В. Степанов
Луи Фердинанд Селин. Север. Ригодон. «Ретро» – СПб., Перевод с французского Маруси Климовой и Вячеслава Кондратовича.
Начиная разговор о Луи Фердинанде Селине, неизбежно скатываешься на сросшиеся с ним качественные прилагательные: желчный, злобный, циничный. За ними, впрочем, следуют столь же неотделимые от него существительные: инвалид, пессимист, мизантроп. Так что, отдышавшись после этих перечислений, хочется добавить (с упреком): “А еще врач”. “Добрый доктор”, как сам себя называет Селин в послевоенной трилогии, куда вошли романы «Из замка в замок» (1957), «Север» (1960) и «Ригодон» (1967). Последние два выходят в нашей стране впервые.
Сюжет трилогии об “агонии Третьего Рейха” очень удобно пересказывать. Селин описывает обстоятельства собственного бегства из Франции, свои скитания по разрушенной Германии. Предатель и коллаборационист Селин бежит, потому что в бегстве единственная надежда на спасение. Германия выступает в роли огромной западни, в поисках легального или нелегального выезда из которой кружит главный герой. Но читатели-то уже с самого начала знают, что столь желанный север, заморская Дания вовсе не земля обетованная, а десять месяцев на нелегальном положении и четырнадцать месяцев тюрьмы Вестерфангсель.
Главное завоевание трилогии не на уровне сюжета, оно на уровне интонации. Селин кричит, он орет как дикий зверь. Пересыпает текст многоточиями и восклицательными знаками. «Из замка в замок» написан как единый многостраничный монолог. Прорвало. Нужно потрудиться, чтобы найти точку. “Озверевший” и в глазах правых и в глазах левых Селин именно животным посвящает свой последний роман «Ригодон». От людей его просто тошнит. «Люди — они тяжелые, они ужасно тяжелые. Тяжелые и тупые. Больше, чем злые и глупые, в целом они, главным образом, тяжелые и тупые». А посему и главный положительный герой Селина – его кот по кличке Бебер.
Второе достижение – это поза, в которую встает повествователь и по совместительству главный герой: «добрый доктор» спасает детей, помогает беременным женщинам, солдатам. Селин воспринимает окружающих как пациентов. “Добрый доктор” и больные. Именно благодаря этой позиции да еще клейму предателя и беглеца он обретает право быть наблюдателем, катится по аду в роли Вергилия. Разочарование Селина, его исторический пессимизм перерастает в хохот. Он высмеивает конец войны, высмеивает маршала Петэна и премьера Лаваля, который сделал его губернатором двух островов. А как он высмеивает немцев! В конце войны все немцы свихнулись. Баден-Баден похож на утопающий в роскоши балаган. От Берлина остались только декорации, по которым рыщут одуревшие от бомбардировок “охотники на парашютистов”, прожекторы ПВО помогают разыскивать среди обломков кота Бебера. А где-то глубоко под землей, в бункере одинаковые, прекрасные машинистки. Здравый смысл Селина и его спутников единственное, что противопоставлено окончательно свихнувшемуся миру.
Здравомыслие, абсолютная разумность Селина-автора лучше всего демонстрирует та работа, которую он проделывает над рукописью. Техника его в каком-то смысле противоположна “автоматическому письму” сюрреалистов и “потоку сознания” экзистенциалистов. Стараясь закрепить на бумаге разговорную речь, Селин подолгу работает над текстом. Он переписывает и переписывает. Преподает окружающим своеобразный “урок стиля”. Кажется, именно с этой точки зрения послевоенная трилогия и должна быть воспринята современным читателем. Отвлекшись от вечно и небезосновательно приписываемого Селину антисемитизма («Евреи должны бы поставить мне памятник за то зло, которого я им не причинял, но которое мог бы причинить»), расизма и мизантропии.
Стиль и эмоции являются образующим стержнем послевоенной трилогии. «Мои книги похожи больше на средневековый эпос. Они — песня, а вовсе не проза… Они находятся в предельном музыкально преображенном напряжении от первого до последнего слова, ни одного напрасного слога… Я пребываю постоянно в танце. Я не хожу пешком». Название старинного бурлескного танца Селин дал своему последнему роману «Ригодон». “Вечное движение” – вот главная заповедь Селина. Он меняет спутников, друзей, врагов, страны, убеждения. Убеждения с особенной легкостью. В ритме танца ригодон. В этот пляс Луи Фердинанд Селин (Детуш) вовлекает всех, кто желает взглянуть на мир глазами действительно одинокого человека, выискивающего в «Фигаро» некрологи знакомых, рассказывающего о том, как Европу заполонят китайцы, и с хохотом повествующего о том, скольких безумцев он встретил в отеле «Бреннер», куда икру сбрасывают на парашютах. «Каждый человек, который говорит со мной, в моих глазах мертвец; мертвец в отсрочке, если хотите, живущий случайно и один миг. Во мне самом живет смерть. И она меня смешит! Вот что не нужно забывать: мой танец смерти меня забавляет, как огромный фарс… Поверьте мне: мир забавен, смерть забавна; вот почему мои книги забавны, и в глубине души я весел».
2003
http://sinefil.narod.ru/selin.html