте осторожны!.. смертельный номер!.. трюк срабатывает безотказно!.. эффект сногсшибательный!.. судите сами: Петэн! Лаваль! Людовик XVI! Сталин!.. врубаетесь, какие перед вами открываются перспективы?.. то-то же!.. Деноэль так вошел в роль Мага, что носился как угорелый из провинции в провинцию… в поисках очередного объекта «олицетворения»… у него совсем крыша поехала!.. «Ура! Долой предрассудки! Все позволено!..» а вот в полночь на площади Инвалидов этот номер не прошел! легкая облачность, Луна!.. чары рассеялись!.. Деноэля пришили, и весь этот идиотизм закончился, а столь очаровавшая фольклористов серия «Провинция» так и осталась незавершенной, к великому сожалению рядовых воплотителей на местах!.. которые к тому времени все уже впали в транс… лезли вон из кожи и вопили: это я! я! я! я Корнуай… я Леон!.. я Шарант!.. бедняги помешались на «олицетворении»!

Не стоит уповать на чудо! «Была бы жива Жанна д’Арк!» да я вам найду двенадцать таких в каждой префектуре!.. причем с посылками!.. свинина!.. горы мяса!.. вагоны бобовых!.. индюшки!.. ах, славные дочери полей!..

«Вы нам подходите!.. о, да вы воплощаете Камерун!..» бананы сюда!.. финики, ананасы! провизия со всех концов Империи!.. стол ломится от яств!.. поверьте мне: вы не будете испытывать недостатка ни в чем!.. можно смело сказать, что покойный Деноэль нашел замечательное решение продовольственного вопроса…

И Петэн туда же: «Я олицетворяю!» Я! Империал! и он действительно в это верил?.. о-ля-ля!.. да он жизнь свою отдал!.. за это «олицетворение»!

Опять я отвлекся и забыл, о чем говорил!.. так вот, вернемся к нашей прогулке… я ведь о ней начал рассказывать…. Маршал — на навесном мосту… Эрмилия де Гогенцоллерн снова исчезла в подземелье вместе со своей компаньонкой… Петэн и Дебене идут вдоль Дуная, по берегу… во главе ритуальной процессии.. они вдвоем впереди, а министры далеко сзади… гуськом… физиономии у всех, прямо скажем, мрачные… кучка оборванцев, уже истекавших желудочным соком в предвкушении жратвы… выражает некоторое неудовольствие… но довольно вяло… все возвращаются обратно в свой хлев, в подзе­мелья, в Фиделис, в лес… больше им нечего сказать!.. оста­ется только чесаться!.. все разбредаются!.. чесаться по своим углам…

А заоблачная фарандола тем временем продолжается! эскадры ФРА, одна за другой… выруливают к Замку!.. Замок служит им ориентиром!.. изгиб реки… точно над ним они разворачиваются с севера на запад… Мюнхен, Вена… эскадра за эскадрой… нас они бомбить не собираются, прошел слушок, будто Замок полностью контролируется Армией Леклерка²²¹… он и в самом деле уже в Страсбурге… вместе со своими «сынками»²²² и черномазы­ми… все свидетельствует о его приближении!.. беженцы, которым удалось унести ноги, не могут прийти в себя от ужаса!.. от того, что они видели!.. кучи обезглавленных трупов!.. сенегальцы с тесаками!.. море крови!.. в любую минуту нас могла постигнуть та же участь!.. так что, сами понимаете, о чем могли в таком положении думать чесоточные! чем были заняты все 1142 «приспешника», сидя в своих подвалах!

По правде говоря, Петэн и Дебене свою историческую роль уже сыграли… а потому вся эта комедия никому была на фиг не нужна! завершился еще один акт «Француз­ской Истории»!.. занавес! настал черед сенегальцев! следующий акт!.. Петэн больше ничего не олицетворял!.. Франции он надоел! его надлежало убрать, уничтожить!.. чтобы не мозолил глаза! но здесь он был вдали от родины и этим пользовался, хотя смотрелись они, конечно, дико, он, Дебене и вся эта растянувшаяся на сотни метров процессия… впрочем, эти ребята были совсем неплохо прикинуты!.. в шикарных шкарах… и вышагивали гордо!.. по берегу Дуная, бурной веселой речушки, так бодро ­пенившейся внизу, что брызги воды долетали до самых верхушек деревьев… оптимистическая река беззаботно ­устремлялась вперед, в будущее!.. ну а Армия Леклерка была уже совсем рядом… и его сенегальцы с тесаками тоже… люди часто не понимают, что комедия, в которой они участвуют, закончена и они обречены! они не хотят покидать сцену… нет!.. ни за что!.. упираются!.. они слишком свыклись со своей ролью, и им жаль с ней расставаться! страшно жаль!.. Маршал и генерал Дебене не представляют свою жизнь без ежедневной прогулки… на берегу Алье²²³… на берегу Дуная… прогулка Главы Государства должна состояться во что бы то ни стало!.. ну а нас, Лили, меня и Бебера, гораздо больше интересовал Марион… Марион с объедками с их стола и булочками… не говоря уже о том, что я вообще старался не попадаться Петэну на глаза… а Марион как министр Печати шел ­в самом хвосте, почти последним… таков был установ­ленный порядок: впереди меч! то есть сам Петэн!.. за ним Правосудие!.. потом Финансы!.. а потом остальные!.. разная шелупонь из новеньких! тех, кого учредили в ­течение последних трех-четырех столетий!.. министр имеет настоящий «вес» только в том случае, если его министерство существовало еще при Дагоберах²²⁴!.. Право­судие вершилось и во времена Святого Илии! вот это, я понимаю, министр!.. а Печать²²⁵ Мариона? ей не было и пятидесяти лет!.. жалкое зрелище! однако только нас троих волновала судьба Бебера!.. история историей! а нам важно было втихаря примазаться к шествию! дабы он сумел сунуть нам булочки и объедки так, чтобы этого никто не засек!.. Маттэ²²⁶ тоже занимал не самое почетное место в процессии!.. сразу же за Сюлли²²⁷!.. на расстоянии двухсот метров от Морского Флота, адмиралов и Франциска I!.. Маттэ шел в черном пальто и черной фетровой шляпе энергичной походкой «хозяйственника» в ста метрах перед нами… «Ваша задача, Месье Маттэ, накормить французов!..» вот этим облаченного в черное Маттэ и купили… «Маттэ! пашни! пастбища!..» любой бы не устоял!.. а Бишлонн клюнул на железные дороги!.. «Бишлонн, при вас Франция будет поставлена на колеса!» теперь они плелись почти в самом конце… всего в ста метрах от Печати, меня, Лили и Бебера… о, чуть не забыл!.. извилистый, неспокойный Дунай!.. вдруг вырвался на простор! раздался вширь… вода перестала бурлить и пениться… превратилась в огромный плавный поток… это произошло сразу же за железнодорожным мостом… вот там утки нас и ждали… точнее, не нас, а Бебера… их было не меньше ста, и они от нас не отставали!.. загребали своими жесткими лапками вдоль самого берега, так им хотелось посмотреть на нашего Бебера… ах, там же было еще одно существо!.. я точно помню!.. орел!.. он тоже там был!.. он тоже туда прилетел, но держался на расстоянии!.. это ведь вам не утка!.. на со­лидном расстоянии!.. он сидел в полном одиночестве на вершине стоявшего в поле высоченного столба!.. к нему никто не смел приближаться!.. никто!.. орел Гогенцоллернов!.. он нас заметил… и мы его тоже… но он не улетал!.. он слегка покачивался в такт нашим движениям, следя за нами, но издалека… он поворачивался на своем столбе… очень медленно… я думаю, что его тоже больше всего интересовал Бебер… и Бебер это чувствовал… этот всегда такой непослушный и своенравный котяра буквально прилип к нашим ногам!.. он уже видел себя в когтях орла!.. больше всего в животных мне нравится то, что они все всегда понимают без слов!.. и сразу же!.. на любом расстоянии!.. наша же башка постоянно забита словами, в которых мы только путаемся! слова нам страшно мешают!.. сбивают с толку, уводят в сторону!.. а уж как мы ее напрягаем! свою думалку!.. до предела!.. и все напрасно!.. ничего не выходит!.. ни малейшего проблеска!.. мы только скользим по поверхности!.. а главное от нас ускользает!..

Царственный орел Гогенцоллернов был хозяином леса и территорий до самой Швейцарии… он делал там абсолютно все, что хотел!.. никто не мог ему указывать… ему подчинялись все обитатели Черного Леса!.. стада, кролики, лани… и феи… во время каждой прогулки он неизменно восседал на своем столбе на том же самом лугу… мы ему определенно не нравились…

Пройдя примерно километра два по берегу Дуная, мы заметили вдали человеческий силуэт… это было обычное явление: жестикулирующий силуэт… подающий знаки идти вперед!.. или отступать назад!.. знаки, чтобы Петэн продолжал прогулку… или поворачивал назад!.. мы знали! чей это силуэт!.. это был Адмирал Корпешо, командовавший флотилиями на Дунае до самой Дравы²²⁸, у него везде были расставлены посты… ему повсюду мерещились русские: они осмелились приблизиться к маршалу прямо на прогулке!.. русский речной флот поднимается вверх по Дунаю!.. он в этом не сомневался!.. сам себя он называл: Адмирал Речного Флота Европы и Команду­ющий Береговой Охраны… его воображению рисовались страшные картины, как русский флот из Вены проникает в Баварию и, обойдя Вюртемберг с тыла, захватывает его!.. и Зикмаринген тоже!.. а как же! вместе со всеми «приспешниками»… во главе с Петэном… Петэна похищают!.. связывают и кидают в одну из подводных лодок, которые, как ему казалось, в любую секунду могли появиться из воды!.. да! именно!.. амфибии!.. из тех, что буквально кишели возле Пешта!.. Корпешо мне сам все это рассказывал!.. я лечил его от эмфиземы… он знал все планы русских! их средства и стратегию! мало того, он успел изучить все их аэро-земно-водные новшества, гидрокатапультирование, как у Адера²²⁹, только подводные!.. так что сами понимаете, какие следовало соблюдать предосторожности!.. лично я не удивлялся, когда видел Корпешо, появлявшегося то на одном берегу, то на другом и зна­ками предупреждавшего нас о приближении русских!.. Петэн тоже… он разворачивался… министры следовали его примеру… вы, наверное, думаете, что этого Корпешо арестовывали раз двадцать… не меньше!.. и каждый раз отпускали!.. ошибаетесь, в сумасшедших домах все места уже были заняты!.. начнем с того, что все места были заняты везде, где только можно!.. тут не до сума­сшедших!.. спасайся, кто может!.. сумасшедший!.. не сумасшедший… какая разница!.. все крыши! сараи… бункеры!.. каморки за лавками! залы ожидания на вокзалах… все было переполнено! целые лагеря под поездами… только бы провести ночь… скорчившись… как угодно… в ле­су!.. многие там так навсегда в гротах и остались! а бежали туда со всех концов Европы…

Как я уже сказал, Корпешо дослужился до адмирала… он полагал, что заслужил этот титул ничуть не меньше тех, что засели в Замке, тыловых крыс, адмиралов из Штаба Дарлана²³⁰!.. во-первых, 75-я статья!.. он был отмечен 75-й статьей!.. она-то была настоящая… чем не мандат! вполне реальный! ему на самом деле угрожала серьезная опасность!.. поэтому он так и слинял!.. нагишом!.. последним поездом! с Восточного вокзала!.. а его сына, жену, невестку… всех этих милых безобидных людей отправили в Дранси²³¹!.. задержись он хотя бы на минуту, и его бы схватили!.. и это правда!.. я сам читал рапорт у Бринона… его подробную биографию… сначала он был хроникером, потом главным редактором круп­ного еженедельника парусно-моторного спорта «Отдать концы»! где бы вы о нем ни заговорили: в Бремене, в Энгьене, на острове Уайт… его везде знали!.. он ведь был организатором множества регат!.. «Корпешо так считает!..» этого было достаточно! авторитет! Деницу ничего не стоило его убедить!.. «Корпешо, вы — это Морской Флот! uber alles[23]!.. вы отомстите и за Францию и за Дюнкерк!» там, наверху, испытывали серьезные затруднения… «Трафальгар! Трафальгар!..» далеко ведь не над всеми висела эта чертова 75-я статья… всю его семью отправили в Дранси… так что ему все уже было до фени!.. «Корпешо-вы-это-флот!» но прежде, чем обрести этот статус, ему пришлось попотеть!.. побывать сперва в Гамбурге… потом в Киле… потом в Варнемюнде… выслужиться в глазах Деница!.. Kriegsmarine[24]! покочевать из лагеря в лагерь!.. и вот неожиданное повышение!.. «Командующий Дунай­ской Флотилией!..» планы всех водных артерий Вюртемберг—Швейцария!.. а следовательно, безопасность Петэна: до какого места тот имел право идти… стоп! ни шагу вперед!.. назад!..

Конечно, в воздухе, в небе тоже кое-что происходило!.. правда, Англичанин ни шиша в этом не пендрил… стыдно было смотреть на их жалкие самолеты, которые даже не осмеливались нас бомбить! их отпугивал Замок! мелкота!.. а вот русские?.. их амфибии-субмарины? Корпешо не спускал глаз с реки… легкое волнение: коварный Дунай! русские идут! он соорудил себе небольшие наблюдательные пункты… на каждом повороте… что-то вроде небольших семафоров… марсы… там вы и могли с ним побеседовать!.. стоило вам заикнуться о ФРА! как он весь начинал корчиться, сгибаясь в три погибели! как бы изображая вас, вашу несостоятельность!. бомбы?.. от одного этого слова он сам буквально взрывался! «Ах, тоже мне!.. тоже мне! вы смотрите лишь на небо! и вы туда же! лунатик!.. чушь собачья! ерунда! они заявятся по реке! вот увидите! увидите!.. нет, вы только на него посмотрите! надо же!..» и пихал вам свой бинокль… массивную Ликку²³²… мол, шутки в сторону!.. «Вы абсолютно правы, Адмирал!..» ему никто не перечил!.. стоило Петэну его заметить, как он тут же поворачивал назад!

В какой-то момент, когда режим рушится, уже никто никому не возражает… всем заправляют самые одержимые… один взмах руки Корпешо, и Петэн и Дебене ему повинуются… Корпешо спал на голой земле, в глубине чащи… он был им не чета… и все же у него был мундир… самый что ни на есть настоящий!.. мундир адмирала, высокая фуражка… и лакированные башмаки!.. стоило ему так одеться… там, на Сборном пункте, между двумя бомбардировками… цвет лица багрово-красный, толстый нос, толстое брюхо… двойная пелерина!.. все как во времена «Великих Завоеваний» на Океане!.. да еще с Ликкой на брюхе… если бы вы его увидели на улице Рояль²³³, вы бы сразу же решили: «О, ошибки быть не может! Адмирал!.. он — это Морской Флот!.. он его олицетворяет!..» а настоящий это адмирал или же полный идиот… отличить практически невозможно… разве что по месту, где вы его встретили!.. на улице Рояль или на берегу Дуная… раз двадцать, наверное… если не больше!.. Петэн писал Абецу²³⁴, что этот Корпешо ему не нужен! пусть он и адмирал! но у него и своих хоть жопой ешь!.. на всех этажах… министров и прочих высоких чинов!.. и все шпи­онят за ним на прогулке!.. но Абец уже ничего не мог сделать! в момент, когда все летит к чертям, остается лишь смотреть и ждать… Виши, папский нунций… Корпешо-Дунай… какая разница!.. надо постараться остаться на сцене хотя бы еще чуть-чуть… до тех пор, пока страница истории окончательно не перевернется! Делонкль²³⁵?.. Свобода²³⁶?.. Бринон? Навашин²³⁷? с автоматом или без… Жоановиси?.. Сталин? Петэн?.. Гурион²³⁸? когда вами начинают командовать люди вроде Корпешо, это неспроста!.. все назад!.. вся Военная Свита… толпа министров… и другие официальные лица… мы вчетвером тоже, Марион, Лили, я и Бебер… и дело тут вовсе не в том, что на большом мосту нас могло накрыть волной!.. «тройная-металлическая-опорная-поверхность»… прогулка окончена!.. все должны возвращаться в Замок… не доходя до большого моста!.. по тому же берегу, но в обратном направлении… последние становятся первыми! разворачивайтесь! разворачивайтесь!.. главари Партии, вперед!.. Бюкар со своими… Сабиани со своими… Бу де л’Ан²³⁹ со своими… кстати, Эрольд Паки²⁴⁰, такой же бесстыжий лжец, как и Тартр, никогда и ногой не ступал в Зикмаринген, а отсиживался в 70 верстах на острове, пожирая свои консервы… да у него вообще никогда за душой ничего не было… кроме справки о судимости… сам Дорио тоже никогда туда не приезжал… мы видели лишь его машину, всю искореженную, изрешеченную… вот так! стоило только покинуть Констанц!.. а там было совсем неплохо, если не считать чесотку… чесались они как и мы, даже больше, чем мы!.. что касается прогулок, то Деа²⁴¹ никогда в них не участвовал… гигант политиче­ской мысли, он предпочитал бродить в одиночестве по лесу… он мало с кем общался… так ему больше нравилось… он обду­мывал некий план «Бургундской и Французской Европы» с выборами по партийно-мажоритарной-мини-макси системе… он все очень тщательно обдумал…

Надо всегда все очень тщательно обдумывать… я невольно вспомнил о Ногюаресе²⁴²… чего это ему взбрендило писать о Зикмарингене? взял бы да приехал туда сам! лощеные самодовольные задницы! да он просто обосрался!.. вот и Шарлатан, он ведь тоже не особенно рвался в траншею с базукой в кулаке отбивать танки фрицев!.. все они себе на уме!.. «халявщики»!.. привыкли выезжать на чужой шее!.. дешевки!.. я так и вижу их всех, гладеньких, чистеньких, расфуфыренных, на террасе «Трех уродов»… как они подписывают свои портреты кровью почитателей… миллиардов доверчивых идиотов!..

От всего этого меня бросает в жар! но я оставил Филиппа в подвешенном состоянии!.. я ведь вам рассказы­вал… как мы разворачивались! и возвращались в Замок… внезапно мы оказывались во главе процессии вместе с Марионом и его Печатью… точнее, почти во главе, сразу за партийными боссами… однажды это разворачивание сыграло с нами дурацкую шутку… надеюсь, вы хорошенько позабавитесь, услышав об этом… как-то раз на металлическом железнодорожном мосту процессия затормо­зилась и все сгрудились в кучу!.. под первой же аркой!.. о, вовсе не из-за тревоги! на тревогу там уже давно перестали обращать внимание… сирены выли без умолку… дело было в том, что Французская Республиканская Армия решила атаковать мост… именно мост! и в данный момент!.. это был не мираж!.. можете мне поверить, внезапно на нас обрушился град бомб!.. три четверти всех самолетов сбросили их одновременно… и как они умудрились в него не попасть?.. вода от бомб буквально кипела! Дунай весь бурлил! и бомбы подняли со дня всю тину! они падали в пашни!.. в радиусе трех… четырех километров вокруг!.. нас сплюснуло под аркой, прижало к огром­ному гранитному пилону… вот тут-то все министры, пар­тийные боссы и сам маршал едва не обоссались прямо в штаны… я сам обследовал их простаты… у некоторых были серьезные проблемы… но вы понимаете, что для этих целей больше подходят кустарники!.. поэтому они все и побежали в чащу… а как раз в этот момент, я это точно помню, навстречу шла целая колонна пленных под стражей, landsturm[25]… пленные и «солдаты оккупационных войск» не проявляли ни малейшей обеспокоенности… пленные русские и матерые боши…. казались такими уста­лыми… изможденными!.. и те и другие так истощали, что едва волочили ноги… и все в лохмотьях!.. фрицы с винтовками, остальные без…. куда они шли?.. кто их знает!.. их спрашивали… но они ничего не поняли… бомб они даже не заметили… вот и сравните! им бы наши проблемы!.. а они шли по тому же берегу, что и мы… правда, в противоположном направлении…

Бриду²⁴³ закончил мочиться… и, встряхнув свой член… хорошенько встряхнув! произнес: «Действуем, Госпо­да! действуем!» действовать, но как?.. он закончил свою мысль… «необходимо рассеяться!..» по примеру Кавалерии!.. «как фуражиры»!.. все рассеиваются как «фуражиры»… сколько там нас было под аркой, сгрудившихся у пилона?.. примерно тридцать… я видел, что Бриду прав, бомбы падали все ближе и ближе… казалось, они вот-вот начнут падать на мост… и все же!.. мы пребывали в нерешительности!.. вся группа колебалась… министр, боссы, франко-бошские лягавые были не в восторге от «фуражиров»!.. можно было пойти и за русскими… ковылявшими мимо пленными… и то правда! должны же они были куда-то идти?.. сами-то они, наверное, знают, куда?.. но те ничего не говорили… итак, через поля… за пленными… а должен вам сказать, что тем временем мадам Ремюза и ее дочь распростерлись в тине, прямо в тине, упав в нее ничком… в тине у берега… в кратере от бомбы… они пришли сюда за одуванчиками… они обе были все в грязи!.. с ног до головы!.. конечно, они ужасно испугались… и лежали неподвижно… а может быть, они были мертвы?.. все это время они так и лежали ничком!.. раньше я никогда о них не слышал… они жили на другом конце города… так вот, русские пленные и их охрана landsturm удалялись через поля… на нас они даже не посмотрели… вокруг них рвались бомбы… а они были такими усталыми, такими сомнамбулическими, казалось, что они просто не в состоянии остановиться… бомбы падали вокруг них, почти на них!.. и на нас, между прочим, тоже! черт побери!.. кругом все ходило ходуном!.. нетрудно было догадаться, что они намеревались разбомбить мост!.. мост был важной транспортной артерией Ульм—Румыния… его необходимо было порушить!.. а мы — на нем!.. Петэн и компания! попались, голубчики! в конце концов, они должны были в него попасть!.. мостом по хребту! о мадам, разная требуха, железяки!.. в наказание за наше упрямство!.. буль-буль!.. мадам Ремюза и ее дочь продолжали собирать одуванчики… ползая на животе!.. министры топтались на месте… они говорили все одновременно… одни были «за»… другие «против»… идти вперед? всем вместе?.. или пойти по другому берегу?.. генералы и адмиралы предпочитали «фуражиров»? а может быть, гуськом? догнать пленных русских? тогда нужно идти через люцерну? только в одном все сходились: если мы и дальше будем продолжать оставаться на месте, то на наши головы скоро обвалится мост! бомбы рвались уже почти над нами! Дунай бурлил от взрывов!.. вверх по течению! вниз по течению!.. они выпрямляли его русло!.. великолепные фонтаны тины! смерч… а эти воронки вдоль бере­га! шпок! бам-м!.. охваченные ужасом, столпившись возле пилона!.. министры, генералы, охранники… я, Лили, Бебер… и в этот поистине трагический момент Петэн, который до сих пор молчал… произнес… «Вперед!» и ткнул перед собой своей тростью! «Вперед!»… указал направление! «Вперед!» всем надлежало покинуть мост! и следовать за ним! «Вперед!»… организованно отходить… «Вперед!»… он сам и Дебене в первых рядах! без малейшей спешки… очень достойно! ориентир: Замок!.. ми­нистры, Партии… все снова должны были вытянуться в цепочку… вокруг моста по-прежнему продолжали разрываться бомбы… наша процессия находилась в эпи­центре огня!.. до самого Замка!.. автоматные очереди… они метили в нас!.. но стреляли плохо!.. пули сыпались градом и рикошетили… в траву!.. в воду!.. скошенная трава ложилась на землю!.. стреляли они паршиво!.. судите сами, ведь никто не был задет!.. процессия тянулась вдоль реки!.. Петэн беседовал с Дебене… они шли не спеша, размеренным шагом… министры тоже… километра два, не меньше… все шли, ни на сантиметр не отклоняясь от намеченного маршрута… Бишлонн ковылял прямо перед нами… он сильно хромал, этот Бишлонн… его еще не успели прооперировать… немного ему оставалось так хромать… он умер во время операции, ему хотелось, чтобы его оперировали в Хохенлишене, что в Восточной Пруссии, я вам об этом еще расскажу… а тогда я находил­ся возле Петэна… мы возвращались в Замок… с шефом во главе… под ураганным огнем!.. министры, генералы, адмиралы шли друг за дружкой по дороге… застегнутые на все пуговицы, подтянутые… преисполненные сознания собственной значимости… соблюдая дистанцию!.. я так подробно все описываю, потому что про Петэна теперь болтают всякую чушь, мол, он впал в полный маразм и не слышал ни разрывов бомб, ни воя сирен, фрицев в форме он принимал за свою охрану из Виши… а Бринона за нунция… так вот, как лицо абсолютно независимое, ибо меня он всегда терпеть не мог, я могу вам объективно засвидетельствовать: не прими он там под мостом командование на себя, не организуй отступление, никто бы не спасся! а значит, не было бы и Верховного Суда! и Ногюареса тоже! я сам все видел, собственными глазами и могу с уверенностью сказать, что маршал спас Верховный Суд!.. без него, без его холодной решимости никто бы не вышел из-под арки!.. ни один министр, ни один генерал!.. никто! со всеми было бы покончено сразу! без обвинительной речи! без вердикта! одно сплошное месиво! и Иль-д’Йе²⁴⁴ не понадобился бы!.. именно Петэн принял решение вывести всех из-под моста!.. как тогда, в 17-м, когда он выстроил армию в одну линию… меня он терпеть не мог, поэтому мне нет никакого смысла его приукрашивать… я так и вижу пули вокруг… берег, все пригибаются, топчутся!.. особенно вокруг Петэна!.. а он видел их состояние!.. что там творилось у навесного моста!.. брызги, фонтаны воды!.. но ни слова!.. ни он, ни Дебене… абсолютное спокойствие… и самое забавное: никого ведь не задело!.. ни Лили, ни меня, ни Бебера, ни Мариона!.. у навесного моста процессия встала! довольно!.. расходимся! никто больше не ждал ничьих указаний! каждый сам за себя!.. ФРА стрельбу прекратила… и растворилась в Небесах! я, Лили и Бебер попрощались с Марионом… но четыре маленьких булочки я все-таки успел припрятать!..

Моя практика!.. нам было пора!.. на второй этаж в Ловен, в свою конуру под номером одиннадцать… я сказал: конуру!.. да!.. всего две подстилки… и какие!.. конечно, мне случалось жить и в худших условиях!.. ­гораздо худших!.. мы сказали друг другу: до свиданья… обнялись… потому что не знали, увидимся ли с ним снова!.. хоть когда-нибудь еще!.. у Мариона была своя комната в Замке, крошечная комнатка на четвертом этаже!.. как я вам уже объяснил, в существующем Табеле о Рангах Печать совсем не котировалась… у Дагобера, например, в Клиши-сюр-Сен, Марион не имел бы даже угла!.. а вспомните Святого Илию, у того тем более!.. эпоха жульничества началась в 1000 году! засилие посредственно­стей!.. экселенцы трепа!.. шуты! серьезным людям в этом мире больше делать нечего!.. я, например, никогда не ­оставлял медицинской практики, а это занятие серьезное, не какая-нибудь там профанация!.. а вы не представляете, как мы там жили… вам будет полезно об этом узнать… в последнее время я то и дело натыкаюсь на статейки!.. о Зикмарингене… тенденциозное вранье… все передернуто, вывернуто наизнанку, искажено до неузнаваемости… черт бы их всех побрал!.. когда было нужно! все помалкивали в тряпочку!.. я вам многое могу порассказать… например, о том, какие в Ловене были туалеты… они находились на той же площадке, прямо напротив нас, и их никто никогда не чистил! все обитатели Зикмарингена из пивных и окрестных отелей обязательно приходили оправиться сюда… дверь напротив!.. весь вестибюль и лестница день и ночь были забиты людьми, изнемогавшими от нетерпения, испускавшими хрипы и ругань!.. многие не выдерживали!.. и ходили под себя!.. многие действительно не выдерживали!.. честное слово: по всей лестнице текло!.. и по нашему коридору тоже! даже у нас в комнате! нет лучшего слабительного, чем Stamgericht, репа и красная капуста… Stamgericht плюс кислое пиво… и вы не будете вылезать из туалета!.. никогда! представьте себе вестибюль, до отказа набитый испускающими газы людьми, которые больше не могут ждать!.. а запахи!.. все сортиры были переполнены! и само собой разумеется!.. они все время засорялись!.. туда залезали втроем… вчетвером!.. мужчины, женщины… дети… без разницы!.. выгнать оттуда их можно было, только применив силу… пинками!.. стоило им только добраться до очка!.. «да они заснули там, что ли!..» а как они все орали!.. в коридоре, в пивной, на улице!.. и плюс ко всему постоянно чесались… передавая друг другу чесотку и вшей… среди них были и мои пациенты!.. все смешалось… повсюду люди мочились прямо друг на друга! коридор грозил вот-вот рухнуть!.. а еще те, что шли к фон Раумницу… видите ли, одно из бюро фон Раумница находилось этажом выше… все его посетители тоже ходили в сортир напротив… кульминация наступала в момент, ко­гда сортир наконец не выдерживал… как правило, это ­случалось около восьми часов вечера… взрыв! бомба из говна!.. извержение из недр!.. все выпитое в пивной накануне и в течение дня!.. стремительный поток проносился по коридору!.. врывался в нашу комнату! лестница превращалась в водопад!.. спасайся-кто-может!.. все выскакивали на улицу!.. вот тут-то и появлялся герр Фрухт! владелец Ловена! герр Фрухт со своей тростью!.. чего только он не предпринимал, чтобы спасти свой сортир… но он сам был виноват!.. он ведь и был содержателем этого притона, жратвы с репой! пивная! ресторан!.. пять тысяч Stamgericht’ов в день! естественно, что отхожие места были переполнены! герр Фрухт поднимался со своей тростью! что-то там перемешивал! размешивал! очко снова начинало функционировать!.. он вешал новый замок… тщательно его привинчивал!.. дабы никто не мог его открыть! довольно! спустя две минуты после его ухода сортир снова был пере-пере-переполнен! люди снова дрались! вестибюль тоже был полон!.. герр Фрухт, который не считал себя Сизифом, клял все на свете: «Teufel! Donner! Maria![26]» те, кому он сплавлял свой штамгерихт, могли затопить его притон! погрести его под кучами репы! был только один способ решения этой проблемы — за­крыть сортир! зацементировать очко!.. он постоянно грозился это сделать, но так и не решился…

А мы в своем 11-м постоянно сидели по уши в дерьме! ну и ладно… реальность нужно принимать такой, как она есть!.. гораздо больше, чем этого маленького неудобства, я опасался того, что нас оттуда выгонят!.. от бошей с их подлой рассудочностью такого вполне можно было ожидать: «всем будет удобнее»!.. мол, больным будет лучше, если я перееду… буду консультировать их в другом месте… и т. д. и т. п…. тут слишком шумно! причин для того, чтобы меня выпроводить, было достаточно… тут шумно? шумно? шумно, видите ли?.. да мне приходилось сталкиваться с шумом и покруче!.. уж можете мне поверить!..

Понимаете, все дело было в том, что вестибюль там был слишком велик (и заметьте, с очень низким потолком), помимо моей консультации… и посетителей туалета… там еще были посетители фон Раумница… коменданта барона фон Раумница… его комната находилась прямо над нашей… номер 26… об этом фон Раумнице я вам еще как-нибудь расскажу… я явно стал плохо соображать… все время отвлекаюсь и сбиваю вас с толку!.. мне хочется рассказать вам обо всем сразу!.. впрочем, меня тоже можно понять… уж больно стремительно развивались события… итак, мы оставили Маршала… навесной мост снова опущен… поднимаемся в Ловен… следуйте за мной… так нужно!.. на тротуаре настоящая свалка… в вестибюле тоже!.. толпа изнывающих от желания помочиться людей… они повсюду!.. я протискиваюсь сквозь толпу… ­с большим трудом… стучу в дверь: номер 11! это наш ­барак…

Меня не так-то просто удивить, но на сей раз я глазам своим не поверил!.. на моей подстилке, справа, лежит человек, весь расхристанный, в разодранной одежде, и вопит благим матом… а на нем верхом сидит хирург!.. точнее, какой-то тип в белом халате, который явно намеревается его насильно прооперировать! у него в руках три или четыре скальпеля!.. фронтальное зеркало, компрессы, щипцы!.. все как положено!.. а за ним, прямо в месиве, в моче, его санитарка!.. тоже в белом халате!.. с большой металлической коробкой под мышкой…

— Что вы тут делаете?

Мне интересно… мое недоумение вполне закономерно! к тому же тот, что внизу, вопит!..

— Доктор! Доктор! спасите меня!

— От чего?.. от чего?..

— Это я к вам пришел, доктор! Сенегальцы! сенегальцы!

— Ну?.. и что?

— Они отрезают всем головы!

— Но этот-то не сенегалец?..

— Он хочет отрезать мне ухо!.. а я к вам пришел, доктор!

— Но он же не сенегалец?

— Нет!.. нет!.. он сумасшедший!..

— Вы-то сами откуда?..

— Из Страсбурга, доктор! в Страсбурге у меня гараж! они поотрезали все головы!.. они идут!.. идут! я владелец гаража! я хочу пить, доктор!.. уберите его, прошу вас! он задушит меня!.. выколет мне своим ножом глаз!.. уберите его, доктор!

Ну и дела… даже если этот тип со скальпелями и не сумасшедший, все равно было бы лучше, если бы им занялись полицейские!.. а заодно они выставили бы на улицу и всех остальных!.. в комнате и так негде повернуться! в коридоре, в туалетах полно народу, да еще этот придурок со своей санитаркой!.. в одиночку мне всех отхожих мест все равно не очистить!.. мы были зажаты в своей комнатушке между двумя убогими ложами и тазиком!.. вокруг бушевала толпа!

Что касается порядка, то за него отвечал Бринон! я находился у него в подчинении… мне надлежало обратиться к нему!.. а он должен был предупредить полицию!.. точнее, какую-нибудь из них! сообщить о жутком бардаке в Ловене, в местном сортире и коридоре! если этого требуют обстоятельства, я всегда действую решительно… сумасшедший хирург и этот тип под ним… который все еще продолжал блеять!.. медлить было нельзя! Лили снова посадила Бебера в свою сумку… они никогда не расставались!.. она будет ждать меня у мадам Митр… я пойду к Бринону один… мадам Митр была его секретаршей… воистину неземное добрейшее создание… она могла бы вам о многом рассказать… в ее обязанности входило отвечать на все обращения… десятки… сотни тысяч жалоб в день!.. вы понимаете, что этим 1142-м было на что жаловаться! а кроме того, женщины, дети!.. все! и вся! «сосланные на работу в Германию», шпионы всех мастей! профессиональные стукачи!.. необходимо арестовать то­го!.. этого!.. Лаваля!.. Бриду!.. Бринона!.. меня! Бебера! и немедленно!.. в изгнании всем приходится вариться ­в одном котле! вас могут заложить в любой момент! а что было бы в Лондоне!.. представьте себе какого-нибудь потенциального висельника, скрывающегося в Лондоне в течение десяти лет!.. обреченного на смерть!.. вероятность предательства возрастает в сто крат! этакий жалкий едва тлеющий огарочек, мигающий в глубине чердака… и не просто чесоточный!.. а похлеще! такой обреченный на смерть, изнывающий от жары и ужаса подонок, который строчит дрожащей рукой донос за доносом на своих товарищей по несчастью! такого, как он, самого просто необходимо выдать фрицам! Би-Би-Си! Гитлеру! Дьяволу! и пусть Тартр обсирает меня с ног до головы, по сравнению с ним он просто дитя!.. в данном случае речь идет о пробуждении в людях исключительных способностей к доносительству! голова уже под ножом гильотины! усло­вия самые благоприятные!.. доноси — не хочу!.. а заговоры? заговоров вокруг, как грязи! повсюду! в Милиции!.. в Фиделис!.. Интеллидженс Сервис! четыре радиопередатчика день и ночь трындят обо всем, что происходит вокруг! там! здесь!.. вы не представляете… даже в Prinzen­bau (в мэрии)… фамилии… имена… факты… поступки… намерения… каждая секунда нашей жизни… такого количества слухов и сплетен не могли бы породить тысячи самых болтливых прилипал и балаболок! уверяю вас!.. все знали все! но в жизни так много хорошего, и приходится делать вид, что в это веришь… жить так, как будто ничего другого не существует… а как же! как же! я должен был принимать в 11-м… своих 25… 50… больных! и обеспечивать их тем, чем обеспечить заведомо не мог… серной мазью, которой никогда не было… гонакрином и пенициллином, который должен был получить Рихтер… и который он никогда не получал! в жизни так много хорошего… об остальном лучше помалкивать!.. позднее в Ростоке на берегу Балтийского моря, где я тоже практиковал в качестве врача, случай свел меня с доктором Просейдоном, недавно вернувшимся из Восточного Рая… он был здорово вышколен… лицо гражданина Государства, которое не любит шутить со своими подданными… никогда ни одной мысли!.. ни малейшего оттенка!.. «Просто молчать недостаточно!.. старайтесь ни о чем не думать!» золотые слова! интересно, что с ним теперь стало?.. бедняге повсюду мерещился Рай! «После падения Гитлера начнется нечто невообразимое!» он глубоко проникал в суть происходящего: «Европа будет республиканской или казачьей!..» да, будет, будет, черт бы ее побрал! и китайской тоже!

Ладно! хорошо! вы здесь не причем! а я могу говорить все, что мне заблагорассудится!.. представьте себе Газье²⁴⁵ в костюме казака… докторишки помалкивают! их бабульки тоже!.. мой коллега Просейдон провел целых пятнадцать лет… в Восточном Раю!.. «Пятнадцать лет я что-то „выписывал“, рекомендовал… пятнадцать лет мои больные ходили с моими рецептами в аптеку… и всегда возвращались неудовлетворенными… там ничего не бы­ло!.. о, жаловаться было бесполезно! никто ни слова!.. больные предпочитали молчать!.. я тоже… полная тишина!..» сам бы г-н Газье, став казаком, вдруг наконец осо­знал, что он должен делать, он тоже вынужден был бы молчать… мы в Зикмарингене до такого состояния еще не дошли… у нас еще были кое-какие мысли… некое подобие претензий… я, например, протестовал по поводу чесотки и серы, которой меня должны были обеспечить… а герр Фрухт по поводу своих туалетов, которые должны были нормально функционировать… меня еще недостаточно выдрессировали! в конце концов герр Фрухт сошел с ума и умер… но это было уже потом… некоторое время спустя…

Ах, черт! у меня же в комнате!.. ненормальный хирург, оседлавший своего пациента, который продолжает вопить… взывая ко мне: на помощь! пора было принимать какие-то меры! мою каморку должны очистить! я обращаюсь к Лили: «с меня довольно! в Замок!»… я их увожу… Лили и Бебера… мне ведь тоже выдали специальный план… «план экстренной эвакуации в любое время дня и ночи»!.. надо отдать им должное: в любое время!.. через потайной ход под каменными сводами… прорытый прямо в скале!.. о, на это сооружение стоило посмотреть!.. грандиозная, высеченная из камня стрела… к Верховному Суду!.. и Залу Трофеев!.. потолок высотой с копье²⁴⁶! три-четыре эскадрона, сапог к сапогу… поместились бы там без особого труда! размах того времени… и Крестовых походов! а сразу же за Верховным Судом, направо, — приемная Бринона… я оставляю Лили с мадам Митр, а сам жму руку дневальному, французскому солдату! настоящему! да! да!.. с аксельбантами!.. все, как положено!.. даже с медалями за боевые заслуги… такими же, как у меня!.. тук!.. тук! он стучит и докладывает о моем желании говорить с м. де Бриноном!.. меня сразу же принимают… он почти не изменился, все как на площади Бо­во²⁴⁷… такой же кабинет… может быть, чуть поменьше… не так много телефонов… но та же голова, то же выражение лица, тот же профиль… я почтительно излагаю ему суть дела: может быть он окажет содействие?.. и т. д… и т. п… Боже мой! Боже мой! он уже все знает!.. и даже гораздо больше!.. люди в его положении читают множество рапортов! ежедневно им докладывают по меньшей мере сто легавых! их ничем не удивишь!.. Сартин²⁴⁸! Лю­довик XIV! Бринон знал все, что трепали вокруг… мол, на самом деле его зовут Коган… а де Бринон из него, как из говна пуля!.. или из Насера Насер!.. и нечего тут наводить тень на плетень!.. всем заправляет его жена Сара… названивая ему по телефону… по десять раз в день, из Констанца! последние доходяги в округе и те были в курсе! не говоря уже о Фиделисе! подслушивающих устройствах в бункерах… полиции!.. Радио-Лондон!.. и остальных!.. он знал все это и догадывался, что я тоже знаю… порой наступает такое время, когда секретов не существует больше ни для кого, кроме полиции, которая занимается их фабрикацией… я рассказал ему о нашей комнате… мол, не мог бы он быть так любезен и прислать к нам небольшое подкрепление из жандармов! а то я уже не могу там никого принимать… даже моя кровать и та занята… отель сверхпереполнен!.. пора бы навести порядок!.. я подробно описал ему сумасшедшего и его санитарку…

Бринон производил впечатление человека угрюмого и нелюдимого… равнодушного к окружающему миру… мрачное животное (как X dixit…)²⁴⁹ он запирался в своем кабинете и почти никого не принимал… он был совсем не глуп… мне всегда казалось, что он прекрасно осознает свои возможности и не считает себя слепой игрушкой ­в руках судьбы…

— О, понимаете, этот безумный врач!.. не единственный!.. далеко не единственный, доктор!.. нам известно, что на каждые двенадцать французских врачей из тех, что здесь скрываются, приходится по крайней мере десять сумасшедших… причем сумасшедших самых что ни на есть настоящих, сбежавших из сумасшедших домов… и кстати, знаете, доктор! из Берлина к нам направляют «приват-профессора» Вернье, «Директора Французских Санитарных Служб»… я в курсе, так что не удивляйтесь, моя жена сообщила мне об этом по телефону… этот Вернье — чех… он был шпионом в Германии в течение семнадцати лет!.. сперва в Руане… потом в Аннмассе… а ­потом работал в «Журналь Офисьель»… распространителем… вот его досье!.. фото!.. отпечатки!.. с сегодняшнего дня это ваш шеф, доктор! ваш шеф! приказ из Берлина!.. а по поводу проблем с вашей комнатой обращайтесь к тому, кто расположен над вами!.. конечно же! к Раумницу! вы ведь его лечите, этого Раумница! вы с ним знакомы!.. собирается ли он что-нибудь предпринять! а я, вы знаете, занимаюсь полицией Зикмарингена… исключительно полицией!

Бринон больше не желал вмешиваться ни во что… чесотка… шанкры… мои туберкулезники… детишки из Сиссена, которые умирали от морковки… сумасшедший хирург… его не интересовали… казалось, он даже ловит кайф от того, что больше ничего не делает…

— Ах, доктор! чуть не забыл! у меня для вас новость! «Комитет Плауена»²⁵⁰ приговорил вас к смерти! вот и ваш приговор!..

Он достает из своего бювара уведомительное письмо того же формата и даже с марками… наподобие тех, что я постоянно получал на Монмартре… и примерно такого же содержания… «предатель, продажная шкура, порно­граф, юдофоб…» правда, вместо «продавшийся бошам»… тут было «продавшийся ЦРУ»… вряд ли на свете есть что-нибудь более скучное и избитое, чем так называемые «страшные обвинения»… это хуже, чем любовь, постоянно из раза в раз повторяется одно и то же!.. позднее в тюрьме в Дании я снова в этом убедился… в посольстве Франции… на страницах скандинавских газет… никто не ломал себе особенно голову!.. просто: «чудовище, продажная тварь! его низость невозможно передать словами! даже перо не выдерживает!..» бесконечные чудовищные злодеяния: он продал то!.. это!.. Линию Мажино! кальсоны солдат и их экскременты! генералов! весь флот, Тулонский рейд! вход в брестскую гавань! шахты, грязь!.. он продал свою великую Родину! касается это страшных «коллабос» или просто разного рода чистоплюев… радетелей за справедливость… в Лондоне, на Монмартре, в Виши, в Браззавиле, везде есть те, кого следует опасаться… шпики Компано!.. супернацисты новой Европы, члены Лондонского Комитета или Пикпюса²⁵¹! будьте бдительны! четверть из вас обречены! вас насадят на вертел! изрубят на куски! сделают из вас отбивную!

Что за манера постоянно ускользать… оставлять вас в критический момент!.. а я на что рассчитывал?.. как я уже сказал, Бринон вовсе не собирался заниматься этим психом… мне надлежало обратиться к Раумницу!.. я особенно не настаивал… но как бы там ни было!.. я предпочел бы сейчас находиться у себя в комнате!.. однако сперва надо зайти к мадам Митр!.. и забрать Лили!.. я должен описать вам квартиру мадам Митр… она стоит того!.. мебель всех размеров, консоли, круглые столики на одной ножке, точеное дерево, витые узоры, тонкая работа, горгоны, химеры, способные украсить собой любую антикварную лавку на левом берегу²⁵²! и ни одной подделки! все времен великолепной Второй Империи!.. витражи! балдахины! козетки с пуфиками!.. овальные софы с зелеными растениями! точеная медная ванная с узорами… пульверизатор с воланами, за которыми можно было бы спрятать двадцать гусар… столы, скульптурные изваяния!.. ощерившиеся драконы! музы! все что угодно! в свое время местные принцы, должно быть, опустошили всю улицу Прованс, а также улицы Лафайет и Сент-Оноре²⁵³ в придачу… где такое можно увидеть еще?.. в Компьене²⁵⁴ у императрицы… в Гернси²⁵⁵ у Виктора Гюго… или в Эпинэ²⁵⁶ во время съемок «Дамы с камелиями»… возможно?.. Лили и мадам Митр чувствовали себя хозяйками салона… Лили очень нравилось находиться среди этих роскошных «декораций»… женщины есть женщины!.. я очень хорошо ее понимал… Ловен, грязный коридор, наше убогое ложе, да еще этот безумец в придачу!.. женщине, даже такой отважной, как Лили, вынести все это было совсем непросто… из окон от мадам Митр был виден весь Зикмаринген, все крыши городка и лес… можно было по-новому осмыслить жизнь в Замке… взглянуть на мир сверху и издалека… вот она, отрешенность господ… сладостное осознание того, что ты не простой виллан… а мы находились!.. в среде во сто крат худшей!.. я рассказываю мадам Митр об отеле, наших жилищных проблемах, в общем, обо всем!.. о сумасшедшем хирурге тоже! конечно, она прекрасно понимает, как мне тяжело… но!.. но!.. «посланник не в состоянии всем помочь, доктор!.. в полиции тоже не в состоянии!.. он наверняка вам ничего не сказал, доктор! вы же знаете, как он скрытен! вам еще очень многое неизвестно!.. восемь лжеепископов из Фюльде!.. конечно, все французы и все просятся сюда, в Замок!.. три астронома из Потсдама!.. тоже французы! одиннадцать „сестер милосердия“ из Мюнхена… шесть лжеадмиралов из Киля!.. и все хотят, чтобы их здесь приняли!.. вчера здесь объявился целый Мо­настырь из Индии… с пятьюдесятью юными кашмирками, конечно изнасилованными, которые готовятся вскоре стать матерями… их всех тоже нужно здесь поселить!.. совсем еще маленькие девочки!.. здесь!.. в Ловене!.. или в Сиссене!.. да еще три скрывающихся от преследования монгола!»

Конечно, их было слишком много…

— Вас ведь не преследуют, доктор?

— О нет! нет! мадам Митр!

— А посол, доктор! а Абец, доктор! вы не представляете! а доносы!.. сколько их, как вы думаете?

— Я не знаю… наверное, много!

— Вчера было триста!.. Лавалю! нам!..

— Не может быть!..

— Триста рапортов вчера! и угадайте, на кого?

— На всех!

— Нет, не на всех! а только на Корпешо!.. и один из Берлина!.. о том, что его видели в Берлине!

— О мадам, какая чушь! Корпешо не покидает Дунай!.. он все последнее время был на Дунае!.. это не тот человек, который способен дезертировать, уверяю вас!

— Тем не менее мы должны ответить!.. Канцелярия! хотите написать пару слов?

— Да! да! мадам Митр… непременно!.. о том, что Корпешо не убежит! никогда!

— Ах, дорогой доктор!..

— Ну давай, поцелуй мадам Митр, Лили! и пошли отсюда!.. Бебер! Бебер!

Бебер… при звуке этого имени она наконец трогается с места!.. и берет его на руки… «Бебер» — это значит, что сначала нам надо зайти к Landrat’у за объедками для него… Landrat живет на другом конце большой улицы… я вам сейчас все объясню… во-первых, кто такой этот Landrat?.. это местный чиновник, нечто среднее между мэром и супрефектом… я лечил его кухарку… от диспепсии… очень хороший дом, построенный в свое время преуспевающим буржуа… у ландрата тоже был постоялец, мать одного министра, 96 лет²⁵⁷… она была моей самой старой пациенткой… какой замечательный ум! уточненный! а память! Кристина де Пизан! Луиза Лабе!.. Марселина! она мне столько всего наговорила! обо всех! столько всего рассказала! я от нее был просто без ума!

Одинешенька я осталась! Одинешенька!²⁵⁸

Как она умела говорить!

***

А тем временем, истекая потом в горячке и бреду, я продолжал надеяться, что этот холод с набережной и этот приступ скоро закончится… ну и дурак! я корчился в судорогах, и мне становилось все хуже и хуже… меня трясло… корежило на шконке… и тем не менее я продолжал писать… не хуже и не лучше, чем обычно… я никогда не сетовал на недостаточно благоприятные условия для работы… черт побери!.. все эти сетования на недостаточно благоприятные условия для работы вошли в моду после 1900-го… «ах, мамочки, смогу ли я это совершить?..» один родится бездельником и паразитом… другой тружеником!.. или тем, или другим, третьего не дано!.. и пускай шконка подо мной вся трясется… пускай, я все равно снова и снова принимаюсь за работу…

— Боже милостивый, главное, чтобы меня не трогали!

Рядом какой-то шум!.. еще и собаки! гав!.. с возрастом желание, чтобы тебя оставили в покое, превращается в настоящую манию!.. что за черт!.. Лили с кем-то говорит… с какой-то женщиной… дверь закрыта, но все слышно… я вслушиваюсь… речь идет о мадам Нисуа… нашей соседке… мадам Нисуа холодно у себя… кажется… она жалуется… «но что я могу сделать?..» спрашивает соседка… я кричу…

— Скорая помощь! Версаль! больница!.. позвони туда Лили! позвони!..

Вдруг дверь открывается!.. Лили и соседка входят ко мне… а вот этого как раз я хотел меньше всего!.. совсем не хотел!.. я снова зарываюсь под одеяла… точнее, под гору пальто… я даже не знаю, сколько там пальто! у меня ничего нет, но черт возьми! жалкий клоп! к пальто это не относится! пальто!.. это единственное, что люди всегда охотно отдают нищим… у них почему-то всегда слишком много пальто!.. о, «их уже нельзя надевать», они протерты до дыр! ходить в них вы уже не можете, но зато на вашей кровати во время болезни их всегда вдоволь! и это очень даже кстати!.. центральное отопление стоит недорого… а с нашим газовым хлопот не оберешься!.. никаких денег не хватит!..

Лили и соседка уходят… что-то я им все-таки сказал!.. пару слов… чтобы они позвонили!.. в Версаль! в «скорую помощь»!.. нет! я решил не беспокоить Тэльфе!.. ей будет неплохо и в Версале, больница хорошо отапливается… там ей будет лучше, чем дома… может быть, она тоже так считает?.. мне кажется… вполне вероятно, что после того, как ей рассказали о призраках, об этих шутах с «Общества», она сама больше не хочет оставаться у себя?.. о, это ваше вечное миндальничание с больными… не слишком ли много вы им сказали? или наоборот, слишком мало?..

Впрочем, что касается меня, то трепать языком и напрягать извилины мне приходится не столько из-за больных, сколько из-за Ахилла!.. 900… 1000 страниц!.. или из-за Жертрута! один жулик вполне стоит другого!.. я жду не дождусь, когда же они наконец разорвут друг друга на части! изрешетят друг друга кинжалами! приготовят один из другого фрикассе и зажарят его, как кролика, в белом соусе!.. но… накось!.. выкуси!.. они способны выпотрошить кого угодно, только не друг друга!.. Лукум их и вовсе не интересует! он пуст, как влагалище!.. во всем мире вы не найдете другой такой стаи столь прожорливых акул!.. с челюстями… нейлоновыми плавниками!.. и вот такими лимузинами!.. насосавшихся крови несчастных писак! а сколько литров они у меня выкачали! и не передать!.. вы не поверите!

Впрочем, я и сам уже не знаю!.. черт!..

Этот случай с соседкой выбил меня из колеи!.. хуже, чем «Общество»!.. «скорая помощь»!.. я путаюсь… теряю нить повествования!.. ладно! пускай!.. мы, кажется, были в Зикмарингене… сейчас я еще что-нибудь вспомню… вот!.. у меня что-то промелькнуло в голове!.. еще одно воспоминание!.. это было в Гавре… в Гавре!.. да, точно там!.. я должен был подменить коллегу Малувье, на шоссе Насьональ… о, ну да!.. конечно же!.. один больной в Монвилье… он до сих пор у меня перед глазами… со своим раком прямой кишки… в то время я еще был полон сил и энергии!.. а как я носился!.. на любой вызов!.. ­к этому раковому больному я бегал по два, три раза в день!.. морфий и перевязки… я один заменял, и довольно успешно, целую больницу… однако его от меня все равно забрали… не потому что я плохо его лечил!.. вовсе нет!.. а потому что он начал сходить с ума!.. его нельзя было больше держать дома, он на все бросался!.. на шкаф… на окно!.. и все крушил!.. я мешал ему снова приступить к работе!.. так ему казалось! его мучило сознание!.. сознание того, что все кончено! и он больше никогда не пойдет на завод!.. ему мерещились жандармы, они были уже тут! он видел через окно, как они приближаются! они собирались отвести его в тюрьму за безделье! безделье! в течение шестидесяти лет он молотил без остановки! и никогда! ни разу не пропустил ни одного дня у себя в «доках флотационных установок» в Онфлере! никогда! «на помощь! на помощь!» все мои старания были напрасны, не помогали ни слова, и ни 10 кубиков морфия… он ведь не пропустил ни одного дня!.. в конце концов, пришлось его увезти… и дело было не только в раке! главное — это привычка к труду! надо сказать, что таким, как Броттэн… или Жертрут… это не грозит… они привыкли жить!.. на всем готовом!.. а в результате… я тоже… как и Парас²⁵⁹… оказался в положении того больного трудяги!.. а они ждут, когда все будет готово!.. болен ты или ­здоров!.. «Ну что же ты, клоун?.. сколько еще осталось страниц?»

***

Около пяти часов фон Раумница всегда можно было там найти… почти наверняка… от пяти до семи… потом он отправлялся в Замок… или куда-нибудь еще… у него ведь было не одно место жительства… и он везде принимал… в любое время дня и ночи… дюжина мест жительства… в Ловене он был с 5 до 7… в комнате 26, как раз над нашей… излюбленный прием всех полицейских: иметь множество бюро и повсюду, где только можно принимать… точно так же поступают политические деятели! и Послы!.. поэтому во всех столицах на некоторых улицах вас не покидает какое-то странное чувство… Майфэр, Монсо, Риверсайд… повсюду снуют подозрительные личности и живут разные шишки… причем не в каких-нибудь там задрипанных комнатушках… пристанищах богемы… нет!.. а в роскошных, ультрашикарных апартаментах!.. даже там, в Зикмарингене, у Раумница были свои скрытые от посторонних глаз тайны! это вам не наша комнатка! я бывал в его крыле в Замке! два этажа! все в цветах!.. азалии, гортензии, нарциссы!.. а розы!.. я уверен, что в Кремле у них там полно роз даже в январе месяце… в Замке, в своем крыле, на двух этажах, Раумниц был окружен бригадами лакеев, горничных, кухарок и прачек… и возможно, жил лучше, чем Петэн!.. более роскошно, чем он!.. у него были и другие жилища в городе… и не только у него самого… у его жены, дочери, у его собак… ничего подобного вы не найдете ни в Ист-Энде, ни на Лонг-Бич… если вам захочется увидеть нечто необычное, попросите показать, как живут полицейские… если они вам скажут: у нас ничего нет!.. они лгут, у них есть все!.. если бы вдруг завтра Париж был превращен в руины бомбой H… Z… Y… все равно остались бы эти бон­боньерки, уютные будуарчики в ста метрах под землей, би­де, азалии, погреб с ликерами, вот такие сигары, софа «как пух», принадлежащие полицейским!.. полицейским!.. остались бы все равно!.. что касается питания Раумница, то надо было видеть эти кучи карточек между горшками с цветами!.. тут было чем накормить весь Зикмаринген!.. таким образом, сами видите, Раумниц, его жена и дочь жили в полном достатке… и тем не менее ни разу они не предложили нам ни одного бутербродика! сухарика! или карточки!.. для них это был как бы вопрос чести… другим — ничего!

Он не пренебрегал моими услугами, я его лечил: тяжелый аортит… ну а гонорары? да ни хера!.. тоже вопрос чести! впрочем, тогда, когда я возвращался от Бринона, меня интересовало только одно: пошлет ли он к нам своих легавых, чтобы те вывели психа и его санитарку… на большее я пока не рассчитывал!

Я сказал Лили: пошли!.. сначала нужно было пройти через лестничную площадку!.. народу больше, чем обычно!.. какие-то люди из «Бэрена»²⁶⁰, по большей части отъявленное хулиганье… представляющая особую опасность для Фрухта молодежь! такие вполне могли окончательно разнести его отель, пивную и сортиры… они вели себя гораздо более разнузданно, чем местные… сперва внизу: Stam, пиво… потом… оп, подняться пописать… и вдруг — колика! двери в сортир выламываются, и все скопом вваливаются туда!.. вшестером… вдесятером… очко трещит!.. звонок срывается!.. стульчак и унитаз уносятся с собой!.. победа! победа! да здравствует сила!.. и снова мочиться, мочиться всем вместе, чтобы затопить весь вестибюль и лестницу!.. затопить все кругом!.. но… ах, вы только посмотрите! в это время в той же позиции! в полную струю! отливают два немца!.. в позиции!.. старательно! принюхиваясь! задрав штаны! так… и оп! вся молодежь столпилась вокруг! притоптывая ногами, охва­ченная безумным весельем! все бьют в ладоши!.. подбадривают соревнующихся!.. и мочатся вместе с ними! до полного изнеможения!.. две очень симпатичные девушки пытаются оттеснить толпу… это беженки из Дрездена²⁶¹… «города искусств».. артисты все родом из Дрездена… города-убежища!.. пристанища художников!.. эти две скромницы, кажется, певицы из Оперы!.. на виду у всех, перед сортиром!.. окруженные толпой на лестничной площадке… урра! вопили кругом!.. «урра фройлен!» брюнетка и рыжая… настоящая оргия, они выбрали не самое удачное место… мне трудно передать, что там творилось… какая-то свалка в одном огромном пруду!.. я чувствовал, что до нашей, 11-й… мне уже вряд ли удастся добраться… а там их уж я и не знаю сколько было во­круг моей кровати… вокруг психа и оперируемого под ним… и тоже одних сумасшедших… которые его подбадривали!.. «давай! давай! отрежь ему ухо!..» им хотелось крови! «давай! давай!..»

Но я всегда сохраняю присутствие духа! стараюсь ни на что не обращать внимания!.. «пошли, Лили!.. пошли!»

И кстати, хотелось бы особо обратить ваше внимание на тот факт, что в это время в небе, очень высоко в облаках, и совсем низко, на уровне крыш, появились дозорные самолеты!.. этот облет сопровождался таким грохотом, что напоминал Гром Небесный во время Страшного Суда!.. Лондон… Аугсбург… Мюнхен… кончики крыльев почти касались наших окон… ураганный вой моторов!.. такой оглушительный!.. что вы уже ничего не слышали!.. даже вопли с лестничной площадки!..

А столпотворение продолжалось, весь «Бэрен» вопил, чтобы девушки сваливали… в нашей комнатушке орали и требовали отрезать бедняге ухо!..

Вы не представляете, с каким трудом нам с Лили удалось подняться на следующий этаж! это было не так просто! в конце концов, мы протиснулись! растолкав толпу! ну вот!.. готово!.. лестница!.. 28! я стучу! ах, Айша! Фрау Айша фон Раумниц… это она нам открывает… Айша Раумниц знает по-немецки не больше, чем Лили… всего три слова!.. она выросла в Бейруте… она там родилась, вы понимаете… мне необходимо видеть ее мужа… к счастью, он тут!.. лежит, в халате…

— Ну что, доктор? что вы хотите?

— Я только что от де Бринона, хотел бы вас попросить…

— Знаю… знаю… — перебивает он меня, — у вас в комнате сумасшедший… в коридоре тоже полно сумасшедших… я все знаю!.. Айша!.. Айша!.. ты справишься!

Всего несколько секунд на размышление…

Он протягивает ей связку ключей…

— Возьми собак!..

Два огромных дога… он делает им знак… прыжок, и они у ног его жены… точнее, у ее сапог!.. она носит сапоги… из красной кожи… в своих сапогах она похожа на восточную всадницу… да еще этот внушительный желтый хлыст…

— Идемте, доктор!..

Я покорно следую за ней… я не сомневаюсь, что она все уладит… доги тоже не сомневаются… они рычат и демонстрируют свои клыки… вот такие здоровенные клычищи!.. они непрестанно рычат… но никого не кусают!.. следуя по пятам за своей хозяйкой!.. готовые наброситься на любого, на кого она укажет… только и всего!.. ­о, какие это выдрессированные, великолепные твари!.. а силища! как у буйволов!.. морда, грудь, лапы! одно движение, и вы на земле!.. даже пикнуть не успеете!.. не говоря уже о клыках… одного укуса вам хватит!.. ну вот, совсем другое дело!.. перед Айшей и ее догами все сразу же расступаются!.. без каких-либо слов… и возражений… Айша тоже ничего не говорит… она идет довольно томной походкой… покачивая бедрами… не торопясь… а весь этот омерзительный сброд расступается перед ней… крикливые засранцы… все сразу же повалили на улицу… брюнетка и рыжая тоже, застегиваются… и оп!.. выпрыгивают наружу!.. поспешность бегства никого не смущает!.. вакханалия закончилась, больше никто никого не трогает!.. вопли прекратились!.. никто больше не орет… даже о мучительном желании посрать!.. а у меня… как только Айша подходит к моей двери № 11, там воцаряется настоящая паника! безумие! те, кто там был, кидаются наутек, сметая все, что попадается у них на пути! впопыхах они толкаются и давят друг друга!.. ах, а хирург, его санитарка и владелец гаража со своим ухом!.. их как будто ветром сдувает с моей кровати! все разбегаются кто куда!.. спасайся, кто может!.. теперь уже вопит хирург! эко его проняло!.. тот, что был под ним, больше не кричит, это беженец из Страсбурга… санитарка хватает свои коробки с ватой… они пытаются протиснуться в дверь все одновременно… вместе! о, извините, но так не получится!.. Айша все видит!.. она хоть и томная, но дело свое знает!.. «стоп! стоп!» — приказывает она… всем троим!.. чтобы те не двигались! оставались там!.. на месте! псих, ­санитарка и пациент! всем стоять! не двигаться!.. лицом к стене!.. она им показывает, как!.. встать! к стене!.. доги рычат у их ягодиц… а какие у них клыки, я вам уже говорил!.. они боятся даже пошевелиться! стоят как вкопанные… ну вот, вся лестничная площадка, большой коридор и моя комната свободны, там больше никого нет!.. пусто!.. все изнывающие от нужды засранцы! две артисточки!.. все эти психи! тики-так! сразу же все пришли в норму!.. но это еще не все!.. у Айши был свой план действий… komm! вдруг обращается она к ним по-немецки… к тем троим, носом к стене… чтобы те шли за ней!.. я тоже иду за ней! я хочу видеть, что будет дальше… на другом конце вестибюля есть небольшой проход, а за ним две ступеньки… 36!.. дверь 36-й… кракк!.. кракк!.. она ее открывает!.. и делает знак безумцу, который проходит первым, потом его санитарке и мужчине из Страсбурга… они в нерешительности задерживаются… ах, Айша не любит колебаний… «давай!.. давай!..»… они пялят на нее свои зенки!.. особенно владелец гаража!.. переминаются с ноги на ногу… потом смотрят на догов… и поднимаются на эти две ступеньки… комната 36… я ее немного знаю… я там уже был пару раз, и тоже по просьбе Раумница, когда туда привели двух беженцев, я уже не помню откуда… двух стариков… это была единственная прочная комната во всем Ловене… можно сказать, настоящая крепость: стены из бетона, железные двери, окна с решетками… и внушительными! «супертюрьма», я считаю… остальные комнатушки в Ловене все ходили ходуном, тряслись, были все в трещинах… едва держались! потолки обваливались, кровати сломаны, повсюду штукатурка! и ни одной кровати с четырьмя ножками!.. с тремя — самое большое! а у большинства по одной! представьте себе тряску в самолете! так вот в этих комнатах было гораздо хуже! герр Фрухт уже махнул на все рукой! а тут еще жильцы приложили руку, дабы окончательно все развалить, выковыривая из щелей остатки цемента… так они мстили бошам, Фрухту, самолетам в воздухе за то, что они оказались здесь!.. и вообще за все! они специально садились вдвоем, втроем, вчетвером на один стул!.. чтобы тот рухнул!.. по десять—пятнадцать человек на одну койку!.. блядство!.. черт бы их всех побрал!.. особенно безобразничали проезжие солдаты, из подкреплений, направлявшихся к Рейну… ну, те вообще были из Landsturm!.. профессиональные грабители! правда, грабить там было уже практически нечего!.. пусто! хоть шаром покати! совсем как у меня на улице Жирардон! только возможность что-нибудь украсть придает смысл человеческому существованию!.. а там уже не осталось ничего, что можно было унести… весь Ловен равномерно покачивался и дрожал под Армадами из Лондона и Мюнхена²⁶²… от этого гудения тысячи моторов трескалась черепица на крыше!.. ее осколки валялись на шоссе и тротуаре!.. не говоря уже о плафонах!.. о, но все это не относится к комнате 36! она единственная в Ловене выдержала все испытания!.. я считаю, как я уже сказал… это была самая настоящая камера!.. я не знал, что стало с теми стариками… точно так же, как не знал того, что станет с этими… психом, санитаркой и владельцем гаража… они тоже были «беженцами»… как и мы, если хотите… существовала такая комната 36, за которую отвечала Айша и которую она должна была открывать и запирать… а что было потом?.. я не мог спросить об этом у Раумница… говорят, по ночам время от времени ­кого‑то куда-то отправляли… вроде бы… иногда ночью приезжал грузовик… лично я никогда никакого грузовика ­не видел!.. хотя мне довольно часто приходилось выходить по ночам… точно одно: неделями комната 36 пустовала… а потом вдруг заполнялась людьми!.. болтают всякое, но этого грузовика так никто никогда и не видел… мол, всех беженцев заковывали в цепи и отвозили куда-то очень далеко на восток… вероятно, куда-то за Позен… наверное, в лагерь?.. я никогда не спрашивал у Раумница, что с ними там делали в Позене!.. и у Айши тоже!.. я знаю только одно, ей действительно удалось за пять секунд очис­тить мою комнатушку!.. все в ужасе разбежались!.. такой у Айши был авторитет!.. я тоже хотел бы таких догов!.. и такой хлыст!..

Теперь у меня на кровати больше не было сумасшедших! зато больные явятся снова!.. они свалили на время, но скоро вернутся!.. безусловно, мне нужно было немного прибраться!.. раз уж представилась такая возможность!..

Я хочу, чтобы мадам Раумниц огляделась вокруг!.. осознала, что ей удалось сделать!..

— Посмотрите, мадам Раумниц!

— На войне, доктор! как на войне!

Мы еще немного поболтали… ей нравится говорить с нами… они жили во Франции в Винсенне… мы вспоминаем Винсенн… озеро Домениль… Сен-Фаржо… метро…

***

Я ошибся!.. на самом деле больные вовсе не спешат возвращаться!.. даже самые нетерпеливые из WC… долж­но быть, они разбежались по подвалам и гротам… по ­своим любимым подвалам… или сидят под Замком?.. их держит там страх… сильнее, чем налеты ФРА, Айша и комната 36! уверяю вас… Лили и Айша все еще на лестничной площадке… болтают о том, о сем, обо всем на свете… ну и пускай!.. а мне пора идти к Лютеру… консультация у Курта Лютера, мобилизованного врача из фрицев… по­ра!.. а после Лютера в Милицию… там у меня тоже три-четыре лежачих больных… с гриппом… сам Дарнан в Ульме, я его не увижу… зато наверняка увижу его сына и Бу де л’Ана… все это недалеко, но все равно добрых полчаса, от ворот до ворот… перебежками!.. дело в том… что есть не только Армада!.. та высоко!.. есть еще и ма­родеры, которые летают на бреющем полете!.. вы може­те себе это представить, я ведь вам уже описал прогул­ку, когда мы были буквально охвачены кольцом из пуль вдоль всего берега Дуная… а от Лютера до Милиции тоже нужно было идти вдоль Дуная… Милиция располагалась в бараках Адриана²⁶³, все спали вповалку прямо на полу… суровый военный стиль образца 18-го… зато вилла Лютера, где я должен был консультировать, напротив, была весьма изысканна, барокко времен Вильгельма II…

Раз уж я снова заговорил о прогулке, то должен признаться, я теперь вижу все совсем иначе, мне абсолютно ясно, что если они не задели ни Петэна, ни одного из его министров, значит, они этого и не хотели! они просто развлекались!.. ведь ни одного самолета фрицев в небе не было!.. никогда!.. и ни одного пулемета на земле! в общем, «делай, что хочешь»! представляете, какое раздолье было этим корсарам в воздухе! человек, корова, кошка, собака, на спидометре — 400! увидел? прицелился! огонь! и привет!.. чисто автоматически!.. москито! мародер! без остановки, их присутствие над нами было абсолютно перманентным… одна «мертвая петля»!.. другая!.. без остановки… а просто сменяли друг друга… очередь!.. еще очередь… рикошет!.. паф!.. уничтожалось все, что движется!.. тот, кто в этом сомневался, смог в этом убедиться, сам взглянув на машину Дорио… в течение восьми дней она стояла перед Принценбау (нашей Мэрией), все время, пока длилось следствие… вся искореженная, насквозь изрешеченная пулями, прозрачная, как кружево!.. ее об­наружили и подобрали на дороге… с ним были его тело­хранители, машинистки, фотографы… крррак! по пути из Констанца на собрание Партий под Пцимпфлингеном… о, это собрание держалось в глубокой тайне!.. зато о том, что эту машину расфигачили!.. все узнали сразу!.. так что если Петэна и его клику на прогулке всех не перебили, значит, тогда были даны «особые указания»! а Дорио было приказано: укокошить!.. стереть в порошок!.. для меня же никаких «особых указаний» не требовалось… с такими, как я, поступали в соответствии с «Общей инструкцией»… уничтожать все, что движется!.. боши и англичане поступали точно так же! «уничтожали все, что движется!» кошек, собак, маленьких человечков! тележки!.. там что-то шевелится: трам-тарарам! бабах!.. короче, уничтожению подлежало все! снизу Shuppos[27], сверху мародеры из ФРА… огонь! и копыта в сторону! и тем не менее, несмотря на шуппос, которые свистели и орали ей сзади: komm! komm! и свинцовый дождь с неба, Лили все же пришла ко мне… но она… следует отметить, вообще любила рискованные авантюры… о, я старался не поощрять в ней эти наклонности!.. и тогда, когда я уходил из Ловена, я ей сказал: «Оставайся тут, Лили! никуда не уходи! скажи больным, что я скоро вернусь!.. побудь с мадам Раумниц!.. тебе будет не скучно!»

Я, всегда такой неотесанный, на сей раз превзошел самого себя…

— Мадам Раумниц, не хотите ли присесть?.. немного поболтать с Лили? я ухожу в Милицию!

У мадам Раумниц тоже были свои проблемы…

— Хорошо, доктор! я останусь! но если вы увидите Хильду, пожалуйста, скажите ей, чтобы она шла домой!.. и немедленно!.. я жду ее со вчерашнего вечера!..

— Да, мадам Раумниц! обязательно! можете полно­стью на меня положиться!

Я догадывался, где была все это время Хильда фон Раумниц со своими двумя… тремя приятельницами… юные девушки, цвет Зикмарингена… к тому же такие ухоженные, хорошо питающиеся, все из семей военных и дипломатов… которые никогда ни в чем не знали недостатка!.. возраст, свежий воздух, живительная прохлада, постоянный зуд в области промежности!.. бешеный возраст, 14… 17… и не только для этих шикарных девочек, которых все холили и лелеяли… для нищенок тоже!.. множество причин, изолированность от остального мира, чувство опасности, бессонница, домогательства мужчин!.. в том числе и оборванцев! женатых и холостых! и все ­такие пылкие! в каждой роще! на каждом перекрестке, бешеный возраст 14… 17… особенно для девочек!.. и не только здесь, в специфических условиях… вдали от мира, в присутствии постоянной опасности, когда мужчины подстерегают на каждом углу… на улице Бержер или площади Бланш тоже… за сигарету… просто за треп… горе и праздность всегда сопровождаются течкой!.. и не только у девчонок!.. у зрелых женщин и старух тоже! конечно, самых нетерпеливых, из тех, у кого постоянно жжет в одном месте… когда переворачивается страница Ис­тории, когда психи всей планеты начинают свою Эпо­хальную Свистопляску! они окончательно теряют свои головы! и трусы! им наплевать, что какие-то «сынки» одерживают в этой Бойне победу! а Корпешо объявил себя хозяином Дуная!.. так что насчет Хильды и ее шоблы я был спокоен… они наверняка ошивались на вокзале!.. я в этом не сомневался! кого там только не было: солдатня, шпионки всех мастей, жены министров, начальники составов!.. залы ожидания! манящий запах плоти, волну­ющая близость военных эшелонов, плюс пианино и «бригады проводников», можете себе представить, что там творилось! это вам не жалкая суходрочка Нейи²⁶⁴ и «Семнадцати уродов»!.. только голод и фосфор способны разжечь настоящую похоть, когда все кругом буквально истекают спермой, а женщины отдаются не глядя! как на небе! голод, рак, гонорея больше не существуют!.. вокзал полон вечности!.. над ним грохочут самолеты!.. сверкают молнии! зал и буфет ходят ходуном, а люди дарят друг другу блох, чесотку, сифилис и любовь! девочки, минетчицы, беременные, малолетние мамаши, старушки, пехотинцы, представители всех родов войск и вооружений, пятьдесят составов ждут сигнала к отправлению… вдруг весь буфет затягивает хором! Марлен²⁶⁵! ля! ля! соль диез! в три… четыре голоса! дружно! обнявшись!.. на тесных креслах!.. три девахи на коленях у пианиста! и все три на сносях!.. и конечно же, это тоже немаловажно, дармовая жратва! солдатская пайка! солдатские котелки!.. и безо всяких карточек! представляете, никакого учета!.. ­поезда обслуживают четыре специальные бригады… буфет и плат­формы завалены котелками! зикмаровский бан — важный железнодорожный узел, и, доложу я вам, эшелоны сделали его одним из самых взрывоопасных мест во всем Южном Вюртемберге… и Фрибур-л’Итали… три перегона, и повсюду вагоны с бензином, патронами, снарядами… если бы это взорвалось, то на воздух взлетело бы все до самого Ульма!.. взрыв был бы до облаков! самолеты в небе и те достало бы!.. вот так!.. ну а вы теперь, я надеюсь, представляете, сколь нелегкую задачу я на себя возложил, взяв на себя ответственность за невинность Хильды, дабы ее ненароком не оприходовали под поездом!.. «любовь — дитя богемы²⁶⁶!».. ну и ладно! пускай!.. вам меня, вероятно, жаль!.. но как говорится, взялся за гуж — не говори, что не дюж!.. сначала я должен был зайти ­к Лютеру!.. проконсультировать… троих или четверых… бошей и французов!.. а потом сразу же в Милицию!.. это рядом… осмотреть еще двоих, троих лежачих больных… выписать парочку рецептов, взять мочу… на анализ… местного фармацевта из Hofapotek[28], Ханса Рихтера, я знаю как облупленного!.. мне приходится самому ходить за микстурами и результатами анализа, так как я не могу долго ждать!.. он меня явно саботирует!.. возможно, он антифашист?.. но скорее всего антифранцуз!.. а я, как всегда… действую «строго по правилам»!.. я выписываю только абсоютно проверенные лекарства, которые были занесены в реестр не меньше пятидесяти лет назад… здесь тоже существует Reichsgesundheitsamt[29]… 32 рецепта… о, неплохой выбор, вполне достаточно! Reichsprecept[30]!.. вот этому, я могу смело сказать, нам во Франции следовало бы у них поучиться! амбиций-то у нас много, а делается все через жопу!.. главный Здравоохранник, автор этого Райхспрецепта, Конти²⁶⁷, в Нюренберге был признан виновным в самых страшных преступлениях против человечества… чуть ли не таких же, что совершил Труман… и почти сразу же повешен!.. (в отличие от Трумана)… однако его Райхспрецепт сохраняет свое значение и по сей день… благодаря ему мы (все в той же Франции) могли бы экономить по меньшей мере миллиардов триста в год… и больным это пошло бы на пользу! все-таки их бы меньше дурачили и травили одержимые тще­славием врачи!.. лично я в этом не сомневаюсь… поэтому и говорю…

Ладно, все это хорошо!.. ну а как же Милиция?.. она располагается на Дунае, сразу же за плотиной… ­огромная насыпь из булыжников, кирпичей и деревьев со стороны дороги… вот она, наша славная Милиция!.. три ­громадных барака Адриана… а в домишке рядом — телохранители!.. больше всего бросается в глаза здоровенный трехцветный флаг на мачте!.. Милиция покрыла себя неувядаемой славой, совершив грандиозное отступление к Зикмарингену, преодолев сопротивление пяти или шести макѝ²⁶⁸… вспомните отступление под Берген-оп-Зом-Биаррицом²⁶⁹!.. его значение незаслуженно преувеличено! за свою историю Франция знавала множество отступлений! и каких!.. со времен последнего не прошло и двадцати лет!

И все-таки!.. я вынужден признать!.. рецепта самого по себе еще недостаточно!.. даже если он выписан в соответствии с Reichsprecept’ом? безусловно! Apotek[31] Рихтера была превосходно укомплектована! но учтите, что относился он к нам крайне недоброжелательно… он полагал, что всех нас, будь то милиционеры, крупные чины из Замка, генералы с нашивками, оборванные, опустившие­ся коллабос, шпионки, благородные жены министров или доходяги на койках Фиделиса, всех нас давно следовало бы выбросить на помойку!.. мы вызывали у него непре­одолимое отвращение! все, от беременных женщин до самого Петэна! нас надлежало сжечь! утопить! вот такого мнения был о нас Ганс Рихтер!.. того же мнения, вероятно, придерживались в Лондоне, Браззавилле и на Монмартре! «всех их нужно повесить!..» так что если мне срочно было нужно получить по своему рецепту лекарство, я сам лично шел к нему и требовал, чтобы он раздобыл необходимые компоненты… я не церемонился и сразу же объявлял!.. «für den Sturmführer von Raumnitz«[32]!.. он не рыпался! сразу же все находил… и отдавал мне… верил он мне… или нет… но рисковать не хотел!.. я пользовался этим приемом постоянно! für den Sturmführer! по-наглому!.. наглость наглостью, а морфия все равно не было ни хера! и камфарного масла тоже! а я без них как без рук!.. но у него действительно ничего не осталось!.. он не врал, мне его девушки-лаборантки это подтвердили… девушек всегда так легко расколоть… все девушки таковы… до­статочно быть с ними чуть пообходительнее… маривозная куртуазность, уверяю вас, это наша последняя надежда!.. в Америке, Азии и Центральной Европе никогда не было своих Мариво²⁷⁰… от этого там все неповоротливы, как слоны! неотесанные увальни!.. таким образом, благодаря девушкам и Мариво я узнал, что у Рихтера действительно не осталось морфия… тем не менее, он мне все равно был нужен! я всегда всерьез относился к своим обязанностям! я иначе не могу, у меня сердце за других болит! а люди меня за это сполна отблагодарили! морфий!.. морфий!.. я готов был в лепешку разбиться! вывернуться наизнанку! и все ради служения своему ремеслу и облегчения участи умирающих! морфий!.. морфий!.. о, поверьте, достать его было не так просто!.. разве что через «челноков»! а лучше иметь дело с бандитами, чем с челноками, ибо это такие подонки, каких еще поискать!.. они курсировали от фрицев к швейцарцам и назад! и представьте себе… исключительно за мой счет… так что, будучи в Германии, я очень быстро спустил все свое состояние на медикаменты из Швейцарии… естественно, де Голль или месье Молле мне теперь ущерба не возместят и благодарности не вынесут… они так же, как и герр Рихтер, считают, что было бы лучше всего, если бы меня повесили сами боши… Ахилл считает точно так же!.. Ахиллу не дает покоя судьба моих замечательных творений… они ведь могут произвести настоящий бум! остальные издатели разделяют эту точку зрения! но для этого не хватает самой малости!.. сущего пустяка!.. чтобы я загнулся в тюряге!.. все они до сих пор спят и видят меня в гробу… ждут — ­не дождутся моей смерти… «сколько, вы думаете, ему еще осталось?.. месяцев шесть?.. пару лет?..»… этот вопрос их очень беспокоит… «ах, ему ведь нужна реклама… так пусть он сам себе ее и сделает, черт бы его побрал! сволочь! скотина!»… они представляют, как после моей ­смерти мои книги чуть ли не сами начнут выпрыгивать из подвалов!.. серия Ашетт²⁷¹ снова зацветет буйным цветом!

Оп-ля! птенчик! ты опять оседлал своего любимого конька!.. и куда же мы поскачем теперь?.. ладно, шутки в сторону… итак, я посетил Лютера, потом — бараки Ми­лиции… все правильно!.. теперь меня ждала работенка посерьезней, я должен был привести Хильду к ее матери! она наверняка ошивалась в «залах ожидания» вместе со своими приятельницами… сколько раз я их гонял оттуда! и из буфета тоже!.. чертовы потаскушки!.. сколько раз я их отчитывал, объяснял, что им там не место! кругом поезда! а уж беременным женщинам там вообще было нечего делать!.. а их туда просто как магнитом тянуло!.. еще бы, жратва, солдатские котелки, фронтовой паек! «Найдите ее!.. всыпьте ей как следует! и пускай немедленно возвращается!..» короче говоря, для меня это было привычным занятием! «А пошел ты!»… их забавляло то, как я чертыхаюсь и осыпаю их проклятиями, пока они со всех ног, галопом убегают от меня!.. я находил их снова в буфете или у дверей артиллерийского состава, они хихикали, звучала «Лили-Марлен», вокруг было полно мужчин… они опять убегали!.. я был для них чем-то вроде пугала!.. и мне на это было глубоко плевать, черт подери!.. но вот папаша? возможно, он начинал склоняться к мысли, что я был с ними заодно… тогда на его расположение я мог больше не рассчитывать… точнее, на некое подобие расположения… впрочем, я уже привык к тому, что на меня постоянно падают самые страшные подозрения… мне все время приходится балансировать на краю пропасти!.. черт их разберет этих немцев, особенно этих фон!.. они все такие слащавые, любезные и жестокие!.. я отвечал за санитарное состояние вокзала, должен был оказывать первую медицинскую помощь беженцам… проституция и залы ожидания тоже были закреплены за мной! я должен был за всем следить!.. все контролировать!.. но как?.. да никак!.. ведь ничего же не было!.. ни серы от чесотки… ни новарсенола от сифилиса… абсолютно ничего!.. даже презервативов… ни хуя!.. так что мне оставалось только галопировать!.. вместе с этой Хильдой!.. хорош бы я был, нечего сказать!.. а теперь представьте себе на мгновение войсковые эшелоны, которые постоянно куда-то отходят… и откуда-то прибывают… всю эту фарандолу стрелок! поэзию расставаний и встреч!.. горы движущегося пушечного мяса! о беспрестанном движении в небе я уже говорил… на рельсах было то же самое, поезда за поездами… бесконечные составы… с молодняком, призывниками, представителями всех народов и всех родов войск… впремешку с пленными!.. сидящими у дверей со свешенными наружу босыми ногами… голодными!.. продрогшими!.. переминающимися с ноги на ногу!.. горланящими «Лили-Марлен»!.. венграми, чехо­словаками, власовцами, балтийскими финнами, самой разношерстной солдатней из европейской сборной солянки!.. по меньшей мере, из двадцати семи армий!.. и все это движется! поет! дрочит! мчится вдаль! а бронированные поезда с вот такими пушками! с громадными, наведенными прямо на вас стволами!.. этих бронитозавров волокут за собой сразу два или три локомотива!.. бесконечная череда поездов!.. Богиня войны, Артиллерия… составы за составами… соловьиные рулады! ночь! чьи-то выставленные наружу волосатые мослы без сапог… солдаты требуют, чтобы им прислали девок!.. они больше не могут ждать, им невтерпеж!.. чертов узел, пересечение сразу нескольких путей сообщения!.. как для Армадас: Лондон—Мюнхен—Вена… так и для военных поездов и фургонов: весь хлам, пушечное мясо из Франкфурта и Саксонии переправляли в Италию через Бреннер²⁷²… вероятно, кому-то очень нравилось играть в эти игры, ведь достаточно было одной бомбы, чтобы от вокзала камня на камне не осталось!.. все бы разнесло!.. вдребезги!.. нет!.. нужно было, чтобы это продолжалось! и хуже всего было то, что все поезда, о которых я вам сейчас говорю, обязательно здесь останавливались… они постоянно маневрировали вокруг станции! постоянно!.. всю ночь напролет!.. на запасных путях… они уходили… а потом опять возвращались!.. повреждение путей!.. от стрелок осталось мокрое место!.. и снова все сначала! солдатня — сразу же за пианино!.. будущие юные мамаши — на колени к новым ухажерам!.. праздник продолжается! толчея почти как в Ловене, у сортиров на нашей лестничной площадке, правда, тут все в форме и босиком… просто никто не успевает обуться, когда второпях выскакивает из вагона, чтобы поскорее обнять свою «брюхатую» мамзель — и затянуть вместе со всеми песню! а уж пожрать здесь всегда найдется и кое-что получше, чем наша репа!.. так что мои куколки довольны! солидные солдатские котелки, сосиски, картошка!.. настоящий жир, настоящее масло, есть чем как следует набить брюхо!.. грохот вокруг этих составов стоит невообразимый!

Все вокзалы мира похожи друг на друга, особенно то­гда, когда там останавливаются военные поезда… жизнь на земле, должно быть, началась с вокзала, задержки ­в пути… посмотрите, как туда тянет девчонок… конечно… эта чертова шлюха Хильда бегала туда из-за воспаленной девственности, а не для того, чтобы пожрать из солдатского котелка!.. просто здоровые девчонки!.. юные секс-бомбы залов ожидания! это ненормально, когда ­в одно место прибывает сразу столько истекающих потом волосатых вонючих самцов… вагоны переполнены!.. и во всех возбужденно орут: lieb! lieb[33]!.. по правде говоря, им еще здорово повезло, что их не сцапали охранники из СА, а то бы их могли раздеть, избить, а может, и того хуже!.. Хильда и ее напарница обслуживали приезжих по высшему разряду! коварные кокетки!.. а Полевая Жан­дармерия на вокзале, следившая за порядком на платформах, орудовала исключительно прикладами и дубинками! это были настоящие гориллы! они сметали все, что попадалось у них на пути… их вызывали в крайнем случае, когда нужно было успокоить чрезмерное волнение в вагонах, у пианино, расчистить пути от скопления людей, чтобы могли пройти поезда… порядок они наводили быстро! при помощи дубинок!.. а в случае сопротивления? паф! маузером!.. с этими револьверами-пушками лучше не шутить! так что все быстро улаживалось! стоило Хильде с подружками увидеть СА… как они пускались наутек! стайка пугливых ланей!.. правда, вскоре они снова появлялись, уже с другой стороны!.. одно можно с уверенностью сказать о Хильде: в былые времена ее бы уже выдали замуж… конечно, ей было всего шестнадцать лет… но пардон! она уже вполне созрела! это я вам как врач говорю… я изобрел специальную шкалу «совершенства» от 1 до 20… уверяю вас! невозможно найти хотя бы одну хорошо сложенную девушку даже среди тысячи пре­тенденток!.. живость, мускулы, дыхание, нервы, обаяние… колени, щиколотки, бедра, осанка!.. возможно, я чересчур придирчив, согласен… у меня замашки Великого Герцога или Эмира, воспитателя чистокровок!.. что ж!.. у каждого есть свои маленькие слабости!.. я ведь не всегда был таким жалким, зачуханным, замордованным, невзрачным ублюдком, как теперь… но в самом деле!.. серьезно!.. мужчинам, как правило, приходится довольствоваться какими-то дебильными монстрами, рахитичными, бесформенными, без возраста и души! о, моя Благоверная!.. я весь сгораю от страсти, моя дорогая!.. да при виде объектов их любви самые озабоченные неврастеники и дикие приапические гиббоны! и те, наверное, отрезали бы себе яйца!.. уверяю вас!.. ах, как бы там ни было, но эту Хильду Раумниц я в состоянии вполне объективно оценить!.. на «Конкурсе девушек и животных» самое строгое судейство присудило бы ей не меньше 16 из 20… я разделяю мнение Пуанкаре: «если явление природы невозможно измерить, значит, оно просто не существует», что касается женщин и их привлекательности, то обычно они не дотягивают даже до 20!.. и не простых женщин!.. а даже на «Конкурсе Красоты»!.. редко можно увидеть что-нибудь средненькое!.. 10 из 20! какие там колени, щиколотки, груди!.. подушки жира в брюшной полости и дряблое мясо, кое-как насаженное на тощие косточки!.. к тому же еще и кривые!.. а эта маленькая шлюха, Хильда, была настоящим чудом Природы, без малейшего изъяна!.. само совершенство, чертовски хороша!.. совершенство?.. ну все-таки 16 из 20!.. я стараюсь рассуждать как ветеринар и как расист… оперировать самыми общими понятиями, больше-меньше, напыщенный язык, как у Пруста, только все портит… необходимо лишь сравнить!.. сопоставить!.. задать масштаб!.. и больше ничего!.. «задерите юбку! так, посмотрим! ну и сколько?»… как садовод, если хотите!.. никакой предвзятости: цветок!.. просто оцениваем цветок!.. лепесток! стебель! и подводим итог! Пуанкаре был бы нами доволен!.. Хильда и в умении обольщать (еще одна неотъемлемая женская черта) тоже весьма преуспела!.. светлые пепельные волосы… и не крашеные, а свои, настоящие!.. причем до пят!.. воистину прекрасное бошское животное… небольшие колени, узкие щиколотки… какие встречаются крайне редко… хорошо развитые бедра, маленькие мускулистые ягодицы… выражение лица не особо приветливое, скорее суровое… в духе Дюрера, как у папаши… во всяком случае, ничего общего с «пылкой горничной» или каким-нибудь там «ангелочком»… от этих ублюдочных сравнений вообще импотентом можно стать!.. папаша, комендант, в свое время, должно быть, был очень хорош!.. мамаша, дородная одалиска!.. впрочем, у Айши тоже был свой шарм!.. я закоренелый расист и всегда был против (надеюсь, будущее подтвердит мою правоту) подобных экстравагантных скрещиваний… но Хильда, признаю, удалась на славу!.. чего никак нельзя было сказать о моих попытках вернуть эту дрянную девчонку в Ловен!.. хотя я ­понимал, что для нее и ее шаловливых подружек все это может очень плохо кончиться!.. резвые малолетки буквально заполонили весь вокзал!.. я мог бы обратиться за помощью к Полевой Жандармерии!.. но я предпочитал этого не делать… я помнил о беременных женщинах вокруг пианино и на софах… они жрали досыта, а на остальное им было плевать!.. некоторые были уже на шестом месяце!.. восьмом месяце!.. так что аппетит у них был дай Боже!.. сосиски, bier[34], гуляш! что я мог предложить им взамен!.. жандармы их избивали! они приехали сюда со всех концов Франции, изо всех провинций!.. почему они бежали сюда?.. в Зикмаренген?.. кого они там могли предать, у себя в деревне?.. просто сдрейфили? или решили попутешествовать, надоело весь день торчать на заводе?.. а может, у них мужья в ЛФД?.. или женихи из бошей?.. тут могли быть и просто почтовые служащие с письмами до востребования?.. почти у каждой свой прононс… Север, Центр, Юго-Запад… спрашивать их о чем-нибудь было бесполезно, все равно правды не добьешься!.. объ­единяло их только одно: аппетит… маленькая добавка лапши, которую я иногда мог для них раздобыть, или месиво из репы два раза в неделю вряд ли могли их насытить! значит, это само Провидение посылало им солдат­ские харчи и щедрые «полевые кухни»!.. я не собирался им мешать!.. и все же… все же… они доставляли мне немало хлопот!.. чесотка, вши, блохи, гонорея, клопы… вы не представляете! с какой скоростью все это распространялось! понятно, что на вокзале такого быть не должно!.. а тут вдруг еще появлялась какая-нибудь новая гадость, какой-нибудь неизвестный микроб, палочка, забавная спирохета, которая размножалась даже в дезинфицирующих средствах! случались и такие аномалии!.. я все это наблюдал на своих беременных! они ее сразу подхва­тывали!.. чем они только себя не пичкали, заглатывали по тридцать, сорок таблеток, лежа у себя в дортуарах вдвоем на одной подстилке… а жили они наверху, в городе: Schlachtgasse, здание бывшего Сельскохозяйственного училища… оно тоже было закреплено за мной, мне надлежало периодически осведомляться… о состоянии здоровья этих дам… они тоже все чесались, эти шалуньи!.. смотрелся я там, конечно, стремно: без серы, без ртути, без солдатских котелков!.. особенно без солдатских котелков! слова, слова, слова!.. этакий Гамлет, философствующий с беременными женщинами! to be or not to be[35] солдатским котелкам!.. к счастью, там почти всегда никого не было!.. я благословлял вокзал!.. и благодарил Небо за то, что оно даровало им это вокзальное изобилие! тарелка аппетитного армейского супа!.. баюкающие звуки пианино… вот и все, что им было нужно для счастья! ах да, еще крепкие колени хористов… и «Лили Марлен»! и в этих не слишком целомудренных позах, по три, четыре беременных дамы на одного кавалера! они изучали настоящий немецкий… благодаря «Лили Марлен»!.. кстати, пели в войсках совсем неплохо… никто не фальшивил!.. на три!.. четыре тона!.. в буфете, на платформах и во всех вагонах… «роды без боли»… о, для этого, мне кажется, достаточно было кормить их во время родов солдатской жратвой! они ведь и рожать готовы были прямо на вокзале!.. в Сельскохозяйственном училище их опять ждала лапша!.. ничего лучшего им там предложить не могли!.. ни Бринон! ни Раумниц!.. ни Петэн!.. но не было еще такого случая, чтобы солдаты, будь то фрицы, словаки, хрянцузы, русские, японцы или пауины²⁷³ не поделились с кем-нибудь своей пайкой!.. с этой точки зрения значение Армии трудно переоценить!.. когда мы жили рядом с казармами, мы были обеспечены всем необходимым!.. трубили «подъем», а все, что нужно, было уже у наших дверей… очередь из голодных мужчин за тарелкой «солдатской кирзухи»… ничего лучше люди так и не придумали… старые добрые армейские традиции… все меняется, но лучше от этого не становится… при нынешнем лицемерии вас могут накормить разве что газетами или директивами и постановлениями… а еще лучше! и более эффективно! танками!.. по рецепту Nacht-Nebel[36]…

Ну а что до меня, то я продолжал слушать умопомрачительные концерты дружного хора малолетних мамаш, беременных «многостаночниц» и солдатни из армий всего мира! подобных «ансамблей» пехотинцев, женщин, саперов и малолеток я больше не видел нигде!.. там у пианино в привокзальном буфете им удавалось достичь удивительной гармонии!.. ни одной фальшивой нотки! каким пошлым балаганом, фуфлом кажутся после этого «Максим» и «Фоли-Бержер»²⁷⁴! просто небо и земля! стареющие Венеры! Ромео в париках, чахоточные Карузо с сиплыми голосами… тоска смертная!.. то ли дело у нас в буфете: двадцать, тридцать поездов в день!.. вся Европа в форме, буйство нерастраченных сил… да еще пленные!.. с Востока, Запада, Севера… швейцарская граница… Бавария… Балканы…

В самом деле, людям без войны скучно… когда рожок трубит сбор, начинается праздник!.. грандиозные всеобщие каникулы! реки крови!.. бесконечные передвижения!.. армии ведь никогда не останавливаются!.. перегруппируются и снова в путь! остановить их можно только взорвав… составы, движки, panzers[37]!.. бронированные фургоны до верха набитые «снаряжением самцов»! Хильде и ее подружкам было от чего трепетать!.. состав за составом, и все «босые»!.. сколько мяса!.. ах да! я не рассказал еще об орде несчастных «работниц»… в Германии ведь было 200000 француженок… которые из Берлина, отовсюду, со всех заводов буквально обрушились на Зикмаринген!.. ища защиты у Петэна!.. и жратвы тоже, а как же!.. сначала они попадали на вокзал!.. выпрыгивали из вагонов прямо через окна!.. так что вы можете себе представить, сколько там вокруг поездов ошивалось голодающих! толчея! хуже, чем у нас в вестибюле Ловена, вокруг WC!.. только здесь мочились прямо под себя… не пре­рывая пения, на коленях у пианиста!.. «дикие нравы»! вероятно, это вокзальное пианино было самым мокрым инструментом в мире: моча стекала по нему ручьями!.. правда, в Лондоне я тоже как-то играл на пианино, стоявшем в кузове машины, а мои руки были мокрыми ­от мочи²⁷⁵!..

И еще!.. чуть не забыл!.. дьявольское нашествие!.. три поезда, до отказа набитые машинистками, шефами отделов, генералами в штатском… три поезда из миссии Приблудон, которые непрерывно то отправлялись, то возвращались назад! на Констанц!.. до ближайшей развилки! оп!.. свисток! приехали! возвращаемся!.. опять рогатка!.. выходить им запрещалось!.. они все повыскакивали, и бегом! тоже босиком!.. кто куда!.. копыта у всех потрескались, страшно смотреть!.. два месяца они колесили по Германии! укрываясь от бомб в разрушенных акведуках!.. помыться было негде! все в лохмотьях!.. шары у всех навыкате, еще не успели прийти в себя от ужаса! раз десять они попадали под обстрел!.. а что их ждет там, за тем поворотом? в том туннеле?.. за той деревней? вагон сошел с рельсов — сами! таскать камни для балласта — сами! помощи ни от кого ждать не приходилось!.. вероятно, они приняли Зикмаринген за Лурд!.. Мекка Петэна! Манно-Небесная Станция! от этого зенки у них совсем повылезали из орбит! у каждой дверцы!.. по двадцать!.. тридцать жутиков!.. и все пялятся на то, как сам Петэн, лично, канает к ним! и накормил их он сам, от своих щедрот!.. изрядно компенсировав тем самым пережитые им страдания!.. фазаны, шампанское, мороженое, мараскин²⁷⁶!.. вот такие сигары!.. но как только Петэн исчез, а вместе с ним исчезли и накрытые столы, они не стали ждать, ко­гда добрый Дедушка Мороз придет опять, а навалились на солдатские харчи!.. на кирзуху из полевых кухонь!.. они считали, что имеют право жрать за троих!.. о, у них больше не было никакого желания снова садиться на поезд и куда-то ехать! они сразу же включились в со­стязание с теми, кто был на платформе и в буфете, по за­пихиванию в себя дармовой жратвы!.. по набиванию брюха!.. причем все, без исключения!.. и по ссанью на даль­ность… и по лазанью на столбы, кто выше залезет! весельчаки! хохотушки! директора, машинистки, генералы!.. обжирающиеся, рыгающие, поющие!.. «Лили-Марлен»!.. вот мелодия, которая до сих пор, несмотря на все напасти и национальные катастрофы, вызывает у всех настоящую ярость… армии всего мира с одной стороны, с другой… тоже должно было быть что-то соответствующее! вы, вероятно, скажете: да можно насчитать пятна­дцать!.. двадцать песен не менее популярных и куда более ужасных! конечно… и все-таки, с одной стороны одно, а с другой? извините!.. и тем не менее Бухенвальд²⁷⁷, Кей-Вест²⁷⁸, Сен-Мало²⁷⁹!.. то-то и оно!.. ну-ка! споем!.. кстати, должен заметить, эти парни из Центральной Европы имели на редкость хорошие голоса… словены, чехо-болгары, поляки… они могли петь в любой тональности!.. все балдели у пианино, которое уже окончательно превратилось в писсуар!.. и редко, когда в толпе не оказывалось сразу трех, четырех пианистов… вполне приличных таперов!.. я в этом немного разбираюсь!.. а мальчики-то были из самых низов… в основном работяги, чернорабочие, здоровенные мужики… у нас во Франции принято считать, что артистов необходимо понукать, постоянно хвалить или чехвостить в хвост и в гриву… ерунда все это!.. артист, особенно певец, по-настоящему может раскрыться только тогда, когда чувствует себя свободно, раскованно, непринужденно…

Черт, опять я со своими обвинениями!.. я сейчас закончу!.. беременные женщины, работницы из поездов и стражи порядка из СА совсем затуманили мне мозги!.. да еще эти из миссии Приблудон!.. эти-то были типичные французы! все как на иголках!.. стоило Маршалу перестать к ним ходить, как они сразу жаловаться! как! он даже ничего им не прислал! о, они собирались ему писать! и немедленно! сейчас же! прямо на рельсах! primum! рrimum[38]! … если Франция когда-нибудь и погибнет, то не от ядерной реакции Z… Q… H…! а вот от этого примума жратвы! для того чтобы ее завоевать, нужно на каждый квадратный метр ее территории поставить по полевой кухне, да выкатить побольше бухалова, чтобы всем хватило, на площадь Согласия, и вы увидите, как все сразу здорово устроится! как вам все сразу покорятся! с каким энтузиазмом!.. вы просто не будете знать, куда спрятаться от приверженцев!.. так вас все будут любить!

А тем временем всем приблудным путешественникам пора было возвращаться обратно в поезд! их паровоз гудками оповещал их о скором отбытии!.. как же! сейчас!.. они даже на рельсы ложились! между вагонами! пусть уж их лучше раздавит!.. а с места они не сдвинутся!.. ну так что, едем?.. или нет?.. СА вопили: los! los![39]… мол, поезд сейчас все равно тронется! но машинисты медлили… на рельсах было полно старушек!.. о них я вам еще не рассказывал… это была еще одна, особая категория «льготниц»… им должна была оказывать помощь наша Мэрия… да! да! наша! французская! но в отделе социального обеспечения думали только о том, как бы побы­стрее избавиться от лишних ртов, отправить их ­подальше! через всю Германию… с первым же поездом!.. отправил! и, как говорится, «гора с плеч»!.. я сам видел у мэра на стене огромную карту Германии, она была нужна ему для того, чтобы выбирать им новые места назначения, а какие — неважно!.. «ваше прошение удовлетворено!» у этих старух сыновья были разбросаны по всему свету… кто в ЛФД, кто в Польше, кто в Силезии, кто в Kriegsmarine… о, избавиться от них было не так-то просто! все развилки были расфигачены бомбами, и они постоянно возвращались назад… на вокзал… а куда им было еще идти!.. облаченные в бошскую военную форму, снятую, скорее всего, с убитых… они уже все потеряли!.. они бежали из Франции, из Дрома, Лозера, Гюйенн… дома у них сожгли и разграбили!.. точно так же, как и у меня… так что кроме как к Петэну им податься было некуда!.. для дам определенного возраста Петэн был олицетворением Франции, их последней надеждой… они возвращались из самых отдаленных dorf[40], из-под Бранденбурга, из Саксонии, Гановера, пешком, босые, в солдатских шинелях!.. ах, в помощи нашей мэрии они больше не нуждались!.. так как не хотели услышать снова: «поторопитесь! садитесь на первый же поезд, бабушка! вот ваш билет!» все это они уже слышали!.. и не раз!..

Если бы они где-нибудь в пути окочурились, то этого бы никто даже не заметил… э, черт! да сколько их там сгинуло?.. те, что возвращались, бабульки с опытом, заявляли, что никаких билетов им больше не надо!.. они останутся тут на вокзале, и все! самые преданные Петэну ложились на рельсы!.. вместе с дамами из Миссии!.. теперь их больше не проведешь, угрозы и дубинки на них тоже не действовали… у полевых кухонь все просто попадали со смеху, глядя на то, как они вызывающе себя вели!.. место свое никому не уступали! один им харч подавай!.. другой!.. меня они замечали уже издали, стоило мне прийти, как они требовали, чтобы я их осмотрел: язык, печень, давление… ну прямо как в Клиши… еще и изжога! чтобы я все внимательно проверил, им необходимо было лечь… я должен был прощупать их желудок, в том месте, на которое они указывали! там, где у них была изжога!.. вот у них в Вулзаноне (Ло) доктор Шамуэн²⁸⁰ (которого я наверное знаю) прописал им какой-то порошок… названия они уже, конечно, не помнили… но он так чудесно на них подействовал!.. (я его тоже наверняка должен знать).

— О да! да! конечно, мадам! я вам его обязательно принесу! а вы пока побудьте тут! подождите!

Мне приходилось давать по двадцать консультаций, на всех скамейках… от стены до стены… еще и в буфете!.. там было тяжелее, мешало пение!.. и не только старушкам, а всем, кто там был… гражданским и военным… пианино не умолкало ни на минуту… «Лили-Марлен» тоже!.. снаружи грохотали поезда… а в воздухе гудели воздушные «крепости»… Лондон—Мюнхен… Дрезден… проклятая галльская утонченность, все время кажется, что вот-вот на тебя обрушится небо!.. в любой момент!.. а всем на это абсолютно плевать!.. харчи им куда важнее! какое там, к черту, небо! и бабулькам в форме!.. и моим беременным! кокетки!.. вместо сапог они обматывали себе ноги газетами, а сверху бечевками и соломой привязывали остатки старых фетровых шляп, и в этом могли часами торчать на улице!.. даже под проливным дождем! пленные, те предпочитают гетры! из проколотых шин… я был в Камеруне, так там в «шинах» ходили целые племена… в сущности, многие просто не знают… а во всем мире люди прекрасно обходятся без обуви… когда грохнет бомба H… V… или Z… вы тоже сможете познакомиться с этими гениальными изобретениями!.. совместного производства Манхэттен—Москва!.. бомба — это ведь результат всего лишь минутной вспышки ненависти, а вот сапоги — это воистину вечная проблема! впрочем, меня тогда больше волновало, как доставить малышку Раумниц домой… мне не следовало забывать про ее папашу!.. итак, опасность подстерегала на каждом шагу! небо, я уже сказал, как обычно!.. эти эскадры над крышами вокзала и Замка, стоило им только захотеть, шевельнуть пальчиком, и от нас осталось бы одно мокрое место, от нас, акведуков и всех эшелонов с войсками!.. одна бомба!.. и все снаряды сразу же взрываются!.. видели бы вы, что стало с Ульмом²⁸¹!.. на весь Ульм у них ушло не больше четверти часа!.. ну а для меня в настоящий момент главной стратегической задачей было возвращение Хильды к отцу! я звал ее уже раз двадцать! Хильда! можно было еще раз сходить за ней! но лучше было сразу прибегнуть к помощи СА!.. все по вагонам! очистить платформы, буфет и рельсы! а там видно будет! о, но тут сразу же все начинают сопротивляться! кричать! «СА, гоните всех их в шею!» я вам уже говорил, что из себя представляли эти СА… какие это были здоровенные, накачанные жлобы, злые и упрямые, со лбами горилл, да еще вооруженные вот такими маузерами! небольшими «карманными пушками»!

— Franzose? franzose?

Это они ко мне обращаются.

— Nein! nein! Оберштурмфюрер фон Раумниц.

Я не хочу, чтобы они медлили, о, они и не думают медлить!.. сперва — в буфет! «Raus! raus!»[41] к беременным женщинам и их хахалям! «Raus! raus!»… сладкие парочки покидают диваны!.. сваливают, правда, огрызаясь!.. на венгерском… болгарском… platdeutsch²⁸²!.. представители всех родов войск… пехотинцы, саперы, Todt²⁸³… даже югославские пленные… и те выражают недовольство! как мужчины! так и женщины! особенно недовольны пленницы… болтают ногами в воздухе!.. литовки, с такими светлыми, почти серебряными волосами!.. я их почему-то особенно запомнил… это для них был далеко не первый вокзал, с кем только хором не приходилось петь… на три, четыре голоса!.. ля! ля! соль диез! о, да они вовсе и не собирались расходиться! особенно беженцы из Страсбурга! «Лили Марлен»! да еще как! под пианино, во весь голос! и опять пипи! bier! колени! здоровенные откормленные ряхи!.. ля! ля! соль диез! а тут еще эта миссия Приблудон, солидные директора и машинистки, шастают от одной двери к другой, хватая на ходу хлеб и сосиски! милые шалости! а еще в пенсне! я чувствовал, что добром все это не кончится!.. бабульки на рельсах по-прежнему делали вид, что ничего не слышат… дело принимало серьезный оборот, и что бы я там ни говорил, но заварил эту кашу я! ведь это я обратился к СА! а этого-то как раз и не нужно было делать! и вот результат: свалка и бардак! потасовка! кто кого?.. СА? приблудившиеся? военные? пощечины, тумаки! а как же пианино?.. полевые кухни? дисциплина?.. теперь я не сомневался, без крови здесь не обойдется!.. это уж точно!.. ладно, Марлен Марленой!.. а мне нужно было доставить Хильду домой!.. меня беспокоил ее отец!.. а вдруг его дочь сочтет, что с ней тут плохо обошлись, тогда меня ждет небольшой нагоняй!.. не понимаю, как я мог так вляпаться?.. ведь ни Бринон, ни Петэн ничего мне не поручали!.. Бюкар, Сабиани и остальные тоже!.. это у меня, наверное, на роже написано, что я такой ответственный, я сам везде лезу! набиваюсь на неприятности!.. а все и рады, что нашелся один идиот, который за всех надрывается и готов выполнять самую грязную работу! просто замечательно, им самим и делать ничего не нужно!.. можно вас попросить об одном одолжении, Фердинанд! нет, этот Раумниц фон Обер­фюрер действительно был из тех бошей, с которыми нужно держать ухо востро! впредь нужно быть с ним по­внимательней! я ведь натыкаюсь на него по два, три раза в день…

В конце концов, буфет и платформы СА все-таки очищают! под «Марлен» и другие песни!.. пианино молчит… слушающие… солдатня и бабульки, раз уж их выгнали, берутся за руки!.. и привет! гуськом — в город! вместе с местными домохозяйками! самыми любопытными, притащившимися поглазеть на драку!.. рука в руке!.. я тоже вздохнул с облегчением: слава Богу, все обошлось! Хильду и ее подружек я нашел!.. в общем, СА неплохо бы справились со своей работой, если бы не досадный случай! тут вдруг: паф! я сразу понял: стреляют! достукались!.. двенадцать человек из СА решили отделить женщин от мужчин!.. помешать их дружному шествию! вы представляете! они оттесняли мужчин к вокзалу, а женщин — ­к городу!.. роковое стечение обстоятельств! бам!.. бум!.. котелки — в сторону! ну, думаю: на сей раз, Фердинанд, ты влип основательно!.. я наблюдал за происходящим со стороны!.. еще два выстрела!.. и все стихло! кто же это стрелял?.. о, это совсем недалеко! все видно… один фриц лежит на земле!.. я — туда!.. а там уже вокруг толпится народ… стрелял один из СА… у него с убитым были свои счеты!.. пуля пробила дырку в спине, из которой струйкой льется кровь… рана пульсирует… кровь льется еще и изо рта… фриц с вокзала, с бронепоезда… в хаки, как и все, правда, теперь его хаки стало совсем красным… кровь хлещет прямо на шоссе… он и глазом моргнуть не успел!.. выстрел в спину!.. я подошел, нащупал его пульс, прислушался… никаких признаков жизни!.. все ясно! тут мне делать нечего… а вокруг уже шумят! переговариваются!.. и все громче и громче! СА подвергается всеобщему осуждению! мол, это скоты, а не люди! и сколько еще можно их терпеть! этих душегубов, которые в тыщу раз хуже сенегальцев из Страсбурга! да сенегальцы и «сынки» из Веркора²⁸⁴ просто ангелы в сравнении с этими убийцами! только от них и можно ждать избавления!.. о, они-то это хорошо знают! они столько раз имели дело с макѝ! вполне могут сравнить! да здравствуют «сынки»! начинает скандировать толпа! да здравствуют русские! я вижу, что местные, беременные и солдатня совсем ополоумели и в любой момент могут наброситься на СА! те опять начнут стрелять!.. о, на сей раз одним трупом не обойдется! будет настоящая мясорубка!.. и тут, я сам лично могу за­свидетельствовать этот исторический факт, положение спас Лаваль! если бы не его вмешательство, там такое бы началось, что даже страшно себе представить!.. к сча­стью, он как раз тогда проходил мимо!.. вместе со своей женой!.. он никогда не выходил на прогулку в одно время с Петэном!.. как и тот, он шел к Дунаю, но по другому берегу… в этот раз он повернул к вокзалу… к счастью для нас! так как если бы не Лаваль, здесь бы была гора трупов!.. я его сразу же заметил… когда он подошел… он тоже меня увидел и рукой мне показывает, что уже все понял…

— Плохо дело, доктор?

— О да, господин премьер…

Он знал, что такое смерть, в него ведь тоже однажды стреляли в Версале²⁸⁵, и не просто, чтобы попугать, а покушались всерьез, с рацией… та пуля еще долго давала о себе знать… это был смелый человек… он терпеть не мог насилия, причем не только по отношению к себе, он, как и я, испытывал непреодолимое отвращение к любому насилию вообще… я его всячески поносил, называл евреем, и он знал об этом, я ведь повсюду трезвонил о том, что он жид, так что отношения у нас были весьма натянутые, поэтому теперь я могу говорить о нем вполне объективно… Лаваль по натуре своей был очень кроток… добряк!.. патриот! пацифист!.. везде и всюду я вижу одних садистов… но к нему это не относится! нет!.. он был другим!.. бывало, я заходил к нему, на его этаж, и мы дни напролет очень мило беседовали с ним о Рузвельте, Черчилле или Интеллидженс Сервис… Лаваль всей душой желал, чтобы на земле установился долгий и прочный мир, он ведь Гитлера совсем не любил… кстати, и тогда к лежащему на спине фрицу он явился, чтобы всех успокоить и помирить!.. я ему сразу сказал:

— Господин премьер, последняя надежда на вас! если СА сейчас не остановить! они тут всех перебьют!

И это действительно было так!.. все двенадцать ощерились!.. маузеры — на нас! Лаваль хочет во всем убедиться сам, не обращая внимания на наведенные на него дула СА, он подходит к мертвому, и, сняв шляпу, почтительно склоняет перед ним голову… остальные вокруг делают то же самое… вслед за ним… вся собравшаяся во­круг шелупонь… женщины крестятся, СА по-прежнему не спускают с нас глаз.

— Он мертв, доктор?

— Да, господин премьер!

Потом он обращается к толпе:

— Послушайте! расходитесь по домам! все! идите за доктором!

Теперь он поворачивается ко мне:

— А вы, доктор, вы сейчас возвращаетесь в Ловен?..

— Да, господин премьер!.. а дамы — в свои дортуары в Сельскохозяйственном училище!..

— Вы их проводите?

— Да! непременно! господин премьер!.. а эту юную девушку по имени Хильда — к ее отцу!..

— Ну и кто же ее отец?

— Комендант фон Раумниц…

— Фон Раумниц… ну хорошо! хорошо!..

Присутствие Лаваля и его жены, которые к тому же держались так просто и естественно, со всеми безо всякого высокомерия беседовали, сразу же как-то успокоило толпу!.. на убийц больше даже никто не смотрел!.. на покойника тоже! все взгляды были устремлены на Лаваля и его жену… удобный случай… чтобы задать ему кое-какие вопросы!.. скоро ли все это закончится?.. а немцы победят? или проиграют?.. он-то наверняка знает!.. еще бы! он должен знать все!.. но он даже рта не успевал открыть, чтобы им ответить!.. они отвечали за него! сами! точнее, до него!.. вокруг Лаваля собрался настоящий Фо­рум… или даже, скорее, Биржа… вокруг Лаваля и его жены!.. кто кого переорет! каждый гнул свое! что он не понял того! этого! должен он был так поступить! или не должен! Лаваль тоже был упрям! не любил уступать!.. Палата! Форум! один черт!.. он всегда перед избирате­лями держался уверенно!.. а я видел, и это меня вполне устраивало, что все эти ораторы, малолетние мамаши, ­Лаваль и его жена потихоньку поднимались в Ловен!.. ­к поездам и в буфет никто возвращаться не собирался!.. все двигались в одном направлении!.. однако Лаваля начинали все больше и больше донимать вопросами, на лацканах его пиджака повисло сразу несколько человек!.. они требовали, чтобы он признал свою ошибку! покаялся в своих заблуждениях!.. это, пожалуй, было уже слишком!.. но Лаваль недаром был адвокатом! и Главой Правительства… он мог, когда надо, настоять на своем! но он умел и лавировать, соизмерять свои силы с обстановкой, что особенно было важно теперь, когда десять человек со всех сторон вцепились в его рукава и тащили за собой! он это видел!.. и прекрасно понимал! что здесь он не ­в Обервилье²⁸⁶ или на Трибуне!

Что до меня, то я радовался, глядя на то, как все поднимаются в город, остальное меня не касалось.

Он, Лаваль, всегда считал себя выдающимся адвокатом, но здесь он обнаружил не одну!.. а сразу сто малолетних матерей! домохозяек, блядей, беженок из Страсбурга… Лозера… и Де-Севра… которые разбирались во всем гораздо глубже его!.. ему нужно было еще очень многому у них поучиться!.. да, пожалуй, в Парламенте они забрали бы у него большую часть его голосов! я сам видел, уверяю вас, как Лаваль поднимался от вокзала, осыпаемый градом советов и отвечая на все вопросы: «Да… да… да…» и так от вокзала до Ловена… потоки слов!.. пылкие речи ораторов!.. митинговые страсти!.. но никакого насилия!.. ни один волос не упал ни с чьей головы!.. исключительно политические методы и аргументированные доказательства! и тем не менее они все поднимались в город! я сам это видел!.. никто и не думал возвращаться! ни один человек!.. о, но этот Лаваль был просто неподражаем!.. настолько искусно он маневрировал ­своими «да… да… да…»… незаметно за разговорами, уводя их за со­бой… он умудрялся ответить буквально всем!.. безуслов­но, он спас ставку!.. не только меня, а всех, кто был тогда на вокзале!.. более того, все пошли за ним!.. теперь СА уже не было никакого смысла стрелять! не в кого! он покорно отвечал на все вопросы, позволял хватать себя за лацканы! делал вид, что не в состоянии возразить столь убедительным аргументам… и все ради того, чтобы ­до­вести их до Ловена, к stam’у, к bier’у и к сортиру… а там они сразу же бросились за столики! опять штам! опять похлеб­ка! хватит на всех! но герр Фрухт загородил собой дверь, он не желал пускать беременных женщин, те долж­ны были хавать у себя! на Шляхтгассе!.. наверху! снова суто­лока!.. длительные парламентские переговоры, пока те не соизволили оторвать свои зады от стульев и очистить помещение, унося с собой по килограмму искусственного меда на рыло!.. беременные жрут сладкое тоннами!.. наконец все волнения успокоились… Лаваль остался один… вместе с женой… теперь он мог спокойно повернуться ко мне и сказать:

— Доктор! зайдете ко мне как-нибудь, если сможете?

Они возвращались к себе в Замок… а я вместе с Хильдой, ее приятельницами и Лили сразу же отправился ­к Раумницам!.. Айша нас уже ждала…

— Комендант вышел… с собаками… он на вокзале…

Она никак не отреагировала на то, что я привел ее ­дочку… с ней она вообще не разговаривала… пожалуй, она могла бы встретить нас и полюбезней… ну а этот-то фон Раумниц уже на вокзале… наверняка из-за этого дела… он уже знал, что там произошло!.. ему по долгу службы полагалось знать все… и сразу же! особенно по­сле того случая в лесу Винсенн во время заговора… я вам еще о нем расскажу…

***

В конце концов в один прекрасный момент вся эта вечно ревущая детонирующая круговерть, постоянное тарахтение над крышами всех этих «летающих крепостей»… все это идиотическое заунывное громыхание может вам порядком надоесть… надоесть и все!.. и как следствие… вы начинаете испытывать тоску… впадаете в депрессию… должен же человек хоть когда-то отдыхать, иначе у него начинают сдавать нервы?.. а эта вечная круговерть ФРА не дает вам ни минуты покоя!.. сирена!.. свисток!.. и ­снова грохот!.. новая волна mosquitos!.. сначала над облаками… вираж!.. еще вираж!.. почти до самой земли… до шоссе… потом резкий поворот!.. и снова вверх!.. и так без конца!.. вас охватывает непреодолимое желание вернуться к себе домой!.. но у вас больше нет этого «дома»!.. ах, not to be! be! вы окончательно загнаны в угол судьбой!.. зажаты в тиски!.. и тем не менее вы продолжаете смеяться!.. защищаться и обличать! из последних сил!.. not to be, черт!.. до полного изнеможения!.. но как бы там ни было!.. пусть этот смех вымученный… смех сквозь слезы… я расскажу вам все до конца… если хватит сил!.. мне, в моем возрасте, вы понимаете, после всего, что я натерпелся от людей, лучше было бы спокойно подыхать в ­своем углу и никого не трогать, а не изгаляться над окружающими, изощряться в изображении всевозможных ублюдков, женщин и прочих с трудом поддающихся описанию вещей!.. одного случая с «Обществом» достаточно!.. я думаю!.. ради вас я не стал бы пускаться в эти рискованные путешествия!.. в страны!.. в которые почти никто никогда не ездит… нет!.. когда вы зажаты в тиски… за­гнаны в угол… вам, несмотря ни на что, хочется чувствовать себя свободным!

Я стараюсь изобразить все, как есть, без прикрас, поэтому я вам так подробно все и рассказываю!.. но так уж устроен мир, что люди потом все равно все исказят! самым подлым образом!.. при помощи самой чудовищной лжи!.. а не сомневаюсь, что и меня они постараются представить забавным безмозглым воробушком!.. этаким экто­плазматическим трепачом… который болтает… то об одном!.. то о другом!.. а зачем?.. сам не знает… тот, кого судьба загнала в угол, может себе позволить излить душу до дна… я очень хорошо себе представляю, что многие, окажись они на моем месте, действительно не знали бы, с чего начать… они барахтались бы, как слепые котята! хорохорились!.. честное слово!.. бормотали бы что-то невнятное!.. когда вас зажало в тиски, когда вы по уши ­в дерьме, не бойтесь излить свою душу до дна!.. и не теряйте времени! его у вас не так уж много осталось! «сочи­нять в таком возрасте!»… то есть выдумывать разные истории!.. ни хера себе! те, что помоложе, все дебилы, идиоты, слюнявые, прыщавые, в общем, полные придурки… еще бы!.. «Молодо-Зелено»! это точно! они определенно еще недостаточно «созрели», чтобы это понять… слабоумные, трясущиеся, с ненавистью и ужасом взирающие на тех, кто идет! или уже пришел им на смену! те, наоборот, уже слишком «перезрели»!.. бр-р-р! какое амбрэ от этих камамберов, какие они текучие и вонючие, уберите, уберите их скорее обратно в холодильник!.. в ящик! в склеп! в яму!.. так что не надейтесь, что вам удастся снискать их расположение, вам с вашими жалкими причудами… чье? их?.. этих старых хрычей?.. или прыщавых юнцов?.. желчь… ромашка… яд… алтея… нет, с вами они дела иметь не станут! ни за что!.. ну а мне, вы понимаете, все равно приходится как-то выкручиваться!.. вопреки обстоятельствам… ведь со мной, где бы я ни находился… животные и Лили…

Ахилл?.. Жертрут?.. хрен редьки не слаще!.. вздернуть бы их обоих на одной веревке!.. представляю, как бы они тогда задрыгали ногами!.. и всю их шоблу тоже!.. но сначала!.. перед этим!.. обоих осмотреть! осмотреть обоих?.. на кой хер они мне сдались?.. о, они не должны умереть, не расплатившись со мной!.. ну а потом?.. к чертям собачьим!.. петлю на шею!.. и вперед!.. а я гляну на их языки!.. у кого из них он пожирнее! да подлиннее высунется!.. дармоеды проклятые, жулики!.. нет, все равно, не должны они подыхать, не отдав мне должок!.. не может же человеческая душа покинуть этот мир, отягощенная таким количеством висящих на ней долгов…

Впрочем, не стоит отвлекаться от плавного хода мо­его захватывающего повествования! жалкое бормотание, приступы бессильной злобы! у вас и своих проблем хватает! наплевать! пусть они все катятся к чертовой бабушке!.. а мы вернемся в Ловен… на лестничную площадку… к мадам Айше фон Раумниц… которой я вернул дочь, очаровательную юную Хильду… вас, наверное, это удивляет?.. но я, клиник, эмбриолог и расист… от брака прирожденного аристократа, такого дюреровского, осани­стого и породистого, с Айшей… а она была типичнейшей трапезундкой!.. из Бейрута!.. страстной, темноволосой, томной, широкоформатной, во всяком случае, совсем не дюреровской… появился на свет ребенок редкой красоты… о, подобные скрещивания полны неожиданностей… их результат предсказать невозможно… в малышке Хильде было что-то странное, блядское… Бейрут… Трапезунд… и эта грива настоящих светло-пепельных волос!.. глаза, как у феи Севера, небесно-голубые… говорят!.. коменданту барону фон Раумницу пришлось на ней ­жениться!.. кажется, он обесчестил эту Айшу… где-то там… ­в Бейруте… или в Трапезунде… где он находился по долгу службы… Айша сама уступила… возможно!.. возможно!.. но если бы он не женился на ней и не увез с собой в Германию, ее постигла бы печальная участь ее соплеменниц!.. вряд ли бы ей удалось увильнуть!.. читайте классику: ­гениальные ближневосточные ревнивцы в два счета сделают из вас евнухов!.. в гаремах пока еще не голосуют… так что этой Айше на самом деле здорово повезло!.. впрочем, не ей одной… многим соблазненным Ближнего Востока удалось избежать виселицы, выйдя замуж за малопомест­ных дворян из Европы… знаете, скольких дам вроде Айши, ближневосточных, монголо-смирнских, китайско-армянских, мы видели в Баден-Бадене, а потом — в Германии, и все они были Landgravines… графинями… военные атташе — не просто ловкие дипломаты!.. трудности их не смущают!.. Коран, Гаремы, Касты, Монастыри этим дьяволам в форме не помеха!.. они способны преодолеть любые преграды!..

В результате их деятельности и возникают подобные союзы, в доме моей матери на улице Марсолье меня буквально осаждали визитеры, которые сулили мне огромные суммы денег, целые состояния, в случае если я проникнусь идеей создания Новой Европы, осознаю все ее преимущества и размах!.. все эти приходившие в дом моей матери искусители тоже, как и в случае с Айшей, были в той или иной степени гибридами, появившимися на свет от прусско-армянских браков… происки Дьявола!.. наши-то готовые на все полукровки Лаваль и Мендес тоже наверняка с Дьяволом заодно… так же, как и их кузен Насер!.. тогда, когда эти визитеры приходили ко мне, у меня была возможность поближе познакомиться с ними!.. это вовсе не жалкие ублюдки! на которых невозможно смотреть без отвращения!.. нет!.. говорю вам как эмбриолог… внешне вполне полноценные люди… подтянутые, импозантные старшие офицеры… не какие-нибудь там полковники из оперетт!.. темноволосые… эбеновые пряди… темная кожа, как у Лаваля… пронырливые умные гибриды, все время как бы чем-то слегка озабоченные… озабоченность этих пронырливых полковников мне вполне понятна… они ведь не случайно напоминают мне Лаваля в молодости… стать депутатом — пожалуйста!.. в Витри, в Трабизунде… какая разница!.. заменить Лаваля в Обервилье… заменить Насера в Каире… пожалуйста! я опасаюсь этих гибридов неспроста!.. заменить Троцкого в Москве!.. «вездесущие» озабоченные гибриды не знают, куда приткнуться!.. заменить Перона или Франко!.. о, это во­прос времени! посмотрите, как развернулся ле Спиарс в Лондоне!.. а Мендес²⁸⁷ — у нас здесь, во Франции!.. вот чего они все хотят! Дизраэли… Лазарефф… Рейно²⁸⁸… тот же Гитлер, сбрендивший маг Бренденбурга²⁸⁹, который сам всегда и во всем был полу-, полуцезарь, полухудожник, полукомедиант, этот истеричный маньяк, сутенер, полупедик и вообще, казалось бы, такой невежественный, грубый человек!.. все-таки, надо отдать ему должное, имел особое чутье на гибридов, во всяком случае, вокруг него их было столько, что он всегда мог воспользоваться их услугами: один полковник! другой!.. генералы, министры, тайные советники! так что черных можно встретить даже там, где вы меньше всего этого ожидаете…

О, вам все эти подробности ни к чему!.. понимаю!.. вы предпочли бы, чтобы я вернулся к своему повествованию!.. и все-таки вы должны признать, что этот Раумниц фон вовсе не был таким уж расистом! потому что: женился все-таки!.. а потом так все завертелось!.. тут сам черт ногу сломит! возможно, его брак оказался не слишком удачным!.. а после всех этих передряг в Париже, где он был объектом всеобщей ненависти! его как подменили!.. он превратился в типичнейшего боша… от которого можно было ожидать чего угодно!.. говорю вам!.. после всех этих передряг!..

Черт!.. совсем уже башка не варит!.. в Париже ему, конечно, туго пришлось!.. но ведь был еще и Винсенн!.. они с мадам занимали там огромный особняк одного очень богатого еврея, который на время отправился в дальнее путешествие… величественное здание на окраине леса, до отказа набитое лакированной мебелью и китайскими безделушками… Дворец-музей-магазин… они неплохо устроились, эти Раумницы!.. война не особенно донимала их своими тяготами!.. а тут вдруг бац!.. «ночь Вермахта»!.. Раумниц давил на массу, а мадам… вы знаете, что говорят?.. когда заговорщики явились и захватили Дворец, они разбудили Раумница и прямо там, дома, высекли его… пфлак! пфлак!.. связанного! десять здоровенных мослов!.. так что жопа у него была вся красная!.. я вам передаю то, что слышал о заговоре Штупнагеля²⁹⁰… операция «окно-очко»… самое же стремное заключалось в том, что Герман фон Раумниц сам был призван наказывать, он был Оберфельдсуперлегавым всех восточных и северных пригородов и Жуанвиля!.. а также всего Булонского леса!.. Сен-Манде²⁹¹! и Марны²⁹²!.. а его вместе с женой подняли с койки и так примерно наказали! на задницах у них живого места не осталось!.. можете себе представить, какие у него заебы после этого начались!.. его ведь не просто смертельно обидели! его ко всему прочему, говорят, еще и звания лишили! комендант был понижен в должности!.. теперь, надеюсь, вы понимаете, насколько вовремя мы оказались!.. мы, все 1142!.. под его чутким руководством! в каком он пребывал настро­ении!.. как он был нам рад! смешно! Бог знает, что там у него творилось на душе?

Вы видели, что там творится на вокзале, какой там стоит шум и гам, каждый, что ему в голову взбредет, то и делает!.. и так везде! даже на кухне!.. внизу!.. где могут помочиться прямо в Stam!.. и к чему это привело!.. ну и что? что с того?.. на сей раз Оберштурмфюрера врасплох не застанешь! нет! о, от одного его вида всех бросает в дрожь! всех!.. везде!.. и всегда! Раумница!.. и его Айши тоже!.. в сапогах, со здоровенной плеткой!.. врасплох спящей ее тоже вряд ил удается кому-нибудь застать!.. они оба теперь всегда начеку!..

И все-таки, факт остается фактом, я вернул в Ловен их дочь в целости и сохранности… меня могли бы и поблагодарить, я так считаю! так мне кажется… я вполне мог на это рассчитывать!.. как же, дождешься от этих выпоротых, озлобленных на весь мир пресыщенных нелюдей!.. конечно, от одного маленького словечка благодарности у них язык бы не отвалился… «Только благодаря вам, доктор!..» куда там!.. они привыкли взирать на мир свысока! расшаркиваться перед кем попало они не станут!.. у этих чертовых бошей так не принято!.. впрочем, и англичане не лучше!.. с их врожденной учтивостью! они считают себя выше всех! всегда и везде! выпороли их или нет — не имеет значения!.. так что, извините! но с ними я вообще предпочитаю не общаться! я ни звука не проронил за все время моего пребывания там!.. они не дождались от меня ни слова²⁹³!.. и этот выпоротый Раумниц со своей жирной желеобразной женушкой тоже не до­ждутся! ни он, ни его гурия в сапогах и с плеткой!.. плевать мне на их догов!.. и их комнату 36!.. их комнату?.. ну вообще-то не совсем их, но все-таки!.. итак, я опять спускаюсь к себе на этаж!.. а там уже понемногу начинает собираться народ!.. на лестничной площадке!.. Раумниц, наверное, разрешил! его легавые больше никому не мешали подниматься наверх… и сортир он распорядился открыть… правда, стульчак куда-то исчез! теперь все оправлялись прямо в очко!.. ничего!.. так было меньше грязи… меньше стали ссать на пол… и в коридоре стало почище!.. так что так стало гораздо лучше! и Фрухту не нужно было постоянно за всеми вытирать! в тот самый момент, когда я подходил к нашей двери № 11, внизу раздался какой-то грохот!.. и отрывистые команды!.. «Разойтись! очистить проход!» кажется, наверх поднимали что-то тяжелое… привлеченные этим шумом люди повы­скакивали изо всех сортиров… протиснуться сквозь них было нелегко!.. los! los! ба, да это не просто огромный сверток, а человек!.. человек… которого с трудом тащили на себе легавые!.. так, здорово! он связан!.. даже закован в цепи! и как!.. с головы до ног! о, ему от них не удрать!.. но черт возьми! я же его знаю!.. это комиссар Папийон! морда-то его! правда, здорово опухшая! ну и видок!.. я едва его узнал!.. он раздался вширь в два! даже в три раза! почище чем ноги у солдат с вокзала! как они его ­отделали! эти фрицы!.. я вам про Папийона еще не рассказывал, а я ведь его немного знал!.. он был Особым Уполномоченным при Почетном Карауле Замка… «Особый Уполномоченный» Петэна… и так вляпался!.. я смотрел и пытался осознать… мне было трудно сразу в это въехать… хотелось все тщательно осмыслить… Рибо²⁹⁴ был прав… «Видишь лишь то, на что смотришь, а смотришь на то, что уже запечатлено в уме»… у меня-то он уже давно запечатлелся в уме, этот Особый Уполномоченный Папийон!.. уже несколько месяцев назад!.. с того самого момента, когда он мне сказал: «Знаете, доктор! я решился!» и нужно отдать мне должное, я ему еще тогда сразу же недвусмысленно заявил! без обиняков!.. «Комиссар, это дело у вас не выгорит! дохлый номер!.. они сделают из вас отбивную! оставайтесь в Замке!» и что же!.. теперь он всем своим видом демонстрировал, как я был тогда прав!.. а видок у него был еще тот!.. в своем желании смотаться в Швейцарию он был далеко не одинок!.. черт побери!. все 1142 только об этом и думали!.. весь Зикмаринген не отказался бы переправиться в Базель через Шаффхауз!.. но как?.. как!.. а граница? Особый Уполномоченный Папийон предпринял попытку переправиться через нее!.. и вот вам результат!.. конечно, у него был «проводник»!.. «проводника» в то время было найти несложно! за сигареты, морфий и лампочки для фонарика!.. но сам-то он должен был понимать всю самоубийственность своей затеи!.. рано или поздно его бы все равно схватили!.. фрицы, хрянцузы или швейцарцы!.. вот он и попался, этот Папийон!.. он знал об этом!.. я его предупреждал! да он и сам был не мальчик! «профессиональный полицейский» как-никак!.. на сей раз фрицы оказались попроворней остальных! они притащили его, распухшего, в цепях ­и бросили на площадку… шлеп!.. напротив сортира!.. пусть все видят и впредь думают, прежде чем отважиться на переход в Швейцарию!.. мне не хотелось бы особо распространяться по этому поводу!.. сотни людей пытаются пересечь границу! редко кому это удается!.. граница коварна!.. 20 километров в одну сторону! столько же в другую!.. система отработана веками!.. no man’s land puzzle*! а засекут вас там французы, швейцарцы или фрицы… вам без разницы!.. кто первый увидит, тот и начнет стрелять!.. будь то «сынки», СА или Вильгельмы Телли!.. охота разре­шена!.. каждый, кто туда сунется… попробует прокрасться… или проскочить!.. шпок!.. пуля в лоб! и до ­свиданья!.. днем и ночью!.. один черт!.. прожектор в лицо! «Стой, кто идет!.. не двигаться!» изобьют, свяжут, увезут! в считанные секунды! это в лучшем случае… а могут и сразу на месте пришить… в соответствии с директивами из Берлина и Берна… или отправить во Фридоли, как комиссара Папийона, и, заковав в цепи, бросить обезображенное тело в людном месте… дабы другим неповадно было…

Ну а швейцарцам-то хоть что-нибудь доставалось?.. это как кому повезет!.. те всех чудачков сразу же отправляли в Базель!.. небольшими этапами! о дальнейшей их судьбе ничего не известно!.. большинство же попадало к «сынкам»! и из Шо де Фон²⁹⁵ во Френ²⁹⁶!.. не верьте тому, что пишут в газетах по поводу тотальных войн!.. все это сказки для дурачков!.. ни одна война, даже атомная!.. нико­гда не затронет полицию!.. столь глобального характера войны не имеют! "no man’s land»[42] специально и созданы, чтобы не рвать последние тонкие волокна… легавые долж­ны оставаться профессиональными и взаимно вежливыми… перед лицом любых катаклизмов!.. «будьте добры! передайте мне того маленького кролика!» это поддерживает вас в определенном настроении… мол, умерьте свой пыл!.. определенный мир уже заключен!.. а войны это всего лишь временные инциденты, даже самые «тотальные»! в случае с комиссаром Папийоном они явно перестарались!.. его обыскали, упаковали и отправили туда, откуда он прибыл!.. с тем же успехом его можно было бы обить соломой! этого лунатика! он даже глазом моргнуть не успел!.. он сам не понимал, куда идет… и своего проводника-то, наверное, толком не рассмотрел!.. а видели бы вы этих проводников! какие у них хари! от одного их вида вас бы сразу кондрашка хватила… что в фас, что в профиль… знаете, мне довелось побывать во многих тюрьмах, и там я насмотрелся на таких жутиков с «хищными профилями», «типов Ломброзо», что, казалось бы, меня уже ничем не удивишь! но на этой бошско-швейцарской «no man’s land» попадались индивидуумы и похлеще, «кроманьоны» с чувырлом беглых каторжников, случаи, прямо скажем, клинические, которых следовало бы признать своеобразным эталоном… «дегенератив­но­сти»… такие вполне и людей могли жрать, запросто… все, конечно, были внештатными осведомителями!.. в полиции и в жандармерии!.. промышляли контрабандой, ничем не брезговали!.. дегенераты «рецессивного типа», всегда и везде стукачи и проводники… в Камеруне это пигмеи, снующие от пауинов к мабиллам… на бульва­ре Барбес трущиеся возле малолеток низкорослые типы из «Отдела по борьбе с наркотиками», откуда те главным образом и поступают… и в Блумсбери, Лондон, опиум и аборты: Уайтхолл 1212²⁹⁷…

Так вот, как я вам уже сказал, этот комиссар Папийон, которого упаковали, связали, да еще для пущей надежности оглушили!.. вел себя на редкость спокойно! даже своими цепями не звенел! я понимаю, у вас, наверное, никак не укладывается в голове, как это уполномоченный, к тому же еще «особый»… не какой-нибудь там профан!.. и так вляпался? позволил себя заманить в ­ловушку? о! о! должен же он был хоть что-то соображать! профессионал все-таки! неужели он не видел, что из себя представляют те, кто взялся его «сопровождать в переходе через границу!» какие у них лица!.. да на них просто ­клейма негде ставить, столько всевозможных пороков на них запечатлелось! можно было подумать, что это ряженые в масках четверга на третьей неделе Великого Поста!.. природа наделила людей способностью прятать свои истинные лица под маской! но не всех, к сожалению!.. иные хорохорятся, строя из себя черт знает что, потом вдруг — раз, начинают юлить, пресмыкаться… хамеле­оны, змеи, ужи… они кажутся вам такими значительными!.. но стоит вам на них внимательнее взглянуть, как они прямо так все и извиваются под вашими взглядами!.. о, конечно, в «Казенном Доме» или в Колонии в такого рода личностях недостатка нет! там почти все такие… вот и эти бошско-швейцарские проводники, должно быть, все были выпущены… из приграничных тюрем… швейцар­ских… савойских… баварских… попадались среди них и «бежавшие с передовой» дезертиры… у нас в Зикмарингене, как правило, было десять… двенадцать проводников… они то появлялись… то снова исчезали… когда их отпускали, естественно… а проводили они свой отпуск, конечно же, в Констанце… восемь дней в Констанце!.. единственный спокойный город во всей Германии… единственный город, который ни разу не бомбили, который всегда освещался, как в мирное время, и в котором были открыты все магазины и пивные… крупные операции на Бирже с ценностями и валютой всех стран!.. Швейцария, Франция, Лозанна, макѝ… плюс продукты питания! широкий выбор товаров с Запада и Востока! мармелад, шоколад, консервы, икра!.. настоящая икра из Ростова!.. я серьезно!.. самолеты ФРА сбрасывали ее на парашютах! и в течение всей недели Reuters²⁹⁸… «Информационные сообщения» из Нью-Йорка, Москвы, Лондона… вполне приличное, даже шикарное заведение «Кафе де ля Пэ», прямо на берегу озера… так что я их вполне понимаю, этот воистину феерический город притягивал к себе людей, как магнит… комиссар Папийон мог убедиться в этом на собственном опыте… он ведь тоже там побывал!.. и не один!.. не один!.. а с очаровательной Клотильдой!.. роковой Клотильдой!.. с этим милым шаловливым ребенком… ребенком?.. нет, скорее все-таки барышней! она была дикторшей на Радио в Париже… эта барышня с «Розы Ветров»… вряд ли задумывалась над тем, что ей приходилось говорить! а вы бы слышали, какие тексты она читала!.. какие жуткие вещи напевала в микрофон!.. да у вас бы волосы дыбом встали! от ужаса!.. «Де Голль — главарь шайки изменников! пум! пум! пум!» не удивительно, что она решила бежать, не дожидаясь развязки! к тому же она была влюблена! да, ей тоже было знакомо это чувство!.. она отдала свое сердце Великому Разрушителю Карфагена²⁹⁹!.. через что только ей не пришлось пройти, она подвергала свою жизнь смертельной опасности! но она снова нашла его! она совершила путешествие из Порт Майо³⁰⁰ в Констанц ради того, чтобы увидеть своего великого разрушителя! вот она, волшебная сила любви! правда, момент для воссоединения с Эрольдом она вы­брала не самый подходящий! увы, но момент был выбран явно неудачно!.. Эрольд Карфаген не желал никого видеть, абсолютно никого! она преодолела все преграды!.. макѝ, «сынков», сенегальцев, Страсбург!.. а он не хотел никого видеть! абсолютно никого! ему было не до нее! этот Карфаген ему вышел боком! так что он свою Клотильду сразу на три буквы послал!.. бедная Клотильда!.. он запихивает ее обратно в поезд!.. как-нибудь потом он ее обязательно найдет!.. непременно!.. а пока она должна уехать… короче, он отправляет ее к нам… кстати, я еще не рассказал вам о Сабиани!.. на хате у Сабиани находился пункт постоянной дислокации НПФ, местечко, пря­мо скажем, улетное, доходяг там собиралось видимо-невидимо… большая такая контора, а в задней комнате, за основным помещением, — два стенда с плакатами!.. все, кто там был, в один голос утверждают… хуже, чем Фиделис! два стенда, а под ними доходяги всех возрастов, младенцы, старушки… зато лозунги на плакатах самые что ни на есть серьезные! никакой пустой риторики! лично я исполненных такого глубокого смысла политических лозунгов больше нигде не видел!.. да и вряд ли нечто подобное можно еще где-нибудь увидеть! разве что на принудработах в Китае!.. «Помни! Партия тебе ничего не должна, а ты у Партии в вечном долгу!» вот какие истины надлежало усвоить несчастным доходягам! поклонникам Дорио! банальными их уж никак не назовешь! ­в них было что-то античное! ни грамма обычного предвы­борного подхалимажа!.. редко бывает, чтобы в Партиях обращались к своим членам с такой неподкупной суровой прямотой, рубили правду-матку с плеча… не дрочили Калибана³⁰¹! правда, здание НПФ постоянно ошивались исключительно харкающие остатками своих легких и внутренностей доходяги!.. о мобилизации там больше не говорили! эта тема утратила свою актуальность!.. теперь там всех призывали сматываться… последствия подоб­ной пропаганды Клотильда почувствовала на собственной шкуре!.. ее там с ходу отшили!.. представляете!.. ей не нашлось места даже среди всего этого сброда под стендами!.. «а ну вали отсюда на вокзал, сучка!.. шлюха поганая!.. бесстыжая!..» а она так надеялась встретить среди них своего Эрольда! он ей ведь сказал, что обязательно там будет! обещал! на вокзал? на вокзал?.. да она только что оттуда!.. но раз уж в этой доходиловке ее видеть не хотят, она снова отправилась туда вниз по проспекту!.. по тому самому… по которому совсем еще недавно шествовала взбунтовавшаяся толпа!.. так она снова очутилась на перроне, на скамейке, несчастная, одинокая, никому не нужная, брошенная на произвол судьбы… среди сотен себе подобных!.. оккупировавших все вокзальные скамейки скиталиц… фабричных работниц… бабулек… бабульки, как я уже говорил, были самыми скандальными, карабкались на локомотивы, ложились на рельсы… им было нечего терять! молодые вели себя сдержаннее… Клотильда сидела, трагически уставившись в одну точку, по ее щекам катились обильные слезы… как раз в это время мимо проходил комиссар Папийон, «железнодорожная служба безопасности»!.. увидев Клотильду, он сразу же проникся к ней известной симпатией!.. казалось бы, вокруг на скамейках было столько других молодых женщин, заливавшихся слезами ничуть не меньше, чем Клотильда… ан нет! Клотильда! он заметил именно ее!.. сердце сразу: тук! тук! хотела она того или нет, но она вляпалась по самые уши… они и трех!.. четырех слов сказать не успели!.. а он уже поклялся ей в вечной любви!.. обещал посвятить ей всю свою жизнь без остатка!.. о, Папийона уж никак нельзя было назвать привыкшим охмурять молодых девиц попрыгунчиком!.. нет!.. ничего общего!.. и тем не менее они и четырех слов сказать не успели, а уже стали обмениваться клятвами… ja… ja… обещали любить друг друга до гроба самой что ни на есть возвышенной и бескорыстной любовью!.. это я вам к тому говорю, чтобы показать, что там, на этих грязных перронах и скамейках, были возможны не только нечистые слияния, гнусные обжимания и блуд тел… Папийон и Клотильда… чувства, которые они испытывали, польстили бы даже Элоизе, Лауре, Беатриче… и в каких кош­марных условиях!.. висящие над головами бомбы!.. пронзительный, надрывающий барабанные перепонки вой сирен!.. грохот по меньшей мере сразу двадцати пяти военных составов!.. сутолока походных кухонь… повсюду, куда ни ткнись, здоровенные мослы в форме, бабульки, работницы, грудные младенцы… а в зале ожидания: пианино и «Лили-Марлен»… в обязанность Папийона входило следить за тем, чтобы бабульки не мешали отправлению поездов… он старался поднимать их с рельсов! прежде чем этим займутся СА!.. и надо отдать ему должное! можно сказать, благодаря Папийону все поезда всегда отправлялись… почти всегда… несмотря на то что самые прыткие бабульки!.. ложились прямо под колеса локомотивов!.. так вот, доложу я вам, с тех пор как он встретил Клотильду, он только о ней одной и думал, все его мысли были поглощены исключительно ею!.. он должен был сделать ее счастливой!.. и не через двадцать лет, а сразу же! немедленно! утешить ее в ее горестях!.. начать жизнь сначала!.. и не когда-нибудь потом! а сейчас же!.. немедленно!.. Швейцария, вот где их ждала настоящая жизнь! Констанц!.. праздник Жизни! тут мы все были обречены на медленное умирание! в Констанц, навстречу Жизни!.. Базель!.. Берн!.. они ни секунды не колебались! ехать! с первым же попавшимся проводником! оп!.. сейчас же!.. немедленно! там-то они сумеют устроиться!.. как-нибудь!.. их ведь там так ждали!.. они совсем потеряли головы от любви!.. подумать! взвесить все «за» и «против»!.. они были слишком ослеплены ­своим счастьем!.. ослеплены!.. то-то они и шли прямо вперед, ничего не замечая перед собой!.. как во сне!.. натыкаясь на тополя!.. там за седьмым тополем была уже Швейцария!.. но за шестым, увы! их поджидали двадцать бош­ских легашей! с собаками и наручниками!.. не прошло и пяти секунд!.. а их скрутили, упаковали, бросили в машину и отправили назад!.. теперь он лежал передо мной на боку!.. настоящая колбаса в цепях!.. закованный в кандалы с головы до ног… время от времени он начинал корчиться, дергаться… но не слишком сильно… паркет вокруг был сухим, фекалий в коридоре больше не было… его специально положили прямо напротив сортира, чтобы все на него смотрели и делали соответствующие выводы… он невольно напоминал мне Гудини³⁰²… Гудини ­в Олимпии… чуть что, мне сразу в голову лезут разные детские воспоминания… он тоже сбрасывал с себя цепи!.. и еще какие цепи, настоящие якорные, с висячим замком! а как они были запутаны!.. но этот корчащийся и извивающийся на полу Папийон, пожалуй, был слишком слаб, чтобы хоть что-нибудь сбросить с себя! куда там! как его оставили лежать на боку специально, чтобы все на него смотрели… так он и лежал там, напротив сортира, вытянувшись во весь рост… люди проходили мимо, выходили на улицу… о, вслух никто своих чувств не выражал!.. все только шептались, перешептывались между собой… и у всех на устах было одно: «что они с ним сделали!..»… видите ли, комиссар Ксавье Папийон был извест­ной личностью!.. еще со времен Виши!.. Особый Уполномоченный Петэна все-таки!.. Клотильду тоже многие знали!.. и на Радио в Париже, и на вокзале… «где это случилось?.. у тополей!» это все, что помнила Клотильда: «у тополей»… она только и делала, что повторяла сквозь рыдания: «тополя! тополя!..» а он, связанный, упакованный, истекал кровью, уткнувшись носом в линолеум, ­и хрипел!.. да, хрипел! ему нужно было немного ослабить цепи на руках… руки у него были заломлены за спину и закованы в цепи, да еще этот замок… теперь-то я знаю, каково так лежать!.. потом, несколько позже, я тоже, лежа с заломленными за спину руками… совершал экскурсии по Копенгагену… в зарешеченном автобусе от тюрьмы «Ванстр» до Политиигаарда, чтобы мне могли задать несколько вопросов, поинтересоваться, а не совершил ли я еще какого преступления?.. не провинился ли в чем еще?.. но тогда, глядя на Папийона перед сортиром, я и не предполагал, что меня ждет нечто подобное… посмотрите на Ахилла, Мориака, Лукума, Монтерлана, Морана, Арагона, Мадлен, Дюамеля и других наших крупных поли­тиков, они-то уж точно ничего подобного не испытали! а им наверняка это пошло бы на пользу!.. сразу бы позабыли про свои коктейли!.. доведись им хоть чуточку полежать в дерьме с заломленными за спину руками!.. вот бы они поумнели! не сомневаюсь!.. познали истинную цену слов и вещей! ну а мне пришлось через все это пройти!.. впрочем, обратите внимание, никто не знает, что его ждет в будущем… тогда, когда он лежал там на площадке, уткнувшись носом в линолеум, все на него глазели, а помочь ничем не могли! замок?.. конечно, там был замок!.. но ведь нужен был еще и ключ!.. между собой все это обсуждалось, но вполголоса… что можно было сделать, чего нельзя!.. никаких протестующих выкриков, как на вокзале!.. тихо, благопристойно, как во время богослужения… особое сочувствие у всех вызывала Клотильда… «ах, бедняжка!.. бедняжка!..» его жалели гораздо меньше!.. ведь это он вовлек ее!.. не так ли!.. в эту бессмысленную, необдуманную авантюру!.. все дамы в один голос утверждали, что он!.. поэтому и жалеть нужно было ее, а не его!.. если бы не он, она бы никуда не пошла… а этот идиот!.. безмозглая колбаса!.. который к тому же сам был легавым!.. решил проверить швейцарскую границу?.. о! ля! ля!.. должен же он был хоть что-то соображать!.. ну и ну! надо же! сам легавый и такой идиот, ­полез прямо в петлю!.. и вот результат!.. результат!.. посмотрите на его рожу!.. в поле-ветер-в-жопе-дым!.. доигрался!.. придурок!.. а эта бедняжка! бедняжка!.. все жалели только ее!.. «тополя! тополя!» твердила она без остановки… бедняжка!.. невинная беззащитная жертва… то, что их схватили именно у тополей, для меня не было большим сюрпризом… для Мариона тоже!.. он на том месте уже был!.. видел и тополя, и ручей, по которому проходила граница… по правде говоря, я поначалу ушам своим не поверил!.. он был там в воскресенье… в воскресенье, полицейские, СА, швейцарцы и макѝ обычно ужираются до усрачки, а потом заваливаются спать… так что у вас появляется возможность остаться незамеченным… впрочем?.. а как же собаки?.. но он там был, причем с картой!.. карта самодельная, нарисованная карандашом… на ней было точно обозначено, где находится этот знаменитый ручей-граница… между шестым и седьмым деревом… он никого там не встретил!.. вот он шанс!.. один из тысячи!.. «Я мог бы пройти, если бы захотел!..» но это ему ровным счетом ничего бы не дало, он был слишком из­вестен в Швейцарии!.. и тем не менее он видел это место!.. то самое место, куда проводник привел Папийона и Клотильду! а вот их, голубчиков! увы! уже ждали! между шестым и седьмым деревом…

Вообще-то карт с границей Бадена и Гельвеции³⁰³ у нас было навалом… в библиотеках Замка ими были забиты целые чемоданы! груды! горы альбомов… так что можно было недели напролет сидеть и изучать этот ручеек, как он выглядел в том или ином веке… все его изгибы… плоти­ны, повороты, произошедшие с ним перемены… сражения, которые продолжались по сей день!.. наследства, которые до сих пор не иссякли!.. что стало с этой по­лянкой?.. здесь проходила граница?.. или там?.. между ­пятым и шестым деревом?.. абсолютно все, начиная с ­первого монастыря… самых первых махинаций Гогенцоллернов и Ко, до событий последней войны, нашло свое отражение… в этих сборниках «планов местности», «насе­ленных пунктов», границ и опушек!.. Вюртемберга, Бадена, Швей­царии!.. и приложениях!.. подлоги, захваты… ферм, участ­ков, стойл, бродов… сотни тысяч похище­ний, грабежей, убийств, разводов, Парламентских Сеймов, Церковных Соборов… история многовекового «правления Княжеского Рода», браки по расчету, переселения народов, крушения царств, крестовые походы и опять грабежи!.. грабежи, подлоги, убийства!.. я говорил вам, что случилось со мной на улице Жирардон?.. в сравнении ­с тем, что творилось здесь! это сущий пустяк! но видите ли, в библиотеке было такое количество всевозможных документов, карт и планов, что разобраться в них было практически невозможно!.. никакой компас бы не помог!.. сами легаши с границы и те с трудом находили этот проклятый ручеек! вам бы его ни в жизни не найти! так его искорежили и исковеркали, постоянно перепасовывая то туда!.. то сюда!.. за это время его зашмардохали и расфигачили! почище чем физиономию Папийона!.. двух целых столбов кряду не осталось!.. не стоит забывать и про межконфессиональную махню, которая на протяжении последних шести веков не прекращалась здесь ни на секунду!.. монастырь на монастырь! лютеранцы! католи­ки! «блядь буду, но твою маленькую мельницу я ­порушу!.. а я выдеру с корнем твой тополь! дерево Сатаны!»… там вокруг ручья столько было всего наворочено, что сам черт ногу сломит! знаете, служба в полиции всегда была доходным делом!.. одного обчистили!.. другого!.. третьего!.. эти фальшивые заграждения, чащобы и пугала создавались здесь в течение тринадцати веков!.. в воскресенье, как я уже сказал, у вас еще был маленький шанс остаться незамеченным… если бы вы вдруг там оказались… но на неделе сцапали бы наверняка! вы бы и до второго платана не успели дойти!.. вас бы скрутили!.. и привели в чувство!.. фрицы, швейцарцы или макѝ!.. вот тогда бы вы сразу врубились!.. где находится этот ручей!.. но бывают же такие сверхъестественные наваждения… вы представляете!.. отправиться туда!.. собирать букеты азалий, чернику, зверобой, лютики!.. цикламены!.. именно этим Марион там и занимался!.. да!.. там!.. он там все кругом осмотрел!.. и вернулся оттуда!.. о, чудо!.. это было в воскресенье… целый и невредимый! и все-таки лично я думаю, что его тогда засекли и сфотографировали! пусть это было и воскресенье, когда таможенники и легавые проводили время за столом… ну и что!.. что с того?.. в воскресенье ведь тоже оставались наблюдательные посты… тщательно замаскированные!.. на платане?.. в стоге се­на?.. или фотоэлектрической камерой… да там за каждой кочкой вас подстерегали мины, оголенные проводки ­и всевозможные ловушки! это уж точно!.. чик! и готово!.. на берегу озера в Вильфлингене особенно… я вообще плохо себе представлял, где еще на самом деле побывал Марион… да и сам он тоже!.. ничего толком объяснить не мог!.. он мне сказал: «Я вернулся оттуда и ладно! но больше я туда ни ногой!»… а нам там чуть ли не каждый день предлагали оказать содействие в переходе через границу с Швейцарией… и брали совсем недорого… две тысячи марок!.. заманчиво, не правда ли!.. предложения сопровождались клятвенными уверениями, будто «сынки» нас ждут с распростертыми объятиями!.. о, там уже накрыли для нас столы! и приготовили удостоверения «участников Сопротивления»… с нашими фотокарточками! и вообще!.. Швейцария и «Красный Крест» нас поддерживают! в гестапо смотрят на это сквозь пальцы, так что все на мази!.. в Шаффхаузе³⁰⁴ Пайо³⁰⁵ и Жентизон представляют нам Петипьера³⁰⁶, и мы становимся обладателями федеральных паспортов!.. настоящих! нам оставалось ­только пересечь границу! и назвать свое имя! наша безопасность была гарантирована!.. гарантирована! предложения были просто замечательные! а тем временем Папийон продолжал валяться на полу на линолеуме у всех перед глазами… его уже обслужили!.. Лили и Клотильда утирали его губкой, меняли повязки на голове, давали пить… его постоянно мучила жажда… раз ему хотелось пить, значит, его состояние было не таким уж безнадежным… однако люди, что толпились вокруг, по-прежнему не осмеливались к нему подходить… они поднимались сюда с улицы и из пивной, смотрели и спускались назад…

Вдруг я слышу: «nun! nun!» Раумниц!.. точно он, его голос: «nun! nun!» а вот и он сам!.. взглянул на лежащего на боку Папийона!.. оглядел столпившихся вокруг людей… те сразу притихли… nun! nun!.. он все время повторяет одно и то же… щупает цепи! nun! nun!.. и уходит!.. поднимается к себе, на площадку этажом выше, вместе со своими собаками… ему еще нужно успеть сходить на вокзал… его бюро находится прямо над нашей комнатой… по дороге он останавливается и наклоняется к перилам… «Доктор! Доктор!»… это меня…

— Я вас жду!.. при первой же возможности, хорошо?.. как только у вас таковая появится!..

— Обязательно, герр комендант!.. Обязательно!

Кроме него мне нужно будет навестить Лаваля… зайти к ландрату… потом, Боже милостивый, в Фиделис!.. к 96-летней мадам Боннар… и еще к трем!.. четырем!.. пяти!.. шести пациентам на другом конце города!.. если успею!.. скорее всего, нет… к ландрату это ради Бебера! Бебер обожает птичьи кости… у ландрата на кухне меня уже хорошо знают… я всегда ухожу от него с кучей костей!.. и не только костей!.. бывает и мясо!.. иногда нам с Лили тоже кое-что перепадает… этот ландрат, уж можете мне поверить, обеспечен всем необходимым… он себе ни в чем не отказывает!.. я-то знаю его рацион, я говорил с его кухаркой… каждый день ему доставляют по два, три, четыре куска!.. и каких!.. я сам видел… козлятина, пуляр­ки, бекасы… в Черном Лесу полно всякой дичи… ­за охотничьими угодьями нужен глаз да глаз!.. ландрат и обер-егермейстер всегда начеку… о, он питается не хуже, чем Петэн… или де Голль в Лондоне… не хуже, чем Kom­mandatour[43] в Париже сегодня… Kommandatour завтра!.. не хуже, чем Рузвельт у себя на яхте!.. Франко в Мадриде или этот вечно улыбающийся сытой улыбкой Тито!.. так что он у меня вне очереди!.. Бебер уже у себя в сумке! заскочили в отель!.. и к нему! ах да, нужно попрощаться с дамой!..

— До свиданья, мадам Боннар! до свиданья!

Говорю я и ухожу!.. в отеле надо будет заглянуть к Раумницу… он наверняка хочет поговорить со мной о вокзале… возможно, и о Папийоне… очень может быть…

***

Напрасно я надеялся!.. никто и не думал ­расходиться!.. у нас на площадке снова толпились военные из landsturm и весь этот сброд из поездов и с вокзала, в основном беженцы из Страсбурга… шум!.. гам!.. каждый стремился поведать миру о том, что ему довелось пережить!.. армия Леклерка!.. сенегальцы с тесаками!.. множество жутких подробностей!.. мы тут, сидя у себя в Зикмарингене, не имели об этом ни малейшего представления!.. абсолютно!.. так что им, подвергавшим свою жизнь смертельной опасности, безусловно, было с кем поделиться своим опытом!.. на лестнице, лестничной площадке и у дверей сортира творилось нечто невообразимое… короче, еще одно, новое нашествие… помочиться они поднимались втроем… вчетвером… и даже вдесятером!.. заметив Папийона… все останавливались… лежавший на боку, опутанный цепями Папийон с огромной, разбухшей от побоев головой напоминал утопленника!.. они обступали его плотным кольцом… всем хотелось знать… что случилось, в чем дело?.. стоявшая рядом на коленях Клотильда пыталась им все объяснить!.. бессвязно, сквозь рыдания, как могла! их схватили! у тополя!.. двенадцатого?.. тринадцатого?.. от рыданий в голове у нее все перепуталось!.. там был еще и ручеек!.. беженцы из Страсбурга почти сразу же предлагали ей заткнуться!.. нет, подобная туфта их не интересовала! с какой стати они должны слушать всю эту чепуху? какой-то бессвязный детский лепет!.. после того, что им самим довелось пережить!.. а они такое видели! не дай Бог!.. они сами могли кое-что порассказать! так что не надо пудрить им мозги!.. во-первых, кто такой этот Папийон?.. а? легавый!.. фараон! наверняка стукач?.. а эта его девка? эта плакальщица? что за базар она здесь устроила? и чем больше Клотильда заливалась слезами, чем жалостливее и трогательнее звучал ее рассказ… тополь!.. седьмой?.. двенадцатый? не помню!.. тем сильнее она действовала им на нервы!.. выводила их из себя!.. они бежали из Страсбурга, и как!.. чудом!.. от тесаков сенегальцев! а теперь должны слушать хныканья какой-то шлюхи, причитавшей над своим сутенером!.. ну нет!.. вот они могли вопить!.. о том, что им довелось увидеть! и пережить!.. потоки крови!.. и не какие-нибудь там жалкие примочки! носовым платком!.. массовые казни! горы обезглавленных трупов! висельники! на каждом дереве! целые аллеи!.. гирлянды! повешенных! слезливая дура вообще ничего не знала! так же, как и мы!.. окопавшиеся здесь и наложившие в штаны от страха бездельники!.. мы не видели ни сенегальцев в Страсбурге, ни выкалывавших пленным глаза «сынков»!.. не видели ничего!.. наш потрепанный и изможденный вид их не смущал!.. они все сильнее и сильнее надрывали свои глотки, вопя о бойнях в Страсбурге!.. но больше всего из возмущала эта наглая девка Клотильда!.. распустила нюни!.. а сама не имела ни малейшего представления о подлинных страданиях!.. как и все мы тут, неоперившиеся птенчики!.. салажата! ее нужно было отправить туда! в Страсбург! эту чертову клушу!.. там бы она сразу забыла про швейцарскую границу!.. дура набитая! «сынки» бы ей показали дерево! двенадцатое, тринадцатое!.. о-ля!.. ля!.. выбирай любое! с петлей на суку! они не могли ее спокойно слушать! да!.. ее болтовню! всю эту чушь!.. вот придет армия Леклерка!.. тогда ее сцапают по-настоящему, не то что в этот раз!.. негры с тесаками! пусть они выпустят этой истеричке кишки! будет знать!.. как рыдать из-за пустяков! нет, это невыносимо!.. слушать ее вопли! «уа, уа! да заткнись ты!»… замолчит она, в конце концов, или нет! ничего, черномазые живо отрежут ей язык! они большие специалисты по части языков!.. и тому ее хахалю, легавому, тоже!.. она сразу прекратит свое нытье! она ведь ничего еще не видела!.. эта лицемерная притворщица, сучка фараонова!.. дешевка!.. на площадке больше не сомневались, что эта падла была провокаторшей и подстилкой полицейских! с ней им было все ясно!.. она заслужила, чтобы негры сняли с нее скальп! вывернули ей матку наизнанку… может быть, тогда она наконец замолчит!.. а мы… да и мы все тоже… полюбуемся на это замечательное зрелище!.. пусть ей засунут ее внутренности в глотку!.. только чтобы она заткнулась и больше ничего не говорила!.. а этот тип в цепях!.. Особый Уполномоченный?.. чушь!.. да он сам себя связал! сам обмотал цепями!.. черт побери!.. «уа! уа!» легаши на все способны! а вот они себя связывать не станут! они ведь бежали из Страсбурга! им хватает тех ужасов, которые они там видели!.. о, и все-таки ее следовало бы хорошенько отметелить! а еще лучше придушить! сразу на месте!.. вместе с ее легавым!.. чтобы эта зануда отлипла от них со своими россказнями про границу, западню и прочую ерунду!.. сучка! окажись они в Страсбурге, она и ее легавый, у них бы сразу пропала охота жаловаться, ах, шалава, хромосома волосатая!

Так что сами видите, какая там на площадке царила атмосфера!.. весьма напряженная!.. о доброжелательности или сочувствии говорить не приходится!.. я чувствовал, что обстановка накаляется!.. в любую минуту на нее могли наброситься и избить!.. запросто!.. особенно женщины!.. уж им-то было о чем плакать! «лужи крови, вот такие огромные!..»… правда, Эктор?.. Леон, скажи?.. отрезанные головы детей!.. совсем маленьких херувимчиков!.. невозможно передать, сколько там было голов… и вот такие «тесаки»!.. они демонстрировали нам их размеры!.. тесаки! вот такого размера! представляете! настоящие топоры!.. «помнишь, Эктор?.. так ведь, Леон?..»… о чем вопит эта шлюха! о, ей полезно было бы все это увидеть!.. и ее легавому тоже!.. тогда бы ей было о чем рыдать! Клотильда, казалось, сама напрашивалась на пощечины, ей просто не терпелось их получить! она бесстрашно подставляла им свое лицо, свою щеку! но беженцы из Страсбурга, чудом спасшиеся от страшной расправы, вовсе не для того прибыли в Черный Лес, в Зикмаринген к Петэну, чтобы участвовать в подобных сценах!.. ну уж нет! ах, он тоже хорош, этот Петэн!.. да, кстати!.. он и его ­клика!.. что за бардак они здесь развели!.. вы только посмотрите!.. «не так ли, Виктор?..»… это они, порядочные замужние женщины, с детьми и вообще, должны были говорить!.. они все бросили в Страсбурге!.. но они держали себя в руках!.. после всех выпавших на их долю нечеловеческих страданий!.. их можно было бы немного и послушать!.. хоть чуть-чуть!.. а не эту грязную полицейскую подстилку! которая к тому же загораживала им проход! проход в WC!.. а туда тем временем поднималось все больше и больше народу!.. из пивной и с улицы… в тот момент, когда я туда пришел, обстановка накалилась до предела… и вдруг, этот епископ!.. да, епископ… честное слово!.. на лестнице… епископ в фиолетовой сутане, шляпе с широкими полями и с нагрудным крестом… поднимаясь по лестнице, он всех благословлял… абсолютно всех!.. он повернулся и снова благословил тех, кто на улице… еще раз!.. потом тех, кто был на площадке!.. для епископа он был не так уж и стар… с сединой в волосах… с бородкой.. не жирный, вполне аскетического вида, запас жира весьма умеренный… и знаете, он тайком наблюдал… за тем, что творилось вокруг него!.. справа, слева, спереди… сзади… пока осенял всех крестом и бормотал «во имя Отца!..» однако впечатление на окружающих он произвел огромное! эффект!.. потрясающий! я сам видел, что они вот-вот разорвут Клотильду на части, они уже начали сдирать с нее одежду! так они все были разъярены! так их выводили из себя! ее жалобы и вздохи! а тут они сразу вдруг все притихли! перестали ее по-всякому обзывать!.. «скотина! дешевка! трепло!..» они не могли понять, почему этот епископ их благословляет?.. во всяком случае, некто похожий на епископа… откуда он взялся?.. куда направляется? может быть, в сортир?.. а он тем временем продолжал всех благословлять!.. лично я не особо был удивлен, немного поразмыслив, я решил: наверное, он идет ко мне?.. может быть, это ряженый? а может просто сумасшедший?.. нет! все не так просто! он подходит и делает мне знак, что хочет со мной поговорить… откуда он меня знает?

— Доктор, я епископ Альби³⁰⁷!

И потом шепотом добавляет:

— Епископ еретиков!

Он мне это шепчет! а сам оглядывается по сторонам, чтобы никто его не услышал.

— Катарский епископ.

Ну и дела!.. но я стараюсь внешне своего удивления не показывать… и очень спокойно ему киваю…

— О, конечно!

А он решил меня еще немного просветить.

— Нас преследуют с 1209 года!

В комнату к себе я его не приглашаю, ничего, постоит и на площадке, там ему самое место… на протяжении всего разговора со мной он ни на секунду не прекращает своих благословений… ни на секунду!

— Я из Фиделиса, доктор! сестры там великолепны!.. вы сами знаете!.. я прекрасно себя чувствую в Фиделисе! уверяю вас! но прекрасное самочувствие это ведь еще не все! не так ли, доктор?

— О да, конечно, Монсеньор!

— Мне нужны пропуска для членов нашего Синода из Фюльда!.. вы слышали о таком?

— О да, Монсеньор!

— Нас будет трое!.. я сам из Франции!.. два других епископа из Албании!.. о, мы вовсе не думаем сдаваться! Доктор!

— Конечно, Монсеньор!

— Как и вы, сын мой!

Он берет меня за голову, очень осторожно, и целует меня в лоб… после этого благословляет!..

— Мы все гонимы, сын мой!.. дети мои!

Теперь он обращается к толпе вокруг:

— Запомните все!.. Альбигойцы! это мученики Господа! на колени!.. на колени!..

Женщины повинуются… мужчины остаются стоять…

— Ах, но я чуть не забыл, доктор!.. где тут приемная месье де Раумница?

— Этажом выше, Монсеньор!

Кем бы он ни был на самом деле, главное, что он пред­отвратил кровопролитие!.. женщины, которые только что напоминали настоящих фурий, которые готовы были наброситься и разорвать Клотильду на части, теперь преисполнились какой-то неземной кротости, в одно мгновение… они крестятся! все время крестятся! со слезами на глазах, взглядом, полным сострадания и умиления! смотрят они теперь и на Клотильду, и на Лили, и на легавого… и даже на меня!.. все обнимаются… и сливаются в едином религиозном порыве!..

— Nun! nun!

Раумниц! это его голос нарушает установившуюся гармонию! он наклоняется к перилам… с него довольно!.. что там за гвалт в коридоре! опять за свое!

— Айша!

Появляется Айша и ее доги… все испуганно расступаются… без единого слова!.. она знаками показывает мужчинам: мол, поднимайте Папийона и тащите его! туда!.. она указывает направление плеткой!.. туда!.. в глубину коридора! и поживей!.. его нужно поднять! прямо с цепями!.. весь сверток!.. оп! и оттащить! да, да, весь этот сверток!.. с глаз долой!.. епископ наблюдает за происходящим со стороны… он снова благословляет присутствующих… затем обращается ко мне: «А вы не катар?» — он задает мне этот вопрос, полагая, что из-за шума нас никто не услышит… как его зовут?.. он не представился… я не знаю, как к нему обращаться… Монсеньор, а дальше?.. «Нет! нет! я не катар!» — кричу я ему!.. чтобы все слышали! все! несмотря на царящий вокруг гвалт! вся лестничная площадка! о! это сработал мой защитный рефлекс! мгновенная реакция! он у меня развит чрезвычайно! этот животный инстинкт самосохранения! и слава Богу! меня и так все кругом ненавидят, для окружающих я как бельмо на глазу! а тут еще этот! вечно гонимый «уртам-туртам»! шьет мне катара!.. нет, хватит с меня и 75-й статьи!.. а вы не катар?.. не катар?.. здорово!.. ну и ловкач!.. он, наверное, специалист по такого рода провокациям!.. раз, и ты на крючке!.. но меня ему не поймать!.. я снова начинаю орать что есть мочи! пусть Раумниц и Айша слышат! «не катар я! не катар!»

Врешь, не возьмешь!

Чтобы я сам добровольно полез в петлю, этого от меня никто не дождется! катар, альбигоец, архиепископ… ничего не знаю! в первый раз слышу!.. хер вам! суки!.. ­к счастью, его относит от меня потоком людей! святейший архиепископ вместе со своими блядословлениями! оказался в самой гуще свалки на лестничной площадке! точно так же, как Айша, ее доги и закованный в цепи комиссар! обливающаяся слезами Клотильда тоже!.. они все вместе с толпой устремляются в глубину узенького коридорчика, но тут случается нечто непредвиденное!.. надо же! представляете! наша хрупкая, убитая горем Клотильда вдруг испускает истошный крик! разворачивается на сто восемьдесят градусов! и бросается на этих скотов из Страсбурга! те отталкивают ее!.. осыпают бранью! и с таким остервенением!.. что она едва не расплющилась о стену! но она не сдается! нет! едва придя в себя! она снова переходит в наступление!.. такая крошечная, обессилевшая от слез! о, она хватается за конец цепи своего Папийона и больше уже не оставляет его! она извивается возле него! сжимает в руках его голову… прижимается к ней губами! целует его! а свалка тем временем увлекает их за собой, к двери в глубине коридора!..

Айша уже там… со своими догами… она поджидает их у дверей комнаты 36… ага… так я и думал!.. тот лжеврач уже там… его санитарка тоже… и скорее всего… их па­циент тоже там… тот, что был на моей кровати, которого они собирались оперировать, толстый владелец гаража из Страсбурга… как и многие другие, кто исчез, казалось бы, навсегда… я уверен в этом… уверен… впрочем, не совсем… может быть, теперь мне удастся заглянуть туда?.. в эту комнату 36?.. тогда бы я смог увидеть все собственными глазами… им должно быть там очень тесно… я мог бы воспользоваться представившейся мне возможно­стью… Папийон, Клотильда, епископ… вместе с теми, кто тащил их за собой, в окружении всех этих сердобольных женщин… уже в 36-й!.. Айша позволяет им всем втиснуться туда… я тоже мог бы позволить себя туда затолкнуть… вместе с ними… сама Айша остается у дверей со своими догами… она выжидающе смотрит на меня, не собираюсь ли я зайти… она бы не стала возражать… «нет! нет, мамаша! не выйдет!» я, конечно, любопытен, но не настолько!.. этот номер не пройдет! хватит надо мной издеваться!.. найди себе кого-нибудь другого, подоверчивее!.. моя толстозадая Айша! и можешь не вертеть своим крупом, не изображать танец со змеями!.. баста!.. отсоси, девуля!.. и не трави мне душу! я и так озлоблен на весь свет!.. а то, гляди, дождешься, я возьму да посажу тебя на кол, заживо! ты слышишь меня, нет? оливка! фига! прошмандовка чертова! в 1900-м я уж одну такую видел!.. танцовщицу со змеями тютелька в тютельку!.. в красных крокодиловых шкарах, с огромными драгоценностями! и с такой же плеткой! ладно, Айша, живи! я бы с удовольствием посадил ее на кол! но я боюсь оказаться в 36‑й! в ее 36-й! в 11-й меня ждут больные!.. это тут! да!.. ну а как же вокзал?.. Замок? сначала вокзал!.. там, должно быть, прибыли новые поезда!.. а это значит, мне снова придется пробираться вниз по проспекту… от ворот до ворот… от тротуара к тротуару… там ведь не только можно нарваться на пулю… повсюду… где угодно… там на каждом шагу вас подстерегают еще и надоедливые болтуны!.. сколько раз, покидая Ловен, я намечал что-то сделать… кого-то навестить… и ничего не успевал!.. а все потому, что какой-нибудь очередной одержимый вцеплялся в меня мертвой хваткой!.. они подстерегают вас там у каждых ворот… на каждом углу… вы должны выложить ему все, что вы думаете об этих событиях! и не потом!.. как-нибудь в другой раз! а сейчас же! немедленно! и все начистоту! абсолютно все! хлоп по плечу! его вам запросто могут вывихнуть или раздробить! руку они вам жмут с такой силой, что от боли у вас темнеет в глазах и вы едва не теряете сознание! «ах, наш дорогой доктор! вот и он!»… как приятно они удивлены!.. как рады вас видеть!.. о, а вам в обращении с ними следует быть осторожным! крайне осторожным! и предельно собранным! на все во­просы отвечать сразу же, спонтанно! промедление смерти подобно! и побольше оптимизма! и глубокой убежденности в голосе! человек, спрашивающий ваше мнение, не просто рядовой стукач! не обольщайтесь! так что не нужно спорить с ним по пустякам! вы не должны обмануть его ожиданий!.. «конечно, победа у немцев уже в шляпе… новая Европа уже создана!.. секретное оружие уже разрушило Лондон!.. сровняло его с землей! фон Паулюс уже в Москве, но обо всем этом сообщат только по прошествии зимы! Роммель в Каире!.. обо всем будет объявлено одновременно!.. американцы просят мира… так что можно считать, что мы уже дома! прогуливаемся ­по Елисейским полям!.. единственная проблемы — это транспорт, поезда!.. просто не хватает поездов!.. но и это вопрос нескольких недель! главное — добраться до Ретонда и Сен-Дени³⁰⁸!»

Делайте вид, что вы в курсе всего, о чем бы с вами ни заговорили! во время разговора эти типы все время чешутся… у них у всех чесотка!.. но не вздумайте говорить с ними о ней… ни слова о чесотке!.. только о победном возвращении через Триумфальную арку!.. о нашем Торжестве! не жалейте красок!.. с де Голлем в Лондоне, Рузвельтом, Сталиным и их кликой покончено!.. раз и навсегда! они все с кольцами в носу!.. отправлены в зоопарк в Винсенн! именно там! проведут они остаток своих дней! и самое главное — ни в коем случае не выказывайте ни малейшего сомнения! стоит вам только заикнуться: «Роммель не очень уверен, что захватит канал… Суэц вполне может и устоять!» и ваша песенка спета!.. это будут по­следние слова в вашей жизни!.. сколько людей уже исчезло только потому, что они позволили себе некоторый скептицизм в разговоре с этими «типами у ворот»?.. видимо-невидимо!.. исчезло навсегда!..

Конечно, лучше всего было бы сидеть дома!.. но, увы, это невозможно! невозможно!..

***

Боже мой, как было бы приятно больше никого не видеть!.. ничего не говорить, ничего не писать, послать всех подальше… и отправиться доживать свои дни куда-нибудь на берег моря… только не на Лазурный берег!.. а к настоящему морю, к Океану… ни с кем не встречаться, исчезнуть, раствориться в небытии… ну а как же хавка, милок?.. музыка играет, барабаны бьют!.. на ковер, старый клоун! и оп-ля!.. еще разок! вас, вообще-то, уже за­ждались! публика сгорает от нетерпения: все ждут, когда же вы наконец как следует расквасите свою физиономию!

Ахилл прицепился ко мне вчера, почему я так долго заставляю себя ждать?.. старый похотливый осел, сам-то он никогда не написал ни одной книги!.. и голова у него никогда так не болела!.. черт! а этот его халдей Лукум заявился ко мне и давай выпытывать… с чего это я стал таким привередливым?.. таким ленивым? в то время как его обожаемый патрон Ахилл втюхал баснословные суммы во всевозможную рекламу, коктейли, разукрашен­ные флажками автобусы, промывание мозгов критикам, огром­ные, в три обхвата, колонищи на первой полосе самых злобных, самых что ни на есть «меня-ненавистнических» газет… и все ради того, чтобы все узнали! что я наконец закончил свою блядскую рукопись! и вот результат!.. ах, бедняга Лукум, у него это просто не укладывается в голове!.. я отупел и обленился еще больше, чем в прошлом году! он с ужасом думает, что станет с Ахиллом, если тот узнает об этом!.. бедный старик этого не переживет!.. о, он постоянно с ужасом думает об этом!.. у них так не принято!.. даже Жертрут, их конкурент с небесно-голубым моноклем, и тот никогда не позволял себе ничего подобного!.. у них вообще все было бы прекрасно, если бы я, гнусный циник, шут гороховый, безмозглый недоделок, перестал наконец заниматься саботажем…

Неужели я не могу понять, что Ахиллу просто необходимо съездить в Дакс³⁰⁹… а на обратном пути заехать еще и в Экс³¹⁰, и Энгьен³¹¹! ведь он уже не молод! в июле ему исполняется сто лет!.. но он не хочет умирать, не разобрав­шись со всей этой путаницей вокруг моих рукописей у него в подвале! из-за меня он и так уже вынужден был отказаться от пребывания в Мариенбаде³¹²… и Эвиане³¹³!.. пока ему приходится довольствоваться поездками в Люксембургский сад… на Елисейские поля… но ни кукольный театр!.. ни катание на маленьком паровозике в Булонском лесу не способны его больше отвлечь… развеять его мрачные мысли о деньгах, которые он вложил, чтобы сделать меня знаменитым!.. а мне на это насрать!.. потому что у меня нет ни капли совести!.. короче, хватит ебать муму, гони рукопись, и точка!

— Лукум! Лукум! такси! скорее!

Он слегка опешил, но тем не менее встает… и следует за мной… в сад… а потом на тротуар…

— Шеф! шеф!.. пожалуйста, в Лурд! В Лурд, шеф! и побыстрее! побыстрее!

Ах, его слова заставили меня встрепенуться! что ж, пусть катятся! в Лурд! или еще куда! на пару со своим боссом! втроем! вдесятером! им ведь надо поправить свое здоровье! а у меня есть дела поважнее! я еще не рассказал вам о том, что случилось потом там, на лестничной площадке…

***

Я еще не успел отойти от потрясений, связанных с Папийоном, Клотильдой, катарским епископом, лжехирургом и его пациентом, да и воспоминания о том инциденте на вокзале были еще свежи в памяти… казалось бы, до­статочно… вечно так продолжаться не может… должен же человек хоть немного отдохнуть… а тут еще толпа этих страсбуржцев, состоящая сплошь из скандалистов всех мастей, одержимых горлопанов, полоумных матрон и ря­женых, косивших то под одних… то под других… ан, нет!.. конца этому было не видно!.. приток людей не ослабевал!.. с улицы… из пивной… отовсюду!.. карабкались все новые и новые! они уже запрудили всю лестницу, забили собой все проходы… попытаться протиснуться сквозь них означало обречь себя почти на верную гибель, вас бы там в два счета превратили в лепешку!.. особенно если учесть возбужденное состояние толпы, которую раздирали противоречивые желания! присутствующим хотелось жрать, спать и ссать одновременно!.. и они вопили об этом! вне себя от ярости! жрать спать и ссать!.. и тем не менее!.. я решил рискнуть… «пропустите меня! ну нет!.. нет уж!.. ни за что! давай, вали отсюда, эй ты, чмо! куда прешь, ублюдок!.. а ну посторонись, паразит!..» вот так они на меня реагируют, такие чувства я у них вызываю… так они меня уважают… впрочем, и теперь меня уважают не намного больше!.. но тогда я опешил!.. мне нужно было идти в Замок… ладно! потом! а как там этот Раумниц?.. этажом выше!.. хорошо, если невозможно спуститься, я поднимусь… комната 28! тук! тук! тук!.. herein[44]!.. он лежит… с сигарой во рту…

— Я ведь запретил вам курить, комендант!

Я с ходу перехожу в наступление!.. его забавляет, ко­гда я ему что-либо запрещаю… однако по-другому с ним нельзя… людей нужно держать в узде, иначе они сразу же садятся вам на голову…

— Раздевайтесь, комендант! я сделаю вам укол!

Почти ежедневно я ввожу ему два кубика… о, они ему не помешают!.. здоровье у него не ахти!.. одышка… ничего определенного… но каждую секунду может случиться непоправимое… со стороны это плохо видно, но теперь, лежа на кровати, голый, он напоминал старого обессилевшего атлета… раздутые щиколотки… я слушаю его… сердце никогда не лжет… тому, кто его слушает, оно вы­кладывает о себе все, как есть…

— Ну что, доктор?

— О, я же вам сказал!.. по пять капель на четверть стакана воды в течение пяти дней… а кроме того, камфарное масло и укол… и полный покой!.. старайтесь не переутомляться!.. и не курить!.. ни в коем случае не курить!

Нельзя сказать, чтобы фон Раумниц был мне как-то особенно антипатичен… этих бошей вообще нужно принимать такими, какие они есть… так же, как и их родину!.. я был там у них, на севере Пруссии… в Бранденбурге… совсем маленьким, в возрасте 9 лет³¹⁴… а потом уже как заключенный… я и от родных мест не в восторге, но там… скудные каменистые поля в окружении непроходимых лесов!.. земля, способная родить только картофель, свиней и жлобов… а какие там грозы! пардон! но таких гроз тут нет!.. точно так же, как и лесов… таких секвой я больше нигде не видел³¹⁵! вы не представляете, какой они высоты! метров сто тридцать, не меньше!.. вы спросите: а как же в Африке?.. о, ничего подобного!.. там нет таких секвой! во всяком случае, я не встречал!.. так что эту страну я неплохо изучил!.. я изъездил ее… вдоль и поперек… был я и в Пруссии, на родине фон Раумницов… пейзажи там, прямо скажем, не для туристов!.. мрачные маленькие озерца, а вокруг еще более мрачные леса… поэтому и Раумниц такой… раз он там родился… настоящий пруссак, мелкопоместный дворянин, жестокий, мрачный, коварный и неразборчивый в средствах… впрочем, есть во всем этом и что-то притягательное… какое-то величие… это же страна Грааля, Тевтонского ордена… но, понимаете, после того случая в Винсенне, когда ему надраили очко, у него окончательно крыша поехала, такую он затаил злобу и ненависть ко всем на свете… даже мне, несмотря на мое умение найти подход к каждому человеку, и то приходилось прилагать максимум усилий, чтобы он вдруг не вспылил и не укокошил меня!.. а я чувствовал!.. такое могло случиться в любой момент!.. особенно когда я должен был делать укол… его жопа являла собой жалкое зрелище… поэтому я вынужден был все время спрашивать, а не болит ли у него здесь!.. а здесь?.. вероятно, его не только секли, но еще и били прикладами!.. об этом свидетельствовали многочисленные ушибы и кровоподтеки… я старался колоть рядом… потом просил повернуться на бок… ах, они и вправду обошлись с ним не слишком гуманно… это напоминало мне обследования, которые я в свое время проводил… в Сартрувиле… Клиши… Безоне… «я, нижеподписавшийся, и т. д… обследовав, и т. д… кровоподтеки, ссадины, следы ударов… вследствие агрессии, жертвой которой, по ее словам, явилась мадам Пельфруа… или такой-то… такой-то… такой-то… и т. д…» ему я тоже предлагал выдать такое свидетельство! об «агрессии, жертвой которой, по его словам, он явился… и т. д.»… смелая шутка, не правда ли!..

— Вы представляете, доктор, он покончил с собой! эта свинья! этот трус! я знал его, этого Штупнагеля!.. да если бы я захотел, я мог бы его повесить уже двадцать раз! вы меня слышите?.. вы верите мне?.. Штупнагеля! двадцать раз!.. и всех обитателей Замка тоже! запросто!.. двадцать раз! вообще, всех жителей Зикмарингена! их тоже! два­дцать раз!.. заслужили ли они?.. да они все предатели! я их всех знаю! и Петэн такой же! вы мне верите, доктор?

— Конечно, комендант! конечно!.. вы ведь лучше меня осведомлены… но прошу вас, успокойтесь… комендант! успокойтесь!.. не забывайте о своем сердце!..

Главное, чтобы он не перенапрягся и не отбросил коньки в моем присутствии, лишние неприятности мне ни ­к чему!..

— А на вокзале?.. вы видели, что там творилось?

Я бы предпочел, чтобы он сменил тему…

— Ну, был я там, на этом вокзале… и знаете, доктор, я не верю в стихийность такого рода бунтов… все они: заранее спланированы!.. заранее!.. одна случайная пуля тут!.. другая там!.. и вы, доктор, будьте повнимательней! старайтесь пореже выходить на улицу…

— Благодарю за совет, комендант!

По правде говоря, все эти его откровения мне были не особо нужны… его, Бринона, да кого угодно, хоть самого Дьявола!.. о чрезмерной откровенности потом всегда жалеют… да и окружающая обстановка не слишком настраивала на доверительный лад… доверительность более уместна в гостиных, в светских беседах на сытый желудок или на сон грядущий… но сейчас, когда нервы ­у всех на пределе, когда над головой кружат вражеские эскадрильи, я чувствовал себя как на пороховой бочке… не самый подходящий момент для душевных излияний! отнюдь!.. малейшая неосторожность со спичками и… даль­ше, я думаю, можно не продолжать!

Как я уже вам сказал, Раумниц был атлетического сложения… не чета всем этим хлипким напудренным гермафродитам из мелкопоместных дворян… нет! настоящий олимпиец!.. олимпийский чемпион по плаванию из Германии!.. теперь, когда он голый лежал на своей кровати, я видел перед собой то, что осталось от этого олимпийца… обмякшие, дряблые мускулы… впрочем, скелет имел еще вполне презентабельный вид… очень даже презентабельный… и череп тоже… хорошо очерченный… как на гравюрах Дюрера… лицо суровое, но не отталкивающее… я бы даже сказал… со следами былой красоты… глаза типично бошские… взгляд, как у догов… настороженный… проницательный… и слегка высокомерный… вообще, редко встречаешь такие головы, о которых можно сказать, что они представляют из себя нечто большее, чем обычный «кочан капусты».

— Доктор, вы идете в Фиделис?

— О да, комендант!.. обязательно!

В силу ряда причин посещение Фиделиса меня не слиш­ком прельщало… я вам потом объясню почему…

— Я хочу, чтобы вы прочитали одно письмо!..

— Позже!.. чуть позже, комендант!.. я спущусь! а потом поднимусь снова!

— Так вы вернетесь?

— О, конечно!.. да!.. во всяком случае, я так думаю…

— Поосторожней с Бриноном! не верьте Лавалю!.. не верьте Петэну! не верьте Роша³¹⁶!.. не верьте Мариону!

— Я и не думаю им верить, комендант! у них своя работа!.. у вас своя… у меня своя…

— И все же, прочтите мне это письмо!

Он настаивает!.. прежде всего я смотрю на подпись… Буаньер… я знаю этого Буаньера, он из штата «нянек» Фиделис… в Фиделисе есть ясли… он отвечает за порядок и следит за тем, чтобы женщины с детьми и легаши ладили между собой… а в Фиделисе в четырех комнатах на двух этажах по меньшей мере триста легавых, собранных со всех концов Франции, изо всех префектур, и которым там абсолютно не фиг делать… вот Буаньер по прозвищу Чумарь и решил заняться «охраной яслей»… исполнить свой долг полицейского!.. «посторонним вход воспрещен!» Чумарь на всех завел учетные карточки!.. у него там целая картотека: три тысячи имен! и дорожит он ею, как зеницей ока!.. кстати, одного глаза его уже лишили «сынки»: он нарвался на засаду макѝ! так что сами понимаете, что это за тип!.. у меня нет ни малейшего желания читать его письмо, да и времени у меня мало!.. насколько я знаю этого Буаньера-Чумаря! он наверняка еще кого-то решил заложить… кого-то! а может, и меня?.. с него станется! редкая сволочь!.. весь в фурункулах от чесотки, тупой, только и думает, «как бы еще выслужиться»…

— Он опять кого-то закладывает?

— Да, доктор! именно! меня!

— И кому же?

— Канцлеру Адольфу Гитлеру!

— Надо же!.. здорово!..

— Он видел, как я уезжаю на автомобиле! да! я! отправляюсь ловить форель вместо того, чтобы следить за французами… и заметьте, доктор! я ничего не отрицаю! что было, то было! я виноват! Чумарь прав! но вы не хотите сами прочесть это письмо?

— Вы же уже изложили мне все его содержание, комендант!.. в общих чертах!..

— Нет! Не все!.. ваш соотечественник Чумарь выдвигает и более серьезные обвинения!.. он сам до них додумался!.. сам! по его мнению, я наношу непоправимый урон «Люфтваффе»!.. ведь я сжигаю двадцать литров бензина, когда еду на ловлю форели!.. и это действительно так! истинная правда! мне нечего ему возразить! ваш соотечественник абсолютно прав!

— О, он несколько преувеличивает, комендант!

— И правильно делает, что преувеличивает!

Я не собирался с ним спорить!.. лучше было засунуть язык в жопу и молчать! мы и сами-то все были в жопе! все! точно так же, как их чертова «Люфтваффе»! на что она была способна! об этом я тоже предпочитал помал­кивать!

— Подождите, доктор!.. секундочку!.. я пригласил его сюда!

Так вот почему он так настойчиво просил меня прочесть это письмо… он хотел меня задержать… чтобы показать мне Чумаря!..

— Доктор, я вас прошу!.. не обижайтесь на меня!.. садитесь!..

Он снова влезает в свои штаны… напяливает сапоги… свой доломан…

Потом подходит к двери, открывает ее… и, облокотившись на перила… зычным голосом орет:

— Hier[45]!.. Мсье Буаньер! Мсье Буаньер, вы здесь?

— Да! Да, комендант! я здесь!.. я уже поднимаюсь!..

И действительно, это он!.. он уже в дверях…

— Входите!.. так это вы Буаньер по прозвищу Чумарь?

— Да, комендант!

— Посмотрите мне в глаза! в глаза!.. а теперь отвечайте, это вы написали это письмо?

— Да, комендант!

— Значит, вы признаете?

— Да, комендант!

— И кому вы его послали?

— Тут указан адрес, комендант!

О, ни тени смущения!..

— Я только исполнил свой долг, комендант!

— Что ж, прекрасно, в таком случае, мсье Буаньер, я исполню свой!.. эй, как вас там, Чумарь!.. ну-ка, посмотрите на меня! так! прямо в глаза!

Хрясь!.. Хрясь!.. он отвешивает ему две основательные оплеухи, после каждой из которых Чумарь подпрыгивает над землей!.. повязка с его глаза улетает!.. ее как ветром сдуло!

— А теперь послушайте меня!.. Мсье Буаньер по прозвищу Чумарь!.. хочу обратить ваше внимание, я мог бы преподать вам урок куда более основательный!.. и вы это прекрасно знаете!.. но я этого не делаю!.. расправиться с вами раз и навсегда! грязная свинья!. ах я, видите ли, растрачиваю бензин?.. наношу урон «Люфтваффе»!.. но на вас я не стану тратить и маленькой пули, которая заставила бы вас заткнуться навек, мсье Чумарь! и куска веревки мне жалко!.. вы не стоите этого куска веревки! не стоите! вон! вон! убирайтесь! и чтобы я вас больше не видел! никогда! а если я вас когда-нибудь здесь снова увижу, я вас просто утоплю! отправлю кормить форелей! убирайтесь! убирайтесь! и живо! сейчас же! в Берлин!.. и не забудьте ваше письмо!.. Чумарь!.. смотрите не потеряйте его!.. надеюсь, вы сами лично прочитаете его фюреру! в Берлин! живо! мсье Чумарь! los! los! и чтоб духу вашего здесь больше не было! никогда!.. los! los!..

Он был вне себя…

Чумарь тем временем приводил в порядок свою по­вязку…

— Если я вас когда-нибудь здесь снова увижу, вы будете расстреляны! и утоплены!.. я вам это гарантирую! повод я найду!

Чумарь после таких зуботычин!.. все-таки слегка опешил… он качался… и никак не мог снова как следует натянуть на себя свою повязку…

— Хорошо, комендант! я понял ваш приказ!..

Он выходит и закрывает за собой дверь…

— Доктор, вы видели этого человека?.. он служит у нас уже двадцать два года!.. и на протяжении всех двадцати двух лет он только и делал, что закладывал всех подряд!.. он заложил нас!.. вас!.. он готов стучать Петру и Павлу! он предал Англию! Голландию! Швейцарию! Россию!.. этот тип хуже, чем поп Гапон! хуже Лаваля, хуже Петэна! он прирожденный стукач! стукач, который стучит на всех! я уже двадцать раз спасал ему жизнь, доктор! уже двадцать раз я должен был его расстрелять! я!.. Чумарь! да, я мог бы расстрелять его на месте!.. он ведь написал англичанам… он собирался похитить Лаваля… да… и я знаю, с чьей помощью!.. с помощью министров из Замка! да!.. вот что представляют из себя те, кого вы лечите! доктор! в Замке собрались одни предатели и евреи!.. а вы так не считаете?

— Я слушаю, комендант! я вас слушаю!.. о, конечно, я полностью с вами согласен!

Еще бы! да, если бы он начал уверять меня, что я монгол, я бы и тогда не стал ему перечить!

— Ну хорошо, доктор, и знаете, что я вам еще скажу?.. только между нами!..

Он собирается мне еще что-то сказать… но молчит… может быть, он передумал… к сожалению, нет…

— Не знаю, известно вам это уже или нет… но я арестовал Менетреля!.. я не в состоянии арестовать их всех!.. нет!.. весь Замок!.. а жаль! жаль! именно это и стоило бы сделать!.. они все того заслуживают!.. все, доктор! и вы в том числе!.. и Люшэр³¹⁷! и этот ваш еврей Бринон! так же как и все остальные евреи из Замка… о, это не Замок, а какое-то гетто!.. а вы что думаете по этому поводу?

— О, я полностью с вами согласен, комендант!

— Но вам, кажется, на это глубоко плевать! погодите, евреи вас потом тоже достанут!

— Так же как и вас… вас они тоже достанут, комендант!

Мы оба едва не расхохотались… эта перспектива была до смешного реальна!

— Если вас не затруднит?.. не откажите в любезности, сделайте мне еще один укол? встреча с этим замечательным человеком изрядно меня утомила!

— Я видел, комендант! я видел!..

— Но все же, доктор, пока не стоит меня убивать!

Новая вспышка веселья!.. мы буквально давимся со смеху!

— Знаете, комендант, я еще никому не отказывал!.. нет!.. ни здесь, ни в каком-нибудь другом месте! я еще ни разу не бросил больного на произвол судьбы! ни разу! однако я должен вам сказать! чего мне это стоит! каких усилий!.. и раз уж я здесь, и мы об этом заговорили, я считаю своим долгом поставить вас в известность, комендант… что даже эти два кубика камфарного масла, которые я вам сейчас введу и в которых вы так нуждаетесь, я достал не у вашего Рихтера в Hof Apotek!.. нет!.. у этого Рихтера никогда ничего нет!.. впрочем, вам должно быть это известно, вы ведь все всегда обо всем знаете, но я все равно вам скажу: это камфарное масло доставляют мне из Швейцарии! а оно там дороже золота!.. я покупаю его у «проводников»! на собственные средства! обратите внимание! не Адольфа Гитлера! и не Рейха!.. а на свои кровные, хотя я далеко не самый богатый человек в мире! уж вы-то это знаете лучше других! и если вы вдруг решите меня повязать! опередив сенегальцев Леклерка! вспомните о том, что я вам сказал! совершив этот опрометчивый поступок, вы лишите себя камфарного масла!..

— Если я вас правильно понял, доктор, я перед вами в неоплатном долгу?

— Совершенно верно, комендант!

— Что ж! я не забываю добра, доктор! stimmt[46]! но в свою очередь, я тоже хотел бы попросить вас об одном одолжении! для меня это очень важно! вам ведь нравится выдавать медицинские свидетельства… так вот, я хочу, чтобы вы засвидетельствовали и этот случай с Буаньером!.. вы были свидетелем того, что я мог его убить! но не сделал этого! хотя он и накропал на меня донос! так ведь?..

— Да! да, комендант! еще бы!.. но ложитесь! вам придется снова раздеться, комендант! снять с себя брюки!.. только брюки!

Я делаю ему еще один укол.. в ягодицу… и начинаю потихоньку складывать свои причиндалы.. ампулы… ва­ту… шприц… снаружи доносятся возбужденные голоса… снизу… с нашей площадки! вся наша площадка буквально гудит!.. опять началось…

— А где же моя жена?

— Осторожно, не двигайтесь! комендант! ваш укол!.. лежите спокойно!.. хотя бы пять минут.. вот так!.. а я схожу посмотрю!

Только я открыл дверь… глядь, Чумарь!.. толкает речугу!.. с балюстрады!.. он так и не спустился вниз!.. а те внизу, на нашей площадке, вопят благим матом!.. чехвостят его в хвост и в гриву!.. эко его проняло!.. ­оказывается, они снизу все слышали! и пощечины!.. и то, как ­Раумниц его обзывал! ах, Чумарь!.. ах, сукин кот! ну и харя у него!.. особенно без повязки!.. он сорвал с себя повязку!..

— Ну давай, не дрейфь! эй, ублюдок! дешевка!.. давай!.. высеки его!.. высеки!.. ему ведь не впервой!.. всыпь ему как следует!.. трус!..

Полное единодушие!.. о, а он и не думает никому всыпать! он хочет, чтобы все его сначала выслушали!.. выслу­шали! выслушали!.. но те снизу не желают его слушать! не желают! и все!.. тогда Чумарь начинает спускаться… одна ступенька… вторая… вот он уже рядом с ними… ­«дайте мне пройти… мне нужно к доктору!» Лили у себя, в 11‑й… она его впускает… и отдает ему его коробку, которую он оставил у нас… он оставил у нас свою коробку с картотекой… весь Зикмаринген в карточках! ему нет дела до этого блеянья! на лестничной площадке!.. пусть его обзывают евнухом и опущенным, потому что он не хочет вернуться и разобраться с Раумницем! с этим скотом! оберлегашом! его коробка с карточками для него важнее всего на свете! на остальное ему начхать! эй вы! послушайте!.. вы салаги!.. запомните!.. это я Чумарь! я вам говорю: вы дерьмо!.. я Чумарь!.. бля буду!.. суки! дерьмо вонючее! де-е-е-е-рьмо! жлобье вы все! я бывал и не в таких переделках! когда я вернусь из Берлина, вы еще обо мне услышите!..

— У!.. у! гад легавый!.. вали в свой Берлин!.. пусть тебя еще раз там как следует отдрючат! слизняк!.. поносник!..

Так реагирует на его слова площадка!.. тем не менее толпа расступается и пропускает его… его и его коробку с карточками… которую он крепко сжимает у себя под мышкой… он стучит по ней! и демонстрирует присутствующим!.. «вот она, моя картотека, да! куча безмозглых идиотов!.. там внутри — весь Зикмаринген! козлы!.. и всю эту информацию собрал я, Чумарь!.. в Берлине будут рады с ней ознакомиться! этот ловец форели меня еще попомнит!»

Тут он поднимает голову вверх, к балкону… и потрясает своим кулаком по направлению к кабинету Раумница!.. он держится крайне вызывающе!.. грозит кулаком Оберштурмлегавому!.. казалось бы, они сами только что советовали тому как следует всыпать… теперь!.. вдруг!.. их настроение резко меняется!.. больше никто не хихикает!.. все расступаются и дают Чумарю уйти… истеричный хвастун, идиот!.. не хватало только, чтобы он еще прикончил Раумница! от такого придурка всего можно ждать!.. он спокойно спускается по лестнице, ему никто не мешает… пусть проваливает!.. скатертью дорога!.. вместе со своими карточками!.. его здесь никто не держит!.. никто!.. на лестнице царит гробовая тишина!.. вокруг не слышно ни звука!.. все ждут, когда он исчезнет, спустится в Stam… и это те самые страсбуржцы, фолькштурмы, местные… которые устраивали настоящую свалку перед нашей дверью только, чтобы попасть в сортир или ко мне на консультацию… их всех как ветром сдуло! стоило Чумарю снова начать говорить, как они все повалили назад в пивную, они не хотят, чтобы их видели на площадке… с ним!.. Чумарь он и есть Чумарь! на всякий случай лучше держаться от него подальше!.. на площадке остался лишь я… кто-то окликает меня снизу! Чумарь! он хочет мне что-то сказать!.. я спускаюсь…

— Ну, доктор! разве это люди! хрен на блюде!.. а не люди!.. а тот, там наверху! вы сами видели, доктор!.. что это за скот! тупой осел! тоже мне рыболов нашелся!.. он, видите ли, меня расстреляет!.. ладно! я уезжаю! но мы еще с ним встретимся!.. ах, он, наверное, думает, что избавился от меня навсегда! и с вами мы тоже еще встретимся, доктор! так что до скорого! счастливо оставаться!

По его лицу текут слезы…. похоже, он действительно решил идти… но не к вокзалу!.. и не в другую сторону… к Фиделис… нет!.. а вверх… по дороге на Берлин!.. как выйдешь из отеля, направо, а потом сразу же налево, к Herzoggasse!.. есть там такая улочка… я делаю знак охран­нику у дверей… мол, все нормально… все согласовано!.. пропустите его!.. охранник уже хотел было его вернуть!.. nein! nein!.. это по заданию Раумница! он направляется в Берлин!.. с секретным поручением!.. поэтому и идет пешком!.. тс-с-с! тс-с-с! знаками показываю я ему!.. пусть он сообщит другому!.. охраннику напротив… на противоположном тротуаре… поручение чрезвычайной важности!.. охранник должен знать… «Raumnitz befehl!.. gut! gut«[47]! ладно! Чумарь может пройти… и он проходит, причем, должен признать, с гордо поднятой головой, бодрым шагом, зажав свою картотеку под мышкой… «Сча­стливо, доктор!..»… на дороге кроме него больше ни души… вскоре он скрывается за деревьями… что растут сразу же за Prinzenbau… дорога идет все время вверх…

***

Черт, как не хочется выходить из дома… а придется… не сегодня, так завтра… хотя бы за объедками для Бебера… а уж если идти к Landrat, то нужно навестить и мадам Боннар… я вам уже говорил, что это моя самая старая больная, ей уже 96 лет, она такая хрупкая и слабая… но какая доброта!.. какая утонченность! какая память! Легуве³¹⁸, о, она знала наизусть все его стихи… всего Мюссе… всего Мариво… мне нравилось бывать у нее, говорить с ней, она была просто очаровательна… я искренне восхищался ею… должен сказать, что люди, в том числе и женщины, вовсе не кажутся мне заслуживающими восхищения… но в данном случае я ничего не мог с собой поделать… не знаю, может быть, позже еще Арлетти произведет на меня такое же впечатление… не знаю, может быть… самое волнующее и таинственное в женщинах заключается вовсе не в их чреве… клиники Бодлока и Тарнье, все родильные дома мира до отказа забиты женщинами… которые корчатся в родовых муках, стонут, вопят, истекают кровью! в этом нет ничего таинственного и волнующего! но порой в женщинах встречается какая-то утонченность, «braquemard, amur et ton coeur«[48]… вот она по-настоящему волнует… это какая-то таинственная музыка… о, уловить ее невозможно!.. понять тоже!.. моя ныне покойная пациентка, мадам Боннар, была наделена утонченностью, сопоставимой разве что с тончайшим узором прозрачных воздушных кружев… как замечательно она читала Дю Белле… Шарля Орлеанского… Луизу Лабе… к сожалению, многие нюансы мне так и остались недоступны… мои романы могли бы быть совсем другими… увы, она покинула этот мир…

Но вернемся к нам в Ловен!.. почти вся неделя после ухода Чумаря прошла относительно спокойно… всего три тревоги… и два «срочных вызова» в Фиделис… это еще куда ни шло!.. но приближались холода, наступил октябрь 44-го… тем, в Замке, в голову пришла замечательная идея… просто гениальная!.. создать «Специальные подразделения по заготовке дров»… в соответствии с этим замыслом специальным отрядам добровольцев надлежало собирать в лесу сушняк, ветки, сучки и складывать все это на повозки, которые должны были тащить за собой на веревках сами же добровольцы!.. представляете, волочить на себе все это! каково! оп! впряглись!.. мужчины, женщины, старые, молодые! и с песней!.. добровольцы? это слово предполагает… наличие доброй воли! впрочем, те, у кого таковой не было, — один хер! впрягались вместе со всеми! «лесные спецподразделения» долж­ны были: укрепить мораль… поддержать колеблющихся… помочь им обрести «силу через радость»!³¹⁹ радость гармонического труда! Боже мой, в этом бардаке! французы вообще народ негармоничный, а радостное пение специальных подразделений в дебрях непроходимого леса тем более вызывало у них апатию и желание оставаться дома на своих подстилках… особенно если учесть, что Черный Лес находился рядом с Сиссеном — лагерем, в который отправляли наших детишек… и из которого те больше никогда не возвращались… а именно там, в непосредственной близости от лагеря, и должны были трудить­ся добровольные дровосеки… первопроходцы-сучкособиратели…

Профессия значения не имела!.. достаточно было доброй воли! необходимо было собрать все дрова, весь сушняк в лесу до наступления зимы! иного выхода не было! мэрии… как бошская, так и французская, отдавали себе отчет в том, что всех нас ждет! помощи не будет… не от кого и неоткуда!

А как же война? она продолжалась! а на войне, как на войне!.. газогенераторный грузовик подъезжает за добро­вольцами к Мэрии (Prinzenbau)… причем довольно рано, в шесть пятнадцать утра… он только отвозил их в лес… обратно они добирались сами!.. в автономном режиме!.. впряглись в повозки с лесом… ни на Волге, ни в Бухенвальде, ни Насер, ни строители Китайской стены или Пирамид не додумались ни до чего более ­оригинального… увесистые пинки под зад!.. не останавливаться, двигаться вперед и в такт!.. вот и все! больше ничего… ho! hiss! баржи на Волге, пирамиды! ho! hiss! «добровольцы», а такие обязательно находились!.. собирались в шесть пятнадцать перед нашей Мэрией (Prinzenbau)…