ОЛЕГ КАРЕЛИН
Маруся Климова. Голубая кровь. — СПб.: «Митин журнал», 1998. 152 с.; тираж 500 экз.
Маруся Климова. Домик в Буа-Коломб. — СПб.: «Митин журнал», 1998. 186 с.; тираж 200 экз.
Маруся Климова. Морские рассказы. — СПб.: «Митин журнал», 1999. 124 с.; тираж 500 экз.
Судьбу книг Маруси Климовой трудно назвать легкой. Но вполне можно было бы назвать удивительной. Ее первый роман «Голубая кровь», будучи написан в далеком 1991 году, впервые увидел свет только в 1996-м, причем изумительным даже для дебюта тиражом 100 экземпляров. Дальнейшее, по крайней мере для человека знакомого хотя бы с одной из книг сего неординарного автора, понятно и — более того — закономерно. Роман вызвал неожиданно масштабный отклик в читательской среде (еще раз обратите внимание на тираж — теперь уже второго издания) и был номинирован на премию «Северная Пальмира» за 1996 год. Признание критики случилось чуть позже. Сочинения госпожи Климовой были отмечены (и как мне лично кажется — вполне по праву) эпитетами «мгновенной классики», «самого пронзительного питерского дебюта со времен «Бедных людей» Достоевского», «книги, способной тронуть в наше циничное время»…
Не менее удивительно и то, что для столь маститого прозаика и переводчика, в активе которого произведения Л.-Ф.Селина, Жана Жене, Франсуа Жибо, Луи Арагона, Пьера Луиса, Дитриха фон Гильдебрандта, публикации в периодических изданиях Москвы, Санкт-Петербурга и Парижа, не случилось тиражей хотя бы чуточку больше. Вряд ли многим удастся прочитать новый роман Маруси Климовой «Домик в Буа-Коломб», изданный «невероятным» даже для страны в состоянии кризиса тиражом в двести экземпляров. Впрочем, издательская политика — штука странная. Как говорится, «любите книгу…»
О чем же, собственно, так лестно… То, что пишет Маруся Климова — как ни печально — о нас родимых. О нелепости русской жизни, нелепости города Ленинграда (Парижа, Берлина etc.), нелепости жизни нашей безумной, из которой писательница и черпает свое вдохновение. Она обладает редким по нашим временам талантом замечать абсурдное в обыденном. Тем более, что Маруся Климова не позволяет себе даже малейшего намека на усмешку. Отстраненность автора порой просто поражает. Эпос, трагедия и сатира одновременно. Взгляд на мир, достойный Бога. Или — Шута. Или — хотя бы — достойного читателя.
Мир Маруси Климовой странен. Хотя описываемое время — то, что нынешние газеты назвали в итоге эпохой «поздней перестройки», — само обязывает к безумию. Мир Маруси Климовой — мир странных, необычных, иногда пугающих фантомов. Небывалый Петербург, инфантильные, упорно не желающие взрослеть герои, «голубая кровь», новая аристократия, люди, которым всегда удается достичь поставленных перед собой целей. Другой вопрос, что цели эти могут показаться стороннему наблюдателю дикими и абсурдными. Так, один из героев первого романа Маруси Климовой — Гриша — с детства мечтает попасть на службу в КГБ и всерьез требует от родственников (которые, по его глубокому убеждению, поголовно принадлежат к органам) прекратить ему вредить. Или некто Дима — искатель политического убежища во Франции, забравшийся с плакатом «Французы! Помогите гомосексуалисту из ГУЛАГА!» на колокольню собора Парижской богоматери. Они всегда поступают наоборот. Всегда, во всем и по отношению ко всем. В их поступках нет ни малейшей доли сознательности. Хотя бы в силу отсутствия каких бы то ни было точек отсчета и моральных критериев. Этакая органичность вверх ногами. Впрочем, иначе, наверное, и быть не может в этой странной реальности империи времен упадка, которая, если посмотреть чуть глубже, мало чем отличается от Древнего Рима из «Сатирикона» Петрония.
Герои Маруси Климовой не рефлексивны, и в этом отношении они абсолютно не интеллигентны. Они просто — такие. Они так живут. И, как мне кажется, живут иногда совершенно не по воле автора. Хотя, конечно же, это и авторский взгляд на них. Маруся Климова сумела написать мир, в котором совершенно не важно, что говорят персонажи. Гораздо важнее то, как они говорят.
Тем удивительнее этот мир, в котором каждое отдельное событие или герой реальны и узнаваемы, но сам он кажется совершенно невозможным, немыслимым. Уже потому, что человеку совершенно несвойственно видеть бревно в собственном глазу. И признаваться в собственном безумии, которое гораздо легче обозвать чем угодно кроме. Вечная беда русской интеллигенции, заключающаяся в привычке все поименовать и тем самым отделить от себя, расположившись, в зависимости от степени самоуверенности, выше или просто в стороне. Хотя казалось бы… Уж слишком хорошо знакомы нам и православная феминистка Катя с «картофелеобразным носом, на котором сидели очки в железной оправе», и художник Балда, пьющий за здоровье умерших друзей…
Маруся Климова сумела подняться до роли летописца, по мере сил беспристрастно фиксирующего окружающий мир без различия на черное и белое. Не осуждая и не вынося оценок — сие оставлено желающим осуждать и судить. Оттого и лирический герой автора, тоже Маруся, от лица которой и ведется повествование, на удивление органично вписывается в этот хаотичный, перекошенный мир. Который, несмотря на то, что бывает смешон, на самом деле даже не просто трагичен, а по-настоящему страшен. Страшен обыденностью и беспощадностью умирания.
Но проза Маруси Климовой все же нечто большее, нежели очередная разновидность чернухи или рядовой постмодернистский текст, коих в последнее время расплодилось чрезвычайно много. В ее книгах ощутима вполне определенная культурная традиция описания «маленьких людей», восходящая к Гоголю и Достоевскому через призму Венедикта Ерофеева и Селина. Даже «голубизна» части мужских персонажей для автора не элемент эпатажа, но всего лишь некая данность, одна из многих. Что до постмодернизма, то здесь обнаруживается одно, но очень существенное, различие. Наши «писатели-авангардисты» слишком часто занимаются неким «воплощением философии в жизнь», обплясыванием со всех сторон какой-либо идеи. Книги Маруси Климовой в итоге слишком серьезны и трагичны, чтобы оказаться замкнутыми в некое пространство игры. Они еще ждут серьезного осмысления.
Что еще безусловно необходимо отметить, так это легкость, с которой Маруся Климова обращается с языком. Редкий для женщины дар писать не «женскую прозу». Потому ее последнюю книгу хотелось бы отметить особо. Причин этому, на мой взгляд, по меньшей мере две. Во-первых, по сравнению с «Голубой кровью» и «Домиком…» книга на удивление традиционна. Это не пародия, как можно было бы подумать исходя из названия, отсылающего к известному сборнику Бориса Житкова. Это действительно сборник рассказов о «суровой жизни взрослых», но написанный для взрослых, без оговорок и умолчаний. Отсюда причина номер два. Маруся Климова не просто вторглась на традиционно мужскую территорию (женщина на корабле!), но захватила плацдарм, отбить который, по крайней мере в ближайшее время, вряд ли кому удастся. Разве что в ответ на рассказы некоего помощника капитана кто-нибудь постарается написать нечто совсем специфически женское(?) от лица женщины.
Впрочем, для Маруси Климовой это не первый опыт обращения к морской тематике. Именно с ее легкого пера к читателю пришел Кэрель Жана Жене. Появление книги было вполне закономерным. В кратком предисловии к книге отмечено: «Отец Маруси был капитаном, брат пошел по его стопам. С детства Маруся слушала байки из морской жизни, которые наложили неизгладимый отпечаток на ее психику. Сборник «Морские рассказы» — тому ярчайшее свидетельство».
Следует отдать должное по меньшей мере еще одному человеку, имеющему к книгам Маруси Климовой отношение весьма непосредственное. Это автор многих предисловий и послесловий Вячеслав Кондратович. Несмотря на некоторую патетику (что для мужа своей жены безусловно простительно), он заслуживает совершенно серьезной благодарности за поддержку действительно очень талантливого автора.
15 Ноября 1999
Русский Журнал
http://old.russ.ru/krug/kniga/19991115.html