Пресса

Декадентам не хватило воздуха

100% размер текста
+

Татьяна ХМЕЛЬНИК

Есть в городе замечательная писательница и переводчица Маруся Климова. Е произведения издаются на скудные интеллигентские деньги. Имеют мизерный тираж, но постоянно передаются из рук в руки и замусоливаются, как школьные учебники для пятого класса. А Маруся Климова и рада.

К СВОЕМУ писательскому дарованию она решила добавить еще и организаторские способности, проведя вот уже второй фестиваль петербургского декаданса «Темные ночи». Маруся со свойственной ей прямотой утверждает, что гнилые «белые ночи» не пристало прославлять в таком городе, как Санкт-Петербург. Белые ночи — это извращение. У северной столицы должны быть нормальные темные ночи, как у всех. Девизом второго фестиваля стало изречение «Морали нет, есть только красота».

В прошлом году заключительный концерт фестиваля состоялся в концертном зале Зоопарка. Нынче Зоопарк решили пощадить — говорят, в прошлом году животные чуть не объявляли голодовку в знак протеста «против подобных акций. Не нравится животным декаданс — они предпочитают что-то более позитивное. Любое животное предпочитает жить, а не умирать, тогда как декаданс пропагандирует торжественное и вычурное умирание.

Программа концерта была обширная. «Фабрика грез Ма- руси Климовой» собрала всех своих работников и работниц на ударный воскресник. Воскресник устроили в заведении «Декаданс» на Адмиралтейской набережной. Заведение ничем не отличается от подобных ему заведений — те же обнаженные кирпичные стены внутри, тот же низкий потолок и карликовый гардероб, те же проблемы с вентиляцией. В «Декаданс» набилось столько народу, что кислород кончился через полчаса. Несчастные декаденты с выпученными глазами хватали ртом густой воздух, как рыбы, выброшенные на берег. Что, впрочем, не мешало им смолить одну цигарку за другой.

Устроители фестиваля откровенно радовались такому большому количеству декадентов, которое задыхалось в зальчике. Почетный гость Тимур Новиков в своем выступлении подчеркнул вклад «декадентов из южной столицы» в дело питерского декаданса. Также он проинформировал собравшихся, что его любимец Владик Ма- мышев-Монро (по уважительной причине отсутствовавший на фестивале) предстанет перед публикой в супердекадентском фильме «Золотое сечение», который будет демонстрироваться в таком мистическом и декадентском месте, как особняк Кшесинской.

Дальше декаденты перешли от речей к песням и пляскам, видимо решив, что умирать надо с музыкой. Периодически песни и пляски перемежались заунывными стихотворениями о тяжкой доле декадентов, которая с начала двадцатого века совершенно не изменилась.

Поэт Вячеслав Кондратович охватил своим творчеством пространство от «питерских проституток до московских баррикад» и выразил недоумение по поводу того, «как можно так часто вспоминать чью-то мать». Кондратович читал проникновенно и анемично. Ну и правильно — откуда у декадента силы.

Публика внимала завороженно, правда, при этом стоял немолчный гомон — все комментировали происходящее. Девушки с обнаженными плечами перемежались с юношами в манто. Юные особы лет 16 (пришедшие с родителями) выделялись нетронутостью лиц и дикостью одеяний. На одной девчоночке был летний жакет, из- под которого в качестве юбочки торчала комбинашечка с кру- жавчиками.

Ходили юноши в белой матросской робе, хорошо хоть не босиком. В толпе виртуозно проныривали официанты «Декаданса» — пара длинноногих красавиц и пара карликов, причем явно семейная пара (дяденька и тетенька). Последние, видимо, должны были всем своим видом подчеркнуть атмосферу упадка. В толпе периодически возникала монументальная Маруся, сияя аквамариновым туалетом.

 Среди поэтов был особенно забавен некто Игорь Петров фон Блестящий, тощенький, затянутый в черное трико и с гигантским белым шарфом, который несли пажи. Стихи, которые он бубнил со сцены, вряд ли кто-нибудь будет в состоянии прочитать на бумаге — описание душевных терзаний под «красивую загадочность луны» как-то не вдохновляет. Поэт скорбел и извивался, а в заключение попросил: «Батюшка, подай на героин». Возле стойки, на полу, сидя спал самый невосприимчивый зритель.

В задыхающейся толпе особенно жалко выглядел знаменитый Альберт Асадуллин, которого пригласили выступить с романсами. Хоть номер его был и не шестнадцатый, но все- таки достаточно далеко от начала, поэтому взмокший певец, ожидавший своего выхода, мучительно пытался не дышать заматерелой углекислотой зала. В воздухе висел топор.

Но никакие «топоры» были не страшны гибкому пареньку, представленному в программке как просто Вова, который пел «Лили Марлен» в технообра- ботке и еще несколько произведений времен Третьего рейха. Пел он плохо, отчего покойный Клаус Номи сильно вертелся в гробу. Под «Вовой» подразумевался г-н Веселкин, бывший танцовщик «АукцЫо- на». Томно глядя на сидящего в углу огненно-рыжего Гаркушу, Вова продемонстрировал свой коронный трюк — снятие штанов перед публикой. Еще со времен посещения Франции в перестроечные времена, где Бовину задницу назвали «лицом ленинградской рок-музыки , этот номер вызывая крайнее почтение у продвинутой публики. В довершение всего он подпалил зажигалкой реденькую шерстку на своем вертлявом теле, отчего в крохотном зальчике долго пахло паленым Вовой.

Потом, когда на сцене извивались уже другие декаденты. Вова, приняв душ на скорую руку, облачился в малиновый бархатный халат, напоминая собой циркового гимнаста за кулисами.

Много чего было в концерте, всего не перечислишь, да и надо ли. По мере того как сгущалась атмосфера, напоминающая по составу скорее тита- нианскую, нежели земную, все труднее было наблюдать за происходящим на сцене. Некоторые зрители уползали подышать на свежий воздух и не всегда возвращались. Одна девушка потеряла очки с носа и путалась у всех под ногами, щупая за коленки и умоляя отдать очки.

Декаданс, по-видимому, хорош в малых дозах и в более профессиональной подаче. После всего увиденного и услышанного хотелось только одного — немедленно отправиться домой. А дома закусить фестивальные ощущения. В качестве закуски идеально подходит шедевр «Проживая смерть» Грэга Араки. Герои этого фильма наловчились жить в предсмертном состоянии куда круче, чем все питерские декаденты, вместе взятые. За державу и город обидно.

СМЕНА

16 февраля 2000 г.

Вернуться на страницу «Пресса»