Алексей Кожемякин
Как вы относитесь к порнографии? А может ли она быть искусством? Последнее откровение российского книжного рынка, думается, сможет внести коррективы в любую точу зрения по этому поводу. Скандальный пугающий и виртуозный литературный труд предложили нам снова издательство «KOLONNA Publications» и «Митин журнал», специализирующиеся на книгах подобного рода. Роман «Проституция» (1975) французского авангардиста Пьера Гийота не только плод титанических писательских усилий, но и прежде всего памятник, воздвигнутый себе переводчиком, ретивой Марусей Климовой, неувядающим героем питерского культурного бомонда. Литературовед, писательница и переводчица, Климова на этот раз превзошла саму себя, перелицевав на русский совершенно нечленораздельный текст, состоящий из одних междометий и апострофов.
Действие происходит в алжирском мужском борделе. Уже одного этого было бы достаточно, чтобы считать книгу эпатажной. Но автор идет дальше, насыщая текст всеми возможными физиологическими подробностями полового низа. Однако странная перемена происходит уже на второй-третьей странице. Конечно, только для тех, кто до них все же доживает, продравшись через кромешную тьму фонетической транскрипции непрерывного потока жаргонных речений персонажей, из которых и состоит роман. При таком удачном стечении обстоятельств «кошмары» подобного текста утрачивают свою «сакральную» для нас сущность, превращая чтение в чистый процесс поглощения текста, уже вышедшего за рамки печатности и окончательно не слившегося, не подчинившегося жизни. Фантазмы и все мыслимые и немыслимые извращения человеческого сознания проиллюстрированы с максимальной полнотой, но оставляют по себе блеклое впечатление, не сравнимое по эффекту со страданиями человеческой души в плену земного мира, метафорой которых они и являются для писателя. Любовь невозможная и непонятая оборачивается четырехсотстраничным текстом, пронизанным болью наслаждения и это уже не столько маркиз Де Сад ХХ века, с которым Гийота упорно сравнивают, сколько свадебно-траурный марш, в переложение на язык телесности.
Если же подводить итог, то очередная попытка сформировать принципиально новый подход к человеку и миру, окружающему его, не увенчалась абсолютным успехом и на этот раз. Предпринималась попытка в 70-80 годы в рамках «проекта», не имеющего до сих пор общего названия и лишь какой-то своей частью заезжающего в постмодернизм. Размеры амбиций Поля Гийота превысили даже немалый объем его текста. И стремление изнутри человека преодолеть земное притяжение обернулось драмой раздавленности суровой реальностью.
7.02.2003
«Коммерсант-Сибирь»№ 21