Урмас Вади
Урмса Вади выбрал для рубрики книжных рекомендаций программы «Радужное утро» книгу о белокурых бестиях.
Маруся Климова, «Белокурые бестии». Перевела Кристийна Бернхардт. Серия «Современное время». Издательство «Варрак».
Роман Маруси Климовой «Белокурые бестии» был издан в Эстонии уже в конце лета, но, безусловно, здорово его читать и теперь, именно сейчас, когда снаружи темнота, дождь и зимняя мгла, что проникают в душу. Именно сейчас наступил подходящий момент, чтобы оказаться лицом к лицу с марусиными безумными персонажами, Петербургом и девятностыми, который были еще темнее, чем царствующие сейчас за окном ночь и слякоть. Именно таким образом и выясняется, кто эти самые крепкие люди, которые всегда выживут. Если ты прорвешься сквозь темный эстонский декабрь с книгой Климовой в руках, значит — ты победитель!
Когдая ребенком я читал «Три мушкетера», у меня формировалось даже не просто представление, а прямо-таки твердое знание, что все люди во Франции — это мушкетеры, или же те, кто им помогает, или те, с кем мушкетеры сражаются, и у всех могучий дух и большое сердце, и все полны благородных и возвышенных мыслей. Похожее ощущение неминуемо возникает и в связи с книгой Климовой. Как уже говорилось, рассказывает эта книга, как и две предыдущие части трилогии, «Голубая кровь» и «Домик в Буа-Коломб» (но их можно читать и независимо друг от друга) о российских девяностых. И в случае Климовой возникает вопрос, были ли все эти безумные, помешанные, смехотворные, сумасшедшие персонажи такими же уже и в Советском союзе, скрывая свое сумасшествие, или же они были приличными гражданами СССР, но тогда, когда Советский Союз распался, открылись и для этих людей врата безумия? У психиатров есть на этот счет выражение «человек зацвел».
Мы помним предшествовавший восстановлению независимости период жизни в Эстонии, или, если кто-то сам не помнит, может разузнать о нем у кого-то из близких. Это была такая как бы предшествующая взрыву ситуация, в которой смешивались как страх перед русскими танками и солдатами, так и большие ожидания и надежды, что падет граница между западом и востоком, что жизнь к конце концов начнет налаживаться, а в это переходное время можно будет и покормиться картофельными очистками. И примерно такие же ожидания были у многих людей и в России, в Петербурге, но оказалось там немало и таких людей, для которых, несмотря на перемены, ничего не стало налаживаться, и им только как раз очистки и достались. И именно такие люди — и есть в большинстве своем персонажи Климовой.
Остается чувство, что единственная вещь, которая этих людей хоть как-то в жизни подстегивает, это страх того, что они сами превратятся в какие-то мусорные объедки и исчезнут в щелях в полу. И это заставляет их говорить. Правда, часто эти персонажи проваливаются в похожее на летаргический сон состояние, как будто бы остуденевают, или же впадают примерно в такую же небольшую дрему, как делает Юри Ратас*, чтобы потом снова подняться и начать говорить.
Эти колебания силы воли и духа в людях выглядят так, что напоминают автомобиль с очень мощным мотором, но у которого нет скоростных передач, только «турбо» и ручной тормоз, промежуточных стадий нет. И когда они пробуждаются, они сразу начинают торопиться и принимаются говорить так, словно управляются центробежной силой, которая начинает вырываться из них так, что в конце концов возникает чувство, что у них и нет ничего больше кроме этой болтовни, которая прямо льется из них и которая неразборчива, они словно выговаривают себя от кончиков пальцев до кончиков волос. В заключение в качестве примера этого — один отрывок о Косте, который уже долгое время нигде не работает, только лежит на диване и думает, что в духовном мире, как и в материальном, ничто не может никуда бесследно пропасть, и это что-то наподобие таскания шкафа:
«…если его держат все, то его вес почти не ощущается, можно нести его с легкостью, шутя, весело переговариваясь между собой, как это и было в начале века, например; но когда все или почти все, кто был с тобой рядом, вдруг этот шкаф отпустят, тогда тот, кому не повезло и он оказался случайно ближе к центру и не успел тоже вовремя отскочить в сторону, сразу же почувствует, как этот шкаф на него всей тяжестью навалился, и уже отойти в сторону, спихнуть с себя этот груз он не сможет, даже если был очень захотел; так же не сможет спихнуть с себя этот шкаф-традицию и все человечество, потому что всегда найдется какой-нибудь дурачок вроде него, Кости, которому не удалось из под-него увернуться».
Как выясняется на примере таскания шкафа у Климовой, не вполне справедлива наша мудрость «Средние домой вернутся»*. Вернутся или нет, а «Белокурые бестии» стоит обязательно прочитать.
* Юри Ратас — действующий премьер-министр Эстонии, имеющий привычку дремать на публичных мероприятиях
** (отсыл к цитате из эстонского героического эпоса «Калевипоэг»: «Ise keerita keske’ela, Lipukandja ligidale, Ära hoia sõa ette, Sõa ette, sõa taha, Hoia ei sõa sõrva peale. Esimesed heidetakse, Tagumised tapetakse, Servapealsed surmatakse, Keskmised koju tulevad» / «Как на поле брани выйдешь, — ты вперед не вырывайся, позади не оставайся! Первых — стопчут, посбивают, отсталых — поубивают! Ты кружись в ядре сраженья, Стой поближе к знаменосцу, Средние — домой вернутся!»
(пер. с эстонского Павла Соболева)
Urmas Vadi
Urmas Vadi valis «Vikerhommiku» lugemissoovituse rubriigis välja raamatu blondidest elajatest.
Marusja Klimova, «Blondid elajad». Sari «Moodne aeg», Varrak
Marusja Klimova romaan «Blondid elajad» ilmus juba suve lõpus, aga muidugi hea on teda lugeda ka nüüd, just praegu, kui väljas on pimedus ja vihm ja kaamos, mis poeb juba ka hinge. Just see on õige hetk seista silmitsi Marusja Klimova sõgetate tegelastega, Peterburi ja üheksakümnendatega, mis olid veel pimedamad kui hetkel akna taga valitsev öö ja tatt. Just sedaviisi selgitatakse välja, kes on need kõige kangemad, kes ellu jäävad. Kui sa tuled läbi pimeda Eesti detsembri, käes Klimova raamat, siis oled sa võitnud!
Lapsena, kui ma lugesin «Kolme musketäri», siis sellest jäi mitte pelgalt ettekujutus, vaid lausa kindel teadmine, et kõik inimesed Prantsusmaal on musketärid, või siis need, kes neid aitavad ja teised, kes kelle vastu musketärid võitlevad, aga inimhing ja süda on suur ja täis õilsaid ning aatelisi mõtteid. Nii tekib paratamatult see küsimus ka Klimova raamatuga. Nagu öeldud, räägib raamat ja ka triloogia kaks eelmist osa, «Siniveri» ja teine osa «Majake Bois-Colombes’is» (aga neid võib vabalt lugeda ka teineteisest sõltumatult) Venemaa üheksakümnendatest. Ja Klimova puhul on see küsimus siis selline, et kas need raamatu tegelased, pöörased, sõgedad, naeruväärsed, hullud, olid juba Nõukogude liidus sellised, aga varjasid oma hullust, olid nii-öelda kenad ja korralikud Nõukogude liidu kodanikud, aga siis, kui nõukogude liit lagunes, avas ka nende inimeste pöörasuse väravad? Psühhiaatrid ütlevad selle kohta — inimene hakkas õitsema.
Me mäletame, või kui ise ei mäleta, siis lähedalt on ikka keegi võtta, kes mäletab taasiseseisvumisele eelnenud aega Eestis. See oli plahvatuseelne olukord, mis oli segatud hirmu, vene tankide ja sõduritega, aga ka suurte ootuste ja lootustega, et langeb piir lääne ja ida vahelt, et elu hakkab viimaks ometi pihta ja selle vahepealse aja oleme nõus kartulikoori sööma. Ja nii ootasid paljudki ilmselt ka Venemaal, Peterburis, aga ikkagi on neid inimesi, kelle jaoks ei hakkagi muutustest hoolimata midagi pihta, neile jäävadki vaid koored. Ja sellised valdavalt Kilimova tegelased ongi.
Jääb tunne, et ainus asi, mis neid tegelasi kannustab, on hirm, et nad ise muutuvad samuti mingiteks pudemeteks, kes kaovad põrandaprakku. Ja see paneb neid rääkima. Tõsi, vahel harva vajuvad need tegelased letargiasarnasesse olekusse, justkui hanguvad, või siis teevad oma elus sellise väikse uinaku nagu Jüri Ratas, et siis taas tõusta ja hakata rääkima.
See nende tegelaste tahtejõu ja meeleolu kõikumine on selline, mis meenutab väga võimsa mootoriga autot, millel pole käike, on ainult turbo ja käsipirur, vahepealset olekut ei ole. Ja kui nad ärkavad, siis kohe ka kiirendavad ja hakkavad rääkima nii, et selle taga on tsentrifugaalne jõud, mis lausa paiskub nende tegelaste seest nii, et lõpuks tekib tunne, et neil polegi enam mitte midagi peale jutu, mida tuleb palju ja justkui valimatult, nad justkui räägivad end varvastest juukseotsani täis. Selle näiteks lõpetuseks üks väike lõik Kostjast, kes juba tükk aega ei tööta kusagil, lebab vaid tiivanil ja mõtleb, et vaimses maailmas, nagu ka füüsilises, ei saa miski kuhugi jäljetult kaduda, ja see on midagi kapi tassimise sarnast:
«…kui seda koormat kannavad kõik, pole selle kaalu peaaegu üldse tunda, selle kandmine on kerge, seda saab teha naljatledes, omavahel rõõmsalt juttu ajades, nii nagu see oli sajandi alguses. Aga kui kõik, või peaaegu kõik, kes on sinu kõrval olnud, lasevad järsku kapist lahti, siis see, kellel ei vedanud ja kes oli sattunud kuhugi keskele ega jõudnud õigel ajal eemale hüpata, tunneb kohe, kuidas kapp talle kogu raskusega peale vajub, ja nüüd ei saa ta enam kõrvale astuda, seda koormat endalt heita, isegi kui ta väga tahaks, samamoodi ei saa ta endalt heita seda traditsioonide kappi ega kogu inimkonda, sest alati leidub mõni temasugune, Kostja-taoline lollike, kellel pole õnnestunud end selle alt ära veeretada.»
Nagu selgub Klimova kapi tassimise näitest, ei peagi paika meie ütlus, keskmised koju tulevad. Tulevad või ei, aga «Blonde elajaid» tasub kindlasti lugeda.
Kultuur.err.ee, 13.12.2019
https://kultuur.err.ee/1013601/lugemissoovitus-marusja-klimova-sogedate-galerii