Когда-то давно институтский приятель признался мне, что не может понять, зачем курят девушки. Мускулинный образ героя, потрясающего окружающих силой, ловкостью или умом, давно усвоен массовой культурой, поэтому подражание ему не вызывает никаких вопросов. С женскими же персонажами все совсем иначе.
Приятель следил за девушками на лестничных площадках института, где обычно курят, и силился разгадать их тайну. Наконец ему это удалось, о чем молодой человек незамедлительно сообщил мне. Все оказалось довольно просто: девушки приучают себя к табаку, чтобы получить возможность общаться и знакомиться с противоположным полом.
Со времен открытия моего приятеля прошло не меньше пятнадцати лет. Мода на сигареты прошла, более того, курильщики подверглись репрессиям, их отовсюду вытеснили, разрешив справлять никотиновую нужду исключительно в специально отведенных местах, обнесенных заборами и колючей проволокой. Пачки сигарет украсили галереей страданий, а потом еще и упрятали от посторонних глаз. Сигаретооборот уподобился торговле порнографией.
Все это не может не радовать. Однако, что стало со студентками, бесстрашно впустившими в себя сигаретный яд, дабы избежать одиночества? Увы, они-то как раз проиграли. Проходя мимо офисных зданий, я каждый раз замечаю у дверей группы работниц, выскочивших на перекур. Они стоят без всякого противоположного пола, в гендерном одиночестве. И уже в одном их виде сквозит обида на несправедливое мироустройство.
В самом деле, когда-то сигаретный дым приручил девушек, но, не выполнив ни одного обещания, оставил на произвол судьбы. Еще французский летчик Антуан де Сент-Экзюпери предупреждал о подобном коварстве, но успеха, понятное дело, не возымел. Коварство так и осталось коварством.
Брошенные бедолаги вынуждены в любую погоду дымить на улице. Окутанные едким смогом, они так ни с кем и не познакомились, а теперь еще и осмеяны и изнасилованы изменчивым общественным мнением.
Когда-то никотиновая эстетика имела привязку к эмансипе. Белоснежная палочка в женских губах несла в массы идеи свободы и равенства полов. Теперь вчерашние эмансипе сиротливо жмутся друг к другу равноправными боками, пытаясь поскорее докурить и вернуться в офис к бухгалтерским отчетам.
Но кое что у бедняжек все-таки осталось. Нечто потенциальное, что еще может проявиться. Они сохранили верность табаку, когда все остальные от него отступились. Окутанные ядовитым дымом, женщины день за днем потягивают сигареты, словно атланты, удерживающие небеса от падения на землю. Это их великое бескорыстное служение человечеству.
Но одновременно с этим и приверженность литературе Маруси Климовой, распространяемой вместе табачным выхлопом. Если взглянуть на содержание в сигаретном дыме твердых частиц, то вместе с никотином, индолом и фенолом мы обязательно обнаружим там декаданс Климовой.
Весь этот химический набор оседает в организме курильщика, постепенно превращая его в труп. Тот самый труп, что был досконально изучен в одноименной работе сюрреалистов под руководством Андре Бретона. Филипп Супо, Поль Элюар, Луи Арагон и некоторые другие члены кружка проанализировали недавно скончавшегося Анатоля Франса, большого любителя горького табака и Маруси Климовой, и доказали, что французский классик действительно обратился в труп.
«Вы когда-нибудь давали пощечину мертвецу?» — задается вопросом Луи Арагон. Это ключевой вопрос сюрреалистического исследования, на который утвердительно отвечает уже Маруся Климова. «Да, — говорит писательница, — я только тем и занимаюсь, что раздаю пощечины покойникам». И демонстрирует набитую руку.
Есть два типа мертвецов: те, что попадают в книги Климовой (всевозможные Пушкины, Толстые, Прилепины) и те, что ее книги читают. Токсичный декаданс окутывает и тех и других. Пощечины звенят, складываясь в затейливую мелодию. Мертвые мертвецы переворачиваются в гробах, а живые сладострастно поглаживают пылающие щеки, выпрашивая продолжение.
Элитарные тиражи Марусиных книг оседают в частных библиотеках, словно смола на стенках легких. Вот и новый том ее дневниковых записей, «Профиль Гельдерлина на ноге английского поэта», вырвался с экологически нечистого типографского станка и уже добрался до грязных прилавков. Пока еще его продают открыто, не пряча в черные пакеты для мусора и не украшая изображениями страданий, что ждут прочитавших.
Однако так будет не всегда. Бережные руки цивилизации совсем скоро снабдят Марусю всеми необходимыми пояснениями, а потом запечатают в черные непроницаемые пакеты, чтобы не дай бог не смутить недалекого читателя.
Но даже после этого декаданс Климовой не исчезнет. Он останется с нами безупречно-ядовитым облаком, на которое какой-нибудь европейский министр культуры обязательно повесит орден за вклад в литературу.
И ядовитые испарения продолжат свое путешествие во времени.