Игорь Яркевич
До последней войны с Чечней о чеченцах в России знали мало. Практически не знали ничего. Знали, что чеченцы в девятнадцатом веке много воевали с Россией. У чеченцев был крупный национальный лидер — Шамиль. В конце концов чеченцев кое-как присоединили к России. В двадцатом веке чеченцев не любил Сталин и однажды переселил их за одну ночь из Чечни куда-то в Казахстан. После смерти Сталина чеченцы вернулись обратно. Когда чеченцы собираются вместе, то, разговаривая, сидят на корточках. Вроде бы чеченцы придерживаются ислама. Еще чеченцы строго соблюдают кодекс родовой мести. О чеченцах писали Пушкин, Лермонтов и Толстой. Писали стихи и прозу. Чеченцев в России путали со всеми остальными горными народами — от ингушей до дагестанцев. Активно путали с грузинами и абхазами.
После распада СССР о чеченцах узнали побольше. Оказывается, чеченцы хотят отделиться от России. Чеченцы любят деньги. Чеченцы могут захватить заложников и потребовать за них выкуп. У чеченцев опять появился национальный лидер.
Потом российские самолеты стали бомбить Грозный, и вслед за национальным лидером в Чечне появились полевые командиры. Также выяснилось, что через Чечню идет нефтепровод. Все остальное было по-прежнему непонятно. Естественно, возникали какие-то вопросы, но они оставались без ответа. На них не мог ответить даже Пушкин, который, как известно, главный эрудит в России и может сразу ответить на любой вопрос.
Но на «проклятый» русско-чеченский вопрос не мог ответить даже Пушкин. Хотя много писал про чеченцев: при Пушкине Россия тоже воевала с чеченцами. Но под чеченцами Пушкин понимал не только чеченцев. Чеченцами Пушкин мог бы назвать грузинов, джигитов, цыган, молдаван, киприотов, итальянцев, индейцев, папуасов — любую маленькую нацию, которая сопротивляется монстру имперского завоевания. Судя по всему, Пушкин не был знаком ни с одним чеченцем. Вот если бы Рылеев писал стихи так же хорошо, как Пушкин, и написал бы про чеченцев, то в стихах Рылеева действительно могли бы появиться вполне конкретные чеченцы.
Пушкин очень хорошо относился к чеченцам. Они ему нравились больше, чем граф Воронцов, Николай Первый и даже генерал Ермолов. Чеченцы заменили Пушкину декабристов, поскольку с декабристами все было довольно быстро закончено, а чеченцы сопротивлялись дольше и активней. А вид на горы и Терек был значительно романтичнее петербургского пейзажа.
Жалко, что чеченцы не принимали участия в диссидентском движении. Тогда бы СССР рухнул уже давно. Если бы на Красную площадь после входа советских войск в Прагу в 1968-м вышли чеченцы, они сразу бы взяли в заложники Брежнева и Подгорного.
В своей «чеченской» поэме «Кавказский пленник» Пушкин хотя и дает понять, что верит в конечную победу России над Чечней, и упорно называет чеченцев черкесами, но довольно почтительно относится к чеченским богам. Чеченцы наверняка ревновали Пушкина к России. Поэтому они его и убили. Дантес — чеченец. Они вообще все время следили за Пушкиным. И Наталья Николаевна — чеченка. И Анна Керн. Никаких масонов в России никогда не было. Были только чеченцы. Пушкина могли убить только свои. Счеты Пушкина с чеченцами — это счеты своего со своими.
Многие персонажи Пушкина — тоже чеченцы, хотя, чтобы не было неприятностей с цензурой, Пушкин и вывел их русскими людьми. В Кирджали и Дубровском без особого труда можно узнать чеченских полевых командиров. В «Арапе Петра Великого» арап, конечно же, никакой не арап. Какой он арап? Он — самый натуральный чеченец. И Татьяна Ларина из «Евгения Онегина» тоже чеченка. Интрига романа — метафора отношений между Чечней и Россией. Представляющая Чечню Татьяна предлагает Онегину, персонифицирующему Россию, бескорыстную любовь. Онегин, то есть Россия, по глупости отвергает любовь Татьяны (Чечни). В итоге Татьяна находит счастье в браке с другим мужчиной, а Онегин (глупая Россия) без Татьяны-Чечни обречен на страдание. В «Медном всаднике» вышедшая из берегов Нева символизирует не только кару небесную, но и страшную в гневе Чечню; Чечня-Нева может потопить любого врага. Чечню-Неву дразнить не надо. И Пугачев в «Капитанской дочке», конечно же, не крестьянский вождь, а настоящий чеченский национальный лидер — сильный, мудрый, бесстрашный, с некоторым налетом демонизма.
Когда Пушкин писал о свободе, то писал он не о русской свободе от самодержавия, а о долгожданной чеченской независимости. Хрестоматийные строчки «Пока свободою горим, / Пока сердца для чести живы, / Мой друг, Отчизне посвятим / Души прекрасные порывы» плохо вписываются в схему диалога персонажей русской жизни. Но они вполне уместны в разговоре Удугова с Масхадовым.
Пушкин подарил чеченцам право на свободу. Пушкин закрепил за чеченцами это право. Чеченцы воспользовались этим правом в полной мере. Наверное, нельзя сказать, что за плечами Радуева и Басаева видны тени Пушкина и Дубровского. Но что-то, очень напоминающее именно эти тени, мелькает за плечами чеченских полевых командиров.
Между Пушкиным и Чечней много общего. Пушкин — главный ньюсмейкер русской литературы; чеченцы — ньюсмейкеры современной русской истории. Пушкин — имиджмейкер современной русской литературы; Пушкин сформировал имидж всей современной литературы. Чеченцы — имиджмейкеры Пушкина; чеченцы сформировали имидж Пушкина как лучшего чеченского поэта. Пушкин — центр русской культуры. Чечня — центр большинства «проклятых» проблем современной русской истории. С Пушкина началась история русской литературы. С последней русско-чеченской войны началась, по сути, история постсоветской России. У Пушкина была скандальная слава. У чеченцев тоже скандальная слава. Пушкина боялись русские власти. Чеченцев русские власти боятся тоже. Пушкин хорошо умел стрелять. Многие чеченцы тоже хорошо умеют стрелять. Пушкин не любил журналистов. Чеченцы тоже не любят журналистов. Пушкин очень любил музыку. Чеченцы тоже любят музыку — но только не музыку концертных залов, а музыку жизни. Пушкин не хотел быть холопом даже у Господа Бога. И чеченцы тоже очень свободолюбивый народ. Пушкин был женат и имел много детей. Чеченцы, как правило, состоят в браке и тоже, как правило, имеют много детей. Через Пушкина идут все магистральные пути русской культуры. Через Чечню идет нефтепровод из Баку в Россию.
Пушкин скрывал свою привязанность к чеченцам. В поэтическом завещании — стихотворении «Памятник» — Пушкин не называет чеченцев в числе наций своих будущих почитателей. Там есть славяне. Финны. Калмыки. Даже тунгусы. Но нет чеченцев. Наверное, Пушкин и так считал чеченцев «своей» нацией. Или замаскировал их под видом кого-нибудь еще в одной из черновых редакций стихотворения.
Чеченцы тоже маскируют свою любовь к Пушкину. Ни Дудаев, ни Масхадов ни разу не были замечены возле памятника Пушкину с розами в руках. Возможно, о том, чтобы возле памятника Пушкину всегда были свежие цветы, заботится живущая в Москве чеченская диаспора. Но чеченцы могут и вполне сознательно не приносить цветов к памятнику Пушкину и не участвовать в пушкинских юбилеях. Пушкин был довольно обидчив. Чеченцы тоже обидчивая нация. Чеченцы могли обидеться на Пушкина за то, что он не упомянул их в своем завещании. Но, по крайней мере, чеченцы пока не взорвали ни памятник Пушкину, ни метро «Пушкинская», что, безусловно, говорит об их уважении к Пушкину. Чеченцы не могут долго сердиться на любимого поэта.
После Пушкина чеченский след в русской литературе практически потерялся. Чеченцы есть у Толстого. Довольно много их в «Хаджи-Мурате». Но «Хаджи-Мурат» не столько о чеченцах, сколько о бездарных русских бюрократах. Чеченцы — внимательные и благодарные читатели. Со времен «Хаджи-Мурата» они явно поумнели. Бюрократы — нет.
Поэтому чеченцы снова и снова возвращаются к Пушкину. Пушкин и чеченцы каждый раз сходятся на новом витке истории. Но каждый раз по-разному.
Скоро у них будет очередная встреча. Пушкина в России забудут. А Чечня обретет независимость, и Пушкин станет народным чеченским поэтом. Чечня выкупит у России памятник Пушкину и пушкинские архивы. В музее Пушкина на Арбате будет чеченское посольство. «Борис Годунов» станет основной пьесой в репертуаре чеченских театров. Но только его придется подправить. Действие должно происходить не в семнадцатом веке, а значительно позже — в двадцатом. И поляков в пьесе не надо. Поляки ни к чему. И сюжет будет иной: не поляки входят в Москву, а потом их оттуда выгоняют, а русские войска входят в Грозный, но потом оставляют его под натиском чеченских отрядов. Часто будут ставить также «Моцарта и Сальери», ведь это пьеса о том, как Сальери-Россия предательски отравил Моцарта-Чечню. В такой трактовке «Моцарт и Сальери» возможен и как чеченский балет, и как чеченская опера, и даже как массовое театрализованное представление. «Евгений Онегин» станет первым чеченским телесериалом, первой чеченской «мыльной оперой». Чеченские мультфильмы для детей будут сниматься только по сказкам Пушкина, а мультфильмы для взрослых — по «Повестям Белкина». Не совсем ясно, что делать с «Песнями западных славян». Но может быть, чеченские поэты смогут их переписать в «Песни западных чеченцев».
Второй чеченской мыльной оперой станет «Жизнь Пушкина».
Чеченские города и села будут носить имена пушкинских героев. Чеченские боевики станут клясться в верности полевым командирам стихами Пушкина. Отрезок нефтепровода, проходящий по территории Чечни, получит ласковую кличку «Саша». На зеленом знамени Чечни под полумесяцем и строчками из Корана будут стихи Пушкина — «Пока свободою горим…» От Пушкина в Чечне даже начнут немного уставать.
Россия будет приезжать в Чечню учиться Пушкину.