за Границей

Анри Годар. Запрещенный Селин

Анри Годар – профессор Сорбонны, автор множества статей, а также нескольких книг разнообразной тематики, но главным образом посвященных Луи-Фердинанду Селину. Я очень хорошо помню его речь во французской Национальной библиотеке во время помпезно обставленной акции по случаю приобретения рукописи «Путешествия на край ночи» за рекордную сумму в один миллион шестьсот тысяч долларов. И дело даже не в том, что тогда сказал профессор Годар – главное, что речь на подобном мероприятии мог произнести только общепризнанный специалист по творчеству Селина. Не случайно ведь именно Анри Годару было поручено подготовить и откомментировать собрание сочинений Селина для знаменитой серии «Плеяда» у Галлимара.

Маруся Климова: Давно хотела у вас уточнить судьбу некоторых выброшенных цензурой кусков в романе «Смерть в кредит» – поскольку, работая над переводом этой книги на русский, я вынуждена была вставлять эти куски именно из откомментированного и подготовленного вами к печати издания в «Плеяде», причем задним числом, так как в имевшемся у меня первоначально более раннем карманном издании этого романа практически во всех наиболее откровенных и жестких местах зияли лакуны… Я знаю, что Селин крайне болезненно отнесся к тому, что «Путешествие на край ночи» было опубликовано в тридцатые годы в Советском Союзе в исковерканном цензурой виде, а точнее, сокращено почти на треть. А как он отнесся к достаточно бесцеремонному вторжению цензуры в свой второй роман, если, конечно, эти сокращения были сделаны еще при его жизни?                                                                                              

Анри Годар: Действительно, когда в 1936 году Селин принес рукопись «Смерти в кредит» своему издателю Деноэлю, тот испугался, что против него могут начать процесс, обвинив в подрыве моральных устоев общества, и попросил Селина изъять некоторые пассажи, казавшиеся ему особенно рискованными. Селин отказался это сделать. Он заявил Деноэлю: «Делайте что хотите, выпутывайтесь сами, а я цензурировать свою книгу не собираюсь!» Деноэль отнес рукопись в типографию, где были сделаны гранки и напечатано 117 экземпляров романа в его первоначальном виде. Однако в последний момент он все же решил подредактировать текст и убрал некоторые слова, пассажи, а кое-где и целые страницы, которые показались ему чересчур вызывающими. Так что в книге, вышедшей в 1936 году, в некоторых местах было настоящее кружево, так как от некоторых пассажей или страниц осталось лишь несколько строчек или же несколько слов, поэтому понять что-либо порой было очень сложно. Текст предварялся предисловием издателя, где он объяснял, почему решил изъять некоторые пассажи. Так до начала войны текст и перепечатывался с лакунами. Так что, первые книги карманного формата – «Ашетт» и «Фолио» – тоже вышли с теми же цензурными поправками… Когда же в 1980 году меня пригласили подготовить для «Плеяды» новое издание «Смерти в кредит», то я тут же заявил, что не хочу издавать текст, который был изменен и подслащен. А поскольку к началу восьмидесятых представления о нравственности уже сильно изменились, то я смог вернуться к первоначальному тексту, изданному тиражом 117 экземпляров. Поэтому в подготовленном мной издании, вышедшем в 1981 году, присутствует уже оригинальный текст, на публикации которого в свое время настаивал и сам Селин.                                       

МК: А все ли из написанного Селином в настоящий момент опубликовано во Франции?                                                                     

АГ: Да, практически все, кроме памфлетов, которые не переиздавались с окончания Второй мировой войны, если, конечно, не считать пиратских изданий… Вскоре, правда, в библиотеке «Плеяды» должен выйти еще и том избранных писем Селина, над подготовкой которого я сейчас работаю и который дополнит уже вышедшие четыре тома произведений Селина. Конечно, туда войдут не все письма Селина, потому что иначе том получился бы просто неподъемным. К тому же, далеко не все письма нам сейчас известны и доступны – множество писем являются собственностью коллекционеров, которые не спешат сделать их достоянием широкой публики. Поэтому я составляю антологию избранных писем Селина, но все равно это будет весомая публикация, так как в томе будет около тысячи страниц.                                                                            

МК: Правда ли, что и скандально знаменитые памфлеты Селина – «Безделицы для погрома», «Школы трупов» и «Попали в переделку» – тоже вскоре будут изданы в «Плеяде»? Во всяком случае, я сама слышала, а точнее, читала об этом в одном из интервью с достаточно известным в среде французских селинистов человеком…                                                   

АГ: Вы могли слышать это тысячу раз, но это все равно будет просто тысяча раз повторенная ложь. Никакого намерения издать эти тексты не существует даже в проекте! Поскольку есть ряд непреодолимых на данный момент обстоятельств: вдова Селина, мадам Детуш, категорически против этого, Галлимар тоже вряд ли одобрит подобный проект, не говоря уже о других причинах. Так что ничего общего с реальностью эти слухи не имеют. Я сам часто читал об этом в прессе, но это неправда. Впрочем, Франсуа Жибо, вероятно, лучше мог бы вам ответить на этот вопрос, поскольку он непосредственно занимается правами на издание книг Селина…  В целом же, все зависит от французских законов, а точнее, от того, что называется «моральным правом», которое и определяет все то, что можно публиковать, что нельзя, а также требуется ли для публикации чье-либо разрешение. И вдова Селина вполне может передать это моральное право своему доверенному лицу. А уже этот человек, которому будет принадлежать моральное право, сможет разрешить либо же запретить публикацию этих произведений. В противном случае придется ждать, пока памфлеты перейдут в сферу общественного достояния, то есть, в соответствии с новыми европейскими законами, должно пройти 70 лет после смерти автора. Следовательно, этого можно ожидать не раньше 2030 года. Конечно, можно предположить, что Люсетт Детуш передаст свои права Франсуа Жибо, который является ее адвокатом уже 40 лет. И тогда все будет зависеть от того, какие действия предпримет Жибо…                                                                              

МК: По объему памфлеты не уступают романам Селина, то есть это достаточно внушительные тома в несколько сотен страниц каждый – а по своим художественным достоинствам? Существует ведь и такое мнение, что Селин писал свои памфлеты исключительно на злобу дня, и поэтому к литературе все это уже не имеет никакого отношения…

АГ: Нет-нет, безусловно, это настоящая литература, хотя эти тексты и написаны очень неровно. Селин писал их очень быстро, гораздо быстрее, чем романы, можно сказать, одним росчерком пера. Все содержание привязано к определенной политической реальности, они все были написаны в предчувствии скорой войны – между 1937 и 1939. Вот он прочитал какую-нибудь хронику или статью в газете – и оп! – тут же пишет продолжение, развивает тему, то есть все это, действительно, написано по горячим следам, в отличие от романов. Но там встречаются просто удивительные страницы, полные истинной поэзии: где Селин пишет о своих принципах, о том, почему он вообще взялся за перо, о своих секретаршах, о прототипах и т.д. А вспомните, как он описывает свой визит в Ленинград в 1936 году, впечатления от этого города – это же чистая поэзия! Однако встречаются и довольно злобные антисемитские тирады. При этом одно от другого практически невозможно отделить, вычленить отдельные пассажи – ибо это настоящий синтез. Были уже проекты выборочных изданий, попытки цензурировать – то есть в этих изданиях предполагалось изъять антисемитские выпады и оставить только чистую поэзию, но, увы, это оказалось невозможно. С одной стороны, это было бы некорректно с литературной точки зрения, с другой стороны, это было бы неправильно и с моральной точки зрения, поскольку это сразу бы исказило уже устоявшийся образ Селина. Конечно, многие сейчас говорят, что это несправедливо: все романы Селина уже изданы в «Плеяде», в четырех томах, а его памфлеты не переиздаются. И в этой ситуации действительно есть что-то несправедливое, какая-то недоговоренность. Однако, на самом деле, всех вполне устраивает положение, что памфлеты не переиздаются. Все-таки не стоит забывать, что во Франции до сих пор у Селина имеется еще очень много недоброжелателей. Каждые два года, а может, и чаще, в прессе появляются злобные антиселининские статьи или даже целые книги. Например, в 1997 году вышла книга под названием «Против Селина», в которой содержались нападки на меня за то, что я опубликовал Селина в «Плеяде»: меня обвинили в том, что я делаю рекламу этому писателю. А в 2001 году и вовсе разразился скандал, когда Национальная библиотека приобрела только что обнаруженную рукопись «Путешествия» за рекордную для всех времен сумму. Со всех сторон посыпались протесты, и мне даже пришлось участвовать в телевизионной передаче, где напротив меня сидели недовольные люди, которые вопили, что это позор для Франции – тратить такие деньги на приобретение рукописей сомнительного писателя.                                                 

МК: Вероятно, можно вспомнить еще и недавно опубликованную во Франции книгу «Селин и большая ложь», автор которой, Андре Россель-Киршен, пытается нарисовать достаточно отталкивающий образ Селина… Кроме того, я только что натолкнулась на статью Анжело Ринальди, где он говорит об именах в мировой литературе, ассоциирующихся, по его мнению, с различными пороками. Так вот, у него получается, что подобно тому, как, например, имя маркиза де Сада прочно связано в человеческом сознании с садизмом, а Захер-Мазоха – с мазохизмом, так и имя Селина вызывает устойчивые ассоциации с антисемитизмом, а он сам является чуть ли не его олицетворением…                                                                                     

АГ: Анжело Ринальди – это критик, который раньше всячески восхвалял Селина и потом вдруг начал его поносить. Почему – неизвестно. Однако всякий раз, когда появляется какая-нибудь публикация против Селина, он встречает ее с нескрываемой радостью и начинает раздувать. Эти его наблюдения представляются мне абсурдными, хотя, возможно, доля правды в них и присутствует. Просто в образе Селина присутствует некая двойственность: для одних он является исключительно антисемитом, а для других – великим писателем. И все же, когда сегодня упоминается имя Селина, то в первую очередь имеется в виду великий писатель 20 века, а вовсе не антисемит. То есть все-таки заслуги Селина в создании нового литературного языка и его вклад в современную французскую и мировую литературу являются более значимыми, чем различного рода побочные темы, которые некоторые люди пытаются всячески муссировать, преследуя какие-то свои цели. Это в равной мере относится как противникам Селина, так и к тем, кто пытается использовать его имя в политических интересах.                                                                                                

МК: А что вы думаете о только что опубликованном «Словаре Селина» Филиппа Альмераса? Если не ошибаюсь, то там написано, например, что Селин вовсе не ограничился памфлетами, а во время войны еще и выдавал нацистам врачей-евреев, получая за это плату…                                                    

АГ: Вы знаете, я бы не хотел особенно распространяться на эту тему, поскольку считаю, что это очень плохая книга – не научное исследование, а самая обычная компиляция. Не говоря уже об обилии ошибок… В общем, эта книга написана не для того, чтобы сказать что-то новое, обнародовать какую-то информацию о Селине, а просто, чтобы выпятить самого автора словаря. Кстати, меня приглашали принять участие в передаче на радио, дабы я высказал свое мнение об этой книге, но я отказался. На самом деле, не существует ни одного доказательства того, что Селин действительно выдавал евреев немцам: ни одного документа, подтверждающего эти домыслы, на сегодняшний день не обнародовано. Конечно, в памфлетах Селина содержались оскорбительные выпады и расистские высказывания – хотя не стоит забывать, что и этим он просто хотел предотвратить войну. Но, тем не менее, можно, конечно, считать, что он все равно несет косвенную ответственность за некоторые ужасные злодеяния, совершавшиеся во время войны. Он ведь еще до начала войны приучил французских читателей к тому, что можно оскорблять евреев, которые являются такими же людьми, как и все остальные. И естественно, когда немцы уже реально начали преследовать и уничтожать евреев, взять обратно свои слова он не мог. То есть, Селин внес определенный вклад в формирование антисемитской психологии – что само по себе является серьезным проступком. Однако я не верю в то, что он выдавал немцам конкретных людей, как не верю и в то, что он знал о существовании лагерей.                                                                           

МК: Не так давно по Франции прокатилась целая волна антисемитских выступлений. Упоминалось ли имя Селина в связи с этими событиями?                                                                        

АГ: Может быть, но не особенно. Действительно, такие выступления имели место, и обычно подобные акции носят примерно одинаковую окраску, однако на сей раз за ними стояли, скорее, арабы и проблемы, связанные с этой частью населения Франции. Но что правда, то правда – как только речь заходит об антисемитизме, тут же всплывает имя Селина, как признанного авторитета по этой части. Вы знаете, когда я только начал работать над Селином – году примерно в 1970 – то тогда я искренне думал, что проблемы антисемитизма во Франции больше не существует. Все помнили об ужасах нацизма, о лагерях смерти, и всем вроде бы было понятно, что эта тема уже пройдена: никому и в голову не придет вновь ее поднимать. Но очень быстро я понял, что это, увы, вовсе не в прошлом. И, судя по тому, что я слышал о России, я думаю, что и для России эта тема по-прежнему остается актуальной.          В целом же, я считаю, что надо действительно очень любить литературу, чтобы восхищаться Селином, несмотря на все его причуды. И те, кому удалось сохранить в своей душе подобное восхищение обычно не замечают всех этих негативных сторон.

МК: В России только что увидел свет том Селина, в который вошли его пьесы «Церковь» и «Прогресс», а также его балетные либретто и сценарии. Сценические опыты Селина тоже, в общем-то, очень мало знакомы широкой публике. Как вы считаете, почему практически все они до сих пор остались нереализованными, то есть так и не дошли до сцены или экрана?                                                                                                   

АГ: Я знаю, что сам Селин не особенно любил пьесу «Церковь», которую считал не слишком удачной. Однако его первый издатель Деноэль настоял на публикации этой пьесы, поскольку «Путешествие на край ночи», изданное в 1932 году, имело просто ошеломляющий успех, и он, естественно, хотел им воспользоваться, не хотел упускать благоприятный момент. «Церковь» была поставлена всего лишь один раз, в Лионе, в 1936 году, но была встречена публикой достаточно прохладно. Правда, могу сказать, что лет десять тому назад, эту пьесу поставил современный режиссер Мартин Эли, и эта постановка имела успех. Я был очень удивлен, потому что тоже воспринимал эту пьесу с некоторым предубеждением, но когда я увидел, что сделал этот режиссер, выбранные им эпизоды, на меня мне это произвело огромное впечатление. И думаю, режиссер сделал удачную постановку прежде всего потому, что роль танцовщицы, Веры Стерн, он доверил играть не актрисе, а профессиональной танцовщице. Представьте себе, внезапно на сцене действие переходит в настоящий танец, слова уступают место музыке и жестам – все это невольно заряжает зрителей совершено особой энергией, делает весь спектакль по-настоящему выразительным. Особенно мне запомнились сцены, когда действие происходит в театре в Нью-Йорке, а затем в пригороде Парижа, в заключительном действии. Все это стало для меня, как и для других зрителей, настоящим сюрпризом. Что же касается остального, то о существовании «Прогресса», например, до самого последнего времени никто даже не догадывался, поскольку эту пьесу опубликовали только после смерти Селина, причем чуть ли не в 1993 году.                                                                                                                     

 А вот балетные либретто Селин пытался поставить. Он очень много сил вложил в их реализацию, но и они так никогда и не были представлены на сцене. Вспомните, что даже в «Безделицах для погрома» своеобразной отправной точкой его ярости стал тот факт, что ему было отказано в постановке его балета. Отказались ставить первый балет, написанный в 1930 году – «Рождение феи»! И даже отказались ставить балет, написанный им специально для международной выставки 1937 года, который он хотел приурочить к 55-летию со времени написания очень известного французского романа «Поль и Виржиния». Селин рассчитывал, что он очень кстати сочинил свой балет «Повеса Поль, отважная Виржиния» и что уж его-то обязательно поставят. Он предлагал свой проект многим театрам, среди которых, между прочим, был и Кировский театр в Ленинграде. О чем он и пишет в «Безделицах для погрома», где рассказывает, как зачитывал текст в присутствии директора и танцовщиков…                                                                                

МК: Но есть ведь еще сценарий фильма «Арлетти, девушка из Дофине», а также сценарии мультфильмов….                                

АГ: Да, конечно. Селин сочинил сценарий этого фильма специально для своей подруги, очень популярной во Франции певицы Арлетти. Он находился тогда в ссылке в Дании, а она – в Париже. Арлетти написала ему, что, если он сочинит для нее сценарий, то она обязательно добьется его экранизации. Однако период между 1945 и 1950 годами был далеко не самым благоприятным в жизни Селина, поэтому он сделал только достаточно общий набросок, пообещав доработать его, если Арлетти найдет какого-нибудь режиссера… Набросок сценария фильма «Шоссе д’Антэн» тоже был написан Селином по просьбе одного его знакомого художника. А вот сценарий мультфильма «Скандал в пучине океана» был написан Селином для его друга, художника Анри Маэ, который как раз тогда открыл для себя рисованные мультфильмы. Однако и этот сценарий тоже так никогда и не был реализован.

МК: Ни один из романов Селина до сих пор тоже не был экранизирован. Как вы считаете, почему? Чего тут больше – опять политики или же чисто художественных сложностей? Что, кстати, вы думаете по поводу экранизации «Путешествия», к которой, насколько я знаю, готовится приступить Франсуа Дюпейрон?                                                          

АГ: Однозначно на ваш вопрос мне ответить сложно. Но как литературовед и писатель я считаю, что художественное произведение экранизировать в общем-то невозможно. Во всяком случае, лично для меня всегда наиболее важными были слова, конструкция текста, фразы и тому подобные вещи, которые на экране обычно передать все-таки не удается, по крайней мере, я таких примеров не знаю. Что же касается «Путешествия на край ночи» – то имеется роман как таковой, то есть литературное произведение, однако есть и образы, картины, которые создают для себя люди в процессе чтения – но это уже, естественно, не сам роман. Кроме того, некоторые люди и вовсе никогда не читали эту книгу, но у них тоже есть о ней определенное представление, основанное на названии и том, что они где-то слышали о ее содержании. Так вот, если говорить об этих представлениях, то какие-то из них режиссеру возможно и удастся воплотить на экране. Хотя лично я в этом сомневаюсь.                                                                                          

МК: И все-таки, несмотря ни на что, Селин входит в обязательную программу французских лицеев…                        

АГ: В общем, да, но немного. Хотя школьникам о нем рассказывают – это точно. Кроме того, в курсе литературы старших классов ученикам предлагают прочитать отрывки из его текстов – в частности, отрывки из начала «Путешествия на край ночи».                                                                                        

МК: Таким образом, Селина изучают в школе, его рукопись недавно была приобретена французской Национальной библиотекой за астрономическую сумму… Неужели в Париже до сих пор так и не появилось ни одной мемориальной доски, посвященной его памяти?                                                                         

АГ: Нет, ничего подобного так и не появилось. Например, вы наверняка здание на Монмартре, где жил Селин – на углу улицы Жирардон. Так вот, там, на противоположном доме висит огромная мемориальная доска, где указано, что там жил Марсель Эме. И это понятно, поскольку фигура Эме не вызывает такой бури страстей, как Селин. Однако были случаи, когда поклонники Селина пытались написать прямо на домах, где он когда-то жил, используя трафареты. Но все эти надписи закрашивали уже на следующее же утро…

Опубликовано в журнале «Топос» (Москва, август 2005 года)