за Границей

Страх не съедает душу

Маргерит Дюрас (1914-1996)  хорошо знакома русским читателям по книгам: «Модерато кантабиле», «Любовник из Северного Китая», «Плотина против Тихого  океана», «Голубые глаза, черные волосы», «Моряк из Гибралтара». Ее, наряду с Аленом Роб-Грийе, принято считать основоположницей «нового романа».  Кроме того, Маргерит Дюрас активно сотрудничала с кино. Самая известная ее работа как сценаристки – знаменитый фильм Алена Рене «Хиросима, любовь моя» (1959).

Ян Андреа – последняя любовь Маргерит Дюрас. Она встретилась с этим молодым человеком в 1980 году, будучи уже известной писательницей. Ей было тогда  далеко  за шестьдесят, она переживала затяжной творческий кризис и именно после этой встречи написала свой самый известный роман «Любовник из Северного Китая», в 1984 году удостоенный Гонкуровской премии, по которому французский режиссер Жан-Жак Анно снял фильм, имевший бешеный успех и сделавший ее мировой знаменитостью.  Последние шестнадцать лет ее жизни они не расставались. Дюрас посвятила ему книги: «Ян Андреа Стейнер» и «Голубые глаза, черные волосы», а он, в свою очередь, описал их непростые отношения в романах: «М.Д.» и «Эта любовь», — последний был опубликован в России.   Эта связь была тем более необычной, что разница в возрасте между ними составляла около сорока лет: Яну Андреа в момент их встречи было всего двадцать восемь…

Маруся Климова:  И как вы познакомились?

Ян Андреа:  Это было в 80-м году. Я написал об этом книгу, которая называется «Лето 80-го» и посвящена Маргерит. Однако наше знакомство состоялось задолго до того, как я встретился с ней лично. Я писал ей письма, записки, причем каждый день, в них я выражал свои чувства, свое восхищение ее книгами. Как только я ее увидел, меня поразило ее лицо – никогда раньше я не испытывал ничего подобного! Я вообще считал, что женщина не может быть объектом любви, женщины казались мне существами пустыми и вздорными, мне всегда больше нравились юноши.  И вдруг я увидел ее лицо. Я даже не представлял, что подобная красота может существовать в этом мире. Причем я вдруг понял, что эта женщина теперь стала выглядеть даже гораздо лучше, чем в молодости. И с тех пор я не мог думать ни о чем, кроме нее… Так что я писал ей каждый день, но она не отвечала. И так продолжалось ровно четыре года. Один раз она, правда, написала мне короткую записку, всего два слова: «Мне нечего вам писать». И вот однажды, когда я был в Кане, я узнал, что она находится недалеко, в Трувилле, и решился ей позвонить. И тут вдруг она пригласила меня к себе: «Послушайте, Ян, приезжайте ко мне, выпьем по стаканчику». Я приехал, и с тех пор мы не расставались ни на минуту. Кстати, все мои письма она сохранила. Теперь они находятся в архиве Института Современной литературы.

МК: Это правда, что именно вы вернули ей вдохновение и помогли преодолеть творческий кризис? «Любовник», например, был написан вскоре после вашей встречи.

ЯА: Трудно сказать. Многие так считают, однако мне остается только предполагать. Ведь творчество – это всегда тайна. Могу сказать только, что книги, посвященные мне, она написала на основе моих писем. А в своей книге «М.Д.» я рассказываю о ее пребывании в больнице, где она лечилась от алкоголизма в 1982. Ведь это благодаря мне она решила пройти курс лечения, это я ее заставил – иначе бы она долго не протянула, поскольку очень сильно злоупотребляла спиртными напитками. Вообще, должен вам сказать, что до встречи со мной она пыталась бросить пить, но когда мы встретились, снова взялась за старое, и мы стали пить вместе. Но потом ее состояние ухудшилось, она совсем не могла спать, и я все же решил положить этому конец. В больнице ее поместили в отдельную палату и лечили самыми разными методами. Когда я ее навещал, она постоянно пребывала в сомнамбулическом состоянии, порой даже не узнавала меня. А я вел дневник, где каждый день фиксировал ее состояние и свои впечатления, ну а потом, когда она уже вышла из больницы, я ей все это прочитал. Я специально все это проделал, чтобы она осознала, что алкоголизм – это ужасное зло. Я надеялся таким образом ее излечить, чтобы она уже никогда не возвращалась к этой вредной привычке.  Но знаете, когда она вышла из больницы, ей стало совсем плохо.

МК:  А в чем выражалось ухудшение ее состояния? И что за методы лечения к ней применяли?

ЯА:  Кажется, ее постоянно пичкали большими дозами лекарств, к сожалению, я не помню их названий, но она все время пребывала в состоянии полусна, а когда вышла из больницы, то еще стала страдать галлюцинациями. Иногда она не узнавала меня, пыталась выгнать из квартиры и вопила: «Кто вы такой, что вам здесь нужно?» Иногда ей начинало казаться, что в квартире полно незнакомых людей, и она возмущалась, зачем я их сюда привел, и требовала, чтобы я  всех сейчас же выгнал. Приходилось делать вид, что я кого-то выгоняю – меня это ужасно забавляло. Знаете, иногда людям, страдающим алкоголизмом, нельзя резко прекращать пить, это может привести к жутким последствиям, и, видимо, у нее был как раз такой случай. Похоже, что лекарства, которыми ее пичкали, были чем-то вроде наркотиков, отчего алкоголь в ее крови смешался с наркотиками, что и привело к соответствующему результату. Правда, галлюцинации у нее были и до этого, но после лечения они приобрели просто фантастический характер. Могу вам сказать, что это было нечто невообразимое. Тем не менее, ей все же удалось избавиться от пристрастия к алкоголю.

МК:  Вероятно, вы видели фильм Фассбиндера «Страх съесть душа», где как раз показана любовь молодого человека к пожилой женщине и то, к чему это может привести. В частности, в фильме родственники женщины, узнав об их связи, всячески пытаются разрушить эту любовь. Не пришлось ли и вам столкнуться с чем-то подобным?

ЯА: Я очень люблю Фассбиндера и видел все его фильмы. Но, вы знаете, мы никогда не думали о возрасте — просто между нами внезапно вспыхнуло сильное чувство, которому мы оба не могли противиться, да и не хотели. И в тот момент я не чувствовал никакого противостояния ни с чьей стороны. Правда, потом, уже много позже, я заметил, что нам очень многие завидуют. И кроме того, ее сын ужасно ко мне относился, просто ужасно. Он ревновал, но ведь это он был ее сыном, а не я, и она его очень любила. Мое же положение было совершенно другим. Он, кстати, был на пять лет меня старше. Потом он даже затеял против меня судебный процесс по поводу наследства, ведь она оставила мне 10% своих авторских прав и квартиру. В общем, все это было крайне неприятно, но процесс я выиграл… Однако, должен сказать, что, я думаю, для нее все это было гораздо тяжелее, чем для меня. А я чувствовал себя прекрасно. Я всегда воспринимал ее как свою ровесницу или даже как человека моложе меня. В конце концов человеку ведь столько лет, на сколько он сам себя чувствует. А она всегда оставалась молодой в душе. Конечно, были периоды, когда она неважно себя чувствовала, впадала в депрессию, и тогда все прожитые годы давили на нее. Но в целом, я никогда не считал ее старой.

МК: Не угнетает ли вас сознание того, что ваше имя для большинства окружающих сегодня связано с именем Маргерит Дюрас и вы рискуете вечно остаться ее тенью?

ЯА: Нет, этот факт меня нисколько не угнетает. Наоборот, я счастлив, что мне в жизни выпала такая любовь. И  я считаю, что человек должен не только давать, но еще и уметь достойно принимать то, что ему дарит судьба и близкие ему люди. Многие, к сожалению, лишены такой способности, поэтому с ними бывает очень тяжело.  К тому же на ее жизнь все это тоже оказало воздействие, поскольку и ее имя тоже навсегда останется связанным с моим. Конечно, я не так известен, как она, но для меня это совершенно не важно. Кроме того, мне было с ней очень непросто, порой она была невыносима, у нее был тяжелый характер, и иногда она так могла уколоть словом или даже взглядом, что я с трудом сдерживал слезы и в течение длительного времени не мог прийти в себя. Я уходил из дома, шел к друзьям, чтобы немного развеяться и отвлечься. Но долго я не мог оставаться вдали от нее, к тому же я знал, что и она тоже в разлуке со мной долго не протянет. А угнетает меня только одно: что ее больше нет со мной, что она покинула меня. И это непоправимо, этого нельзя изменить – вот это самое ужасное!

МК: То есть после ее смерти вы так и живете в полном одиночестве?

ЯА: Да, с тех пор я живу один. Когда она умерла, мне было так плохо, что я думал, что тоже умру. Я заперся в этой маленькой квартирке на улице Сен-Бенуа, которую она мне оставила, и очень много пил. Мне хотелось отправиться вслед за ней, мне так не хватало ее голоса, ее взгляда, ее прикосновений! Я перебирал в памяти каждое ее слово, каждый жест, я перечитывал все ее книги, расставил повсюду ее фотографии, и порой мне начинало казаться, что она жива. Наверное, я сходил с ума, и это продолжалось довольно долго.  Может быть только сейчас, когда прошло уже почти десять лет, я до конца осознал, что она покинула меня, но и то я в этом не уверен. Как-то она мне сказала: «Ян, как было бы хорошо, если бы у нас был ребенок!» Тогда я подумал, что это ужасно, только этого мне не хватало. Мне никогда не хотелось иметь детей. А потом я понял, какие это были замечательные слова, и как это прекрасно, что она их произнесла!.. Однако если вы думаете, что я абсолютно ничего не делал, когда был с ней, то глубоко ошибаетесь. Некоторые называют меня альфонсом, но они просто ничего не знают. Я работал, не покладая рук. Я даже снялся в фильме «Человек с Атлантики», который она полностью посвятила мне, и сама читала текст за кадром. Я был ее секретарем, записывал все ее мысли, которые она диктовала, причем должен был делать это в любое время: будь то днем или ночью. Она просто говорила мне: «Ян, сейчас вы будете писать», – и я тут же садился и записывал. Я был ее кухаркой, прислугой, шофером, мальчиком на побегушках – я был для нее всем.

МК: В таком случае, сегодня вы должны ощущать не только печаль, но, возможно, и некоторое облегчение…

ЯА: Да, в каком-то смысле, я рад, что теперь, после десяти лет добровольного заточения после ее смерти, я наконец-то обрел свободу. Теперь я могу снова начать жить, потому что долгие годы после ее смерти просто прозябал, ибо это была не жизнь, а растительное существование. Я каждый день приходил на ее могилу и подолгу там сидел. Она похоронена на кладбище Монпарнас. А вообще, она не хотела умирать без меня, не хотела, чтобы я остался жить. Она хотела, чтобы я тоже умер. Она как-то сказала мне незадолго до смерти: «Ян, но что вы будете делать один? Зачем вам жить?» Ведь фактически она умерла не в марте, а чуть раньше, в феврале – когда перестала писать. Она уже поняла, что скоро умрет и сказала мне: «Ян, с Дюрас все кончено.» Я спросил ее: «Но почему вы так говорите?» А она ответила: «Вы же видите сами, что я уже ничего не пишу.» И она была права, потому что ее жизнь заключалась в ее литературе – без творчества она не жила. Однажды я в шутку спросил ее: «А что вообще останется после вас, когда вы умрете?» И она ответила: «Мои юные читатели». И действительно, я вижу, что ее очень много читают, причем совсем молодые юноши и девушки. Именно об этом она всегда и мечтала.

Опубликовано в журнале «Вещь.doc» (СПб, декабрь 2005-январь 2006 года)